— Что означает, что сестра Стины, Алисия Ангер, может что-то добавить к уже сказанному. — Если удастся пробиться через языковые туманности. — Стоит попытаться, — сказал Бергер и протянул руку. Ему пришлось довольно долго ждать, пока Блум положит в нее свой мобильный телефон. — Вендельсёгорден, Мия Арвидссон, — ответил женский голос. — Здравствуйте, Мия, — сказал Бергер. — Надеюсь, вы меня помните, мы разговаривали с вами на днях у двери палаты Алисии Ангер. — Вполне возможно, — сухо ответила Мия Арвидссон. — С кем я разговариваю? — Меня зовут… Чарльз Линдберг. Я тот полицейский, который недавно приезжал, чтобы поговорить с Алисией. Не знаю, помните ли вы. Можно ли поговорить с ней по телефону? — Да. И нет. — Вы не могли бы пояснить? — Да, я вас помню. Нет, с ней нельзя поговорить. — Я, конечно, понимаю, что общаться с ней сложно… — Сложность, о которой я говорю, непреодолима. Алисия Ангер умерла. Бергер умолк. Воцарилась тишина. Потом Арвидссон продолжила: — Приезжала полиция. Они пришли к выводу, что смерть естественная, хотя и необычная. Если я правильно помню, они назвали это «ошибкой при принятии пищи». — Ошибкой… при принятии пищи? — Это сложно объяснить. Это надо видеть самому. Бергер задумался. Потом наугад спросил: — У вас случайно нет фотографии? — Есть, — ответила Мия Арвидссон. — Но я не намерена ее распространять. — Вы ничего не распространите, если передадите что-либо в полицию, я это вам гарантирую. — У полиции она уже есть. — Но не у меня. А мне она действительно нужна. Прямо сейчас. Он услышал, как медсестра вздохнула. Потом сказала: — У вас есть электронная почта? Бергер бросил взгляд на Блум. Она уже вовсю стучала по клавишам ноутбука. Потом развернула экран в его сторону, и он прочитал адрес вслух в телефон. Через три минуты на этот вновь созданный и не более чем временный адрес пришло письмо. Когда Бергер открыл фотографию, они увидели на ней Алисию Ангер в ее кресле-качалке в лечебнице. Если не считать одной детали, она выглядела спокойнее, чем при жизни. Изо рта у нее свисал черный носок, выглядящий, как обугленный язык. В письме также был текст, вероятно, добавленный медсестрой Мией Арвидссон. Он гласил: «Исходя из пищевых привычек госпожи Ангер и учитывая ежедневные проблемы при приеме пищи, велика вероятность, что она просто приняла носок за еду и задохнулась. Таким образом, речь идет о несчастном случае, и дело закрывается». Видимо, это была цитата из полицейского расследования. — В принципе это может быть правдой, — сказала Блум, глядя на странное фото. — Ее разум нельзя было назвать кристально-ясным. — Инген руаидх. Теперь «рыжая дева» наполняет рог Одина медом. Но ее же точно убили. — Кто? Вильям? — спросила Блум. — Зачем ему убивать собственную тетю, впавшую в старческий маразм? — «Это, очевидно, случилось сегодня утром», — зачитал Бергер. — То есть через день после погони, которую устроили за нами Рой и Роджер. Мы должны счесть это случайностью? — Его зовут Кент. И я долго работала с Кентом и Роем. Сомневаюсь, что это они ее убили. — И все-таки вряд ли ее смерть не связана с нашей поездкой туда, — сказал Бергер. Вдруг зазвонил защищенный телефон Блум. Он еще ни разу не звонил. Оба посмотрели на него с сомнением. Блум взяла его в руку и прочла: «Неизвестный номер». The story of her life. Она ответила: — Да? Бергер наблюдал за ней. Не меняя выражения лица, она просто без слов протянула телефон ему. Он сказал: — Да? — Сэм, — ответил безошибочно узнаваемый голос Ди. — Нам нужно увидеться. — Смски оказалось недостаточно? — Слишком маленькие кнопки на старом мобильном. Через полчаса на Норр-Меларстранд, на той же скамейке. О’кей? — О’кей. Прихвати с собой Силь. — Силь? Зачем? — Скажи ей, что она знает зачем. И скажи, что я пойму, если она откажется. Разговор был закончен. Бергер посмотрел на часы. Начало пятого. Молли Блум спросила: — На той же скамейке? * * * Скамейка в парке рядом с маленьким пирсом в северной части набережной залива Риддарфьерден выглядела не так, как обычно, когда Бергер и Ди сиживали там с кофе и болтали, сбежав от порой невыносимой атмосферы Управления полиции. Тогда здесь можно было выдохнуть. Теперь разве что вымокнуть. Впрочем, Ди сидела под зонтиком. И не одна. Под другим зонтиком Бергер и Блум увидели другое лицо, с более крупными и резкими чертами. Некоторое время они походили кругами поблизости, чтобы убедиться, что Ди не решила, что долг для нее превыше дружбы. Но признаков слежки не заметили. Тогда они уселись по обеим сторонам от Ди и Силь, оба без зонта. По большому счету они были одни на освещенном редкими уличными фонарями Норр-Меларстранде. — Вас объявили в розыск, — сообщила Ди. — В обед пришла ориентировка из СЭПО. Видимо, к этому моменту они приняли решение. А тебя, Натали Фреден, зовут не Эвой Линдквист, а Молли Блум, по-видимому. Со стороны СЭПО это серьезный шаг — раскрыть личность сотрудника из «внутренних ресурсов». Это говорит об обвинении в тяжком преступлении. — Ладно, — сказал Бергер. — И теперь на вас записывающие устройства? — Разумеется, — совершенно невозмутимо ответила Ди. — А кроме этого ты для чего меня позвала? Что мы не могли обсудить по телефону? Она протянула ему папку. — Я подумала, ты захочешь получить копии документов. Бергер спрятал папку под пиджак и улыбнулся. — Я хорошо тебя натренировал, Ди, — сказал он. — Как известно, ты ни капли меня не натренировал, Сэм, — ответила Ди и продолжила: — все ДНК совпали. Я насобирала волос в чертовой уйме мест, и все совпало. Семь девочек с теми именами и персональными идентификационными номерами, которые ты прислал в смске, сидели в адском подвале в Мерсте. Одна за другой. Бергер кивнул и бросил взгляд на Блум. Она тоже кивнула. — Это были не фантазии, — сказал Бергер после паузы. — У меня еще пара новостей, — снова заговорила Ди. — Во-первых, ответ от Виры. Ты помнишь Виру? — Ассистент судмедэксперта Хёга? Лет двадцати? Еще бы не помнить.