— Перемотай, — сказал Бергер. Самир жал на быструю перемотку, пока Ди не положила свою руку на его. Запись вернулась к нормальной скорости, и Натали Фреден сказала: «Не помню. Ближе к Стокгольму». Потом Бергер: «Попытайтесь вспомнить. Это важно». И после необычно долгой паузы ответ Фреден: «Соллентуна». — Что с Соллентуной? — спросил Бергер, перекрикивая запись. — Пока ничего, — ответила Ди. — Силь этим занимается. Если там пропала пятнадцатилетняя девочка, Силь это найдет. — Если так и было, я как-то умудрился упустить тот случай. Вероятно, он спрятан в каком-нибудь другом деле. Поищите другие преступления в центре Хеленелунда летом два года назад. — Идет всесторонний поиск, уверяю тебя. Но лично меня здесь в первую очередь поразили твои знания деталей о Соллентуне. Ди показала на экран. Бергер как раз говорил: «Ступвеген. Центр района Хеленелунд. Парковка действительно находится ниже многоэтажек». Бергер кивнул и пояснил: — Я там вырос. Тут зашел Аллан, пропахший дымом. Бергер подумал о своем недавнем предположении, что Аллан, вероятно, за всю жизнь не выкурил ни одной сигареты. Он засмеялся и обратил внимание, что запах дыма смешан с запахом мокрой ткани. Видимо, Аллан был не в туалете, а на балконе для курения. С него буквально стекали ручьи. Бергер посмотрел на лужу, образующуюся под удобными ботинками Аллана, и что-то в нем щелкнуло. Встало на свое место. Когда идешь под дождем, промокаешь. Он достал свой мобильный телефон и долистал до последней фотографии. На ней Натали Фреден стояла, освещенная только что зажженным светом, у своей входной двери в квартире на Видаргатан. И около ее ног пол был абсолютно сухой. Ни единой капли не было заметно и на ее грязно-белом плаще. Он тоже был совершенно сухой. Микрометеорология. — О’кей, — сказал Бергер, вставая. — Моя очередь идти в туалет. Он прошел через офисную зону, пробежался вниз по лестницам и по пустынным коридорам. Миновав еще пару лестниц и коридоров, он оказался в медиакабинете и пронесся через него. Потом дернул одну из дальних дверей. Взлохмаченная Силь оторвала от мониторов воспаленные глаза и спросила слегка удивленно: — Сэмми? Ты не в допросной? — Об этом потом, — отмахнулся Бергер и вдруг запнулся. Спинка второго рабочего кресла была откинута на максимум, и на нем лежало одеяло и подушка с изображением Винни-Пуха. Между ними торчала головка с тонкими мышиного цвета волосами, упавшими на лицо. Тихое посапывание охладило разгоряченного Бергера. — Моя дочь Мойра, — пояснила Силь с улыбкой, какой Бергер у нее никогда раньше не видел. — Пришлось взять ее с собой, а то в последнее время постоянно приходится задерживаться допоздна. — Я даже не знал, что ты замужем, — удивленно прошептал Бергер. — Разве это обязательно? — ухмыльнулась Силь. — Вы с Фрейей ведь так и не поженились. Бергер посмотрел на мирно спящего ребенка и не мог не улыбнуться. Кто бы ни был ее папа, у его генов не было ни малейшего шанса. Мойра — вылитая мать. Точная копия Сильвии Андерссон. — Силь, сколько ей лет? — Пять. Не говори ничего Аллану. — Знай, если я настучал Аллану, значит, меня подвергли жестокой пытке, — сказал Бергер и добавил: — Она замечательная, береги ее. Силь молча смотрела на него. Что-то похожее на сочувствие промелькнуло на ее лице. Но тут же пропало, и она заговорила: — Чего ты хотел, Сэмми? — Да, чего же я хотел? — пробормотал Бергер, не в состоянии оторвать взгляд от Мойры. — А, да, ты проверила этих «Виборг Детальист АБ»? — Мне кажется, ими занимается Майя. Но вряд ли так уж важно, где куплен велосипед… — Дело в том, что «Виборг» кажется мне смутно знакомым. У тебя ничего не откликается? Силь медленно покачала головой. — Ты можешь поискать в закрытой информации? Выражение лица Силь тут же изменилось на несогласие. Она сказала: — О чем мы договорились, когда я помогала тебе раскопать расследования случаев Юлии и Юнны? — Что это будет последний раз, когда ты делаешь для меня что-то несанкционированное. Но я же знаю, что ты не только можешь сделать это, но и считаешь, что это чертовски интересно. — Это рискованно… — Сделай это. А если влетит, то я все возьму на себя. Он побежал дальше, бросив последний взгляд на мирно спящую Мойру. Спустившись, он сел в свою машину в пустом полицейском гараже и поехал через черный, затопленный дождем город. Добрался до Видаргатан, припарковался вторым рядом, махнув рукой на правила, чтобы оказаться как можно ближе к подъезду. Чтобы не промокнуть. Словно это было возможно. Было начало четвертого, когда он зашел в дом, включил свет, поднялся по лестнице. Дверь квартиры была опечатана полицейской лентой. Бергер посмотрел на нее, не обнаружил никаких признаков того, что ее хотя бы трогали, не говоря уж о проникновении за нее. Он сорвал ленту, открыл дверь отмычкой, вошел, остановился в темной прихожей рядом с дверью и сделал вдох. Да, почувствовал он. Кто-то здесь был. Но этого, конечно, было недостаточно. Он включил фонарик и осветил стены маленькой прихожей. Теперь, когда он знал, что нужно искать, оказалось легко это найти. То, чего не было, когда он приходил сюда в прошлый раз. Отверстие диаметром около сантиметра прямо над дверной рамой, смотрящее в сторону кухни, казалось, излучало какую-то сияющую темноту. Несколько крошечных белых комочков лежало на полу у порога. Бергер сел на корточки, убедился, что это штукатурка. Взял табуретку и залез на нее. Поковырялся в дыре. Да, с уверенностью можно сказать, что там находилась видеокамера. Микровидеокамера. Бергер слез с табуретки и зашел в кухню. На большой осине за окном едва ли остался хоть один желтый лист, и все же шуршание ее ветвей почти заглушало шум дождя. Бергер присел у кухонного стола и посмотрел на прихожую. Подумать только, он сидел здесь всего несколько часов назад. Казалось, это было в другой жизни. Ладно, надо думать. Наконец, думать. Без помех. В одиночестве, которое ему вообще-то всегда было нужно. Одежда Натали Фреден была сухой, когда она вошла в квартиру. Она не могла прийти с улицы. Должно быть, она пришла из какого-то места внутри дома. Должно быть, сидела где-то в доме и ждала, пока — благодаря скрытой камере — не увидит, что полиция проникла в квартиру. Тогда она отправилась туда, ее заметили следящие за домом полицейские. И если бы только это, то она могла быть и одна. Но не при выломанной камере. Ее убрал кто-то другой. Кто-то, кто, вероятно, сидел и ждал вместе с Фреден в одной из квартир. И вполне возможно, там был и третий гость. Эллен Савингер. Но почему Натали Фреден вообще должна была сдаться полиции? Зачем ей идти прямиком в западню? Короче говоря, какая цель была у Чарльза, или Эрика, или мрази, когда он приносил в жертву свою рабыню? Кроме того, это жертвоприношение было запланировано больше двух лет назад. Что-то определенно не сходилось. И Сэму Бергеру не удавалось сложить этот пазл. Может быть, у него что-то вроде выборочной слепоты? Может быть, он не в состоянии разглядеть чего-то, находящегося в мертвой зоне, хотя при взгляде с других точек это очевидно? Он поднялся. Светя фонариком, добрался до входной двери. Снова вышел на лестничную клетку. Нашел подсвеченную красной лампочкой кнопку. Спустился по лестнице. Оказался перед списком жильцов дома. Прочитал имена. Ни одно не звучало знакомо, ни за одно не цеплялся взгляд. Десяток совершенно обычных шведских фамилий, и одна из них скрывает квартиру, где торчали мразь и Фреден, всего в нескольких метрах от него всего несколько часов назад. Если бы Бергер чуть быстрее соображал, мразь была бы у него в кармане. Буквально. Конечно, был еще минимальный шанс, что тот остался на месте и по-прежнему находится в одной из квартир в нескольких метрах от Бергера. Прямо сейчас. Но это не слишком правдоподобно. Само собой, Бергер немедленно организует осмотр всех квартир, но также само собой, мразь уже смылась, оставив после себя тихий, но долгий презрительный смех. Почему он отдал Натали Фреден волкам? Бергер достал мобильный и сфотографировал список фамилий. Вдруг телефон начал издавать звук, похожий на визг забиваемого поросенка. Бергеру удалось быстро ответить, и сигнал смолк. Он был готов шепотом ответить на вопрос Ди, которая начала подозревать, что он не в туалете. Но тут он обнаружил, что звонят с неизвестного номера, начинающегося на ноль-девять-один-пять. Пока он исхитрился открыть дверь и вывалиться на улицу, он заметил, что уже три часа двадцать семь минут. Рассвет еще нескоро, и проливной дождь неутомимо льет уже целую вечность. — Да, — ответил он и поднял воротник пиджака. — Сэм Бергер. — Приношу свои извинения, что звоню в столь неурочный час, — сказал голос, который он быстро определил как женский, старый и с норландским выговором.