Они снова посмотрели на грустную, недовосстановленную картину, частью которой была и пустая на настоящий момент маркерная доска. Опустевшая. — В словах Аллана есть смысл, — сказал Бергер. — Вильям похитил Аишу Пачачи больше двух лет назад. Ты допрашивала родителей. Потом, когда ему понадобилось третье убежище, было логично податься туда, в дом, где он когда-то жил. Он избавился от родителей, которые остались одни, купил соседнюю квартиру, а когда сын Пачачи, ставший наркоманом, вернулся из ИГ, Вильям убил и его, а заодно и второго сидящего на героиновой игле массового убийцу. Аиша же сидела в самой дальней комнате в плену у Вильяма. Ее организм в конце концов не выдержал запрещенного препарата, она умерла между перемещениями из Мерсты в Больсту и Хеленелунд. Конец истории. — Нас это устраивает? — спросила Блум. — Наша цель была спасти девочек и остановить Вильяма. Мы это сделали. Нам надо поспать. — Но устраивает ли нас это? — упрямо переспросила Блум. — Все ли ясно? Картина полностью восстановлена? — Прекрати. Тебе так же, как и мне, надо поспать. — Сомнительно. Но ведь ты тоже чувствуешь, что что-то не так. — Но хочу ли я об этом думать? — Тебе небезразлично, где находится Аиша Пачачи. Не хватает одной девочки, да и вообще не хватает целой семьи. Вильям не прятал своих жертв. Антон Бергмарк сидит в инвалидной коляске, Симон Лундберг — в пещере, парни из ИГ — у кухонного стола, тетя Алисия Ангер — в кресле-качалке. Блум протянула Бергеру распечатанную фотографию. Он смотрел на странный снимок с пожилой женщиной в кресле. На ее белое как мел лицо и черный носок, торчащий изо рта. Бергер с отвращением отбросил фото. На данный момент с него хватит. — И персонал, и полиция были уверены, что это несчастный случай, — сказал он. — Алисия Ангер достаточно плохо соображала, чтобы по ошибке съесть носок и задохнуться. Ты и сама видела ее, Молли, она, прямо скажем, не очень отвечала за свои поступки. — В твоем мобильном есть запись всего, что сказал Вильям в лодочном домике и рядом с ним, — продолжила Блум. — Но нам не обязательно прослушивать ее. Потому что ты и так помнишь все наизусть. Снова подвинув фотографию ближе к Бергеру, Блум сказала: — «Тетя Алисия. Она была доброй. Я даже не знал, что она жива». Бергер закрыл глаза. — Знаю, — сказал он. — Он ее не убивал. — И кто же тогда? — Давай еще раз про патроны. Только помедленнее. Сделав глубокий вдох, Блум сказала: — Когда я работаю под прикрытием, может так случиться, что я буду вынуждена стрелять в людей, которых мне не следует убивать. И тогда важно, чтобы они не погибли по ошибке. Поэтому я использую пули с цельнометаллической оболочкой, которые пробивают тело насквозь, и избегаю использовать стандартные на данный момент полицейские боеприпасы, то есть экспансивные пули Speer Gold Dot, которые разворачиваются при попадании и наносят куда более серьезные ранения. В этот раз мои обычные пули поменяли на разворачивающиеся. — На пули «дум-дум». — Иногда их называют и так. Хотя это не совсем правильно. — И когда это, вероятнее всего, случилось? — Это мой стандартный багаж, и чемоданы всегда лежат в машине. — Значит, это произошло сразу перед тем, как ты забрала меня из камеры в СЭПО и сбежала? — Да, — согласилась Блум. — Я не думаю, что Вильям умер бы, будь у меня в пистолете мои обычные пули. Однако все это выглядит очень нереалистично. — Как и выводы о том, что сказал Вильям, умирая. Ты, конечно, помнишь и эти слова. — «Я присматривал за ними. Я был связным. Это истощало. Я думал, после Антона это пройдет, но не хватило. Мой кулак был на двери». — Да, — сказал Бергер. — Именно так. И что это значит? Это может быть просто безумием, по большей части это оно и было. Он присматривал за девочками, был связным между ними. Он думал, что, искалечив при помощи молотка Антона Бергмарка и поменявшись с ним ролями, он избавится от того, что его истощало, но этого не хватило. Тогда он переключился на девочек. И подсказка для меня — отметка от кулака на двери его комнаты в Хеленелунде. — Хотя это, возможно, и не задумывалось как подсказка для тебя. Потом ведь он добавил: «Это не дом, Сэм. Это начало всего. Там у меня появился мой единственный друг». Вот тут уже он объясняет тебе, что третий дом — это квартира Пачачи. — Не вполне понимаю, что ты хочешь сказать, Молли. — Я тоже. Не совсем. Но Вильям действительно хотел что-то всем этим сказать. Он присматривал за кем-то. Он был связным между кем-то и кем-то. Может быть, не между девочками. Может быть, он присматривал за кем-то, кто жил там, где его кулак был на двери? — За семьей Пачачи? Да с какой стати? — По чьему-то указанию. Он был связным. Но в нем жило нечто иное, нечто непредсказуемое, детская травма. В конце концов ему не хватило истязаний Антона, поскольку его кулак был на двери одного из тех, за кем его отправили присматривать. — Аиша Пачачи? — Она жила в его детской комнате, — сказала Блум. — Пятнадцатилетняя девочка вроде тех, которые травили и унижали его, заняла комнату, где у него появился его единственный друг, Сэм. Единственным другом был ты. — Натянуто, — возразил Бергер. — И я не готов с этим полностью согласиться. Слишком туманно. Он был там, в комнате своего детства? Он присматривал за теми, кто жил в его квартире? Но что значит присматривал? — По чьему-то указанию. Он был связным между Пачачи и кем-то. Он сходил с ума от этого, это истощало. Он попытался подавить это, целенаправленно истязая своего старого мучителя Антона Бергмарка, но этого не хватило, поскольку каждый раз, оказываясь в квартире, он видел отпечаток своего кулака на двери в одну из комнат. И там находился некто, сильно напоминавший одну из тех пятнадцатилетних девочек, которые издевались над ним в детстве. В конце концов он был вынужден похитить ее, и все завертелось. — Он следил за семьей Пачачи по чьему-то указанию? По чьему? Молли Блум закрыла лицо руками и начала сильно его тереть. — Кто привез его в Швецию? — спросила она. — Кто дал ему работу? Высококвалифицированную работу инженера? — «Виборг», — ответил Бергер. — «Виборг Детальист АБ». — А если посмотреть шире? Бергер услышал свой стон. Он не хотел туда лезть. Он хотел куда угодно, только не туда. — Шире? — переспросил он. — Да. — Черт. СЭПО. Блум схватила его за запястье и повернула циферблат часов к себе. Стекло опять начало немного затуманиваться, но стрелки, показывающие ровно восемь, были видны. — Она — сама пунктуальность, — сказал Бергер, высвобождая руку. И точно, раздался стук в дверь. Блум вытащила пистолет и опустила руку с ним под верстак. Бергер подошел к двери и осторожно выглянул наружу. Там стояла она, с тонкими волосами мышиного цвета, прилипшими к голове, как будто после недельного ливня. — Силь, — сказал Бергер. — Заходи. Сильвия Андерссон, которую мало кто называл Силь, вошла в лодочный домик и огляделась. — Уютно, — отметила она, глядя на наполовину склеенную фотографию с силуэтами альпинистов на фоне заснеженной горы. — Присаживайся, — предложил Бергер и показал на свободный стул рядом с верстаком, возле которого сидела Блум, только что засунувшая пистолет обратно в кобуру. Силь кивнула Молли и села. Бергер посмотрел ей в глаза. В их глубине таилось что-то невыразимое. Первобытный страх. С другой стороны, он был там уже давно. — Ты узнала что-нибудь еще? — спросил Бергер. — Даже не знаю, зачем я это делаю, — сказала Силь и попыталась привести в порядок несуществующую прическу. — Напомни мне. — Ради меня, — ответил Бергер, криво улыбнувшись. — Да, это принесло мне много добра за все эти годы. — Что ты нашла? — Аномалии. В архиве действительно сильно покопались. В один и тот же момент времени. — В архиве СЭПО? — А разве мы говорили о каком-то еще? — съязвила Силь. — О’кей, — сказал Бергер. — И это произошло приблизительно под Новый год? — Даже не приблизительно, а точно. — Когда кто-то знал, что брандмауэры будут ослаблены?