Тишину нарушает звук выстрела. Бум! Жанета оглядывается через плечо и видит силуэт Брандао, который держит винтовку, направленную вверх. Бум! Еще один выстрел. – Жанетааа! Вернись! Я выслежу тебя и в аду! В ужасе они бегут со всех ног, скрываются в темном лесу, выискивая какой-нибудь признак жизни, дорогу, выход. Теперь Жанета уверена: рядом нет Вероники, нет никого, они с Паломой одни в этом мраке. Брандао приближается, словно он едет верхом. Инстинктивно женщины сцепляют руки, смотрят друг на друга, отчаянно ищут место, где могли бы спрятаться. – Донья Глория, ради всего святого, – всхлипывает Палома. – Вы уверены, что нам кто-нибудь поможет? – Замолчи! – Жанета теряет всякое терпение и чувствует только ненависть. Она продолжает идти в кромешной тьме, на цыпочках, как дикое животное. Она нащупывает ветки, отодвигает листву, опирается на стволы, ползет по влажной земле, засыпанной опавшими листьями. Бум! Еще один выстрел. Крики Брандао становятся все ближе и ближе. Они садятся на высокий обрыв и отпускают себя, скатываясь с холма к дереву с гигантским, торчащими из-под земли корнями. Похоже, это хорошее место, чтобы спрятаться и дождаться рассвета. В глубине души Жанета надеется на то, что команда полиции рядом и все равно выполнит свою часть работы. Вероника не подведет. Конечно, полицейские идут, они уже услышали выстрелы. Они под защитой, в безопасности, скрыты толстыми корнями. Женщины крепко обнимаются, как старые подруги. Жуткая тишина окутывает лес, и только сухие ветки, ломающиеся тут и там, заставляют вздрагивать. Жанета подносит к губам указательный палец, и Палома согласно кивает. В мучительном ожидании они теряют счет времени, притаившись среди кустов, разгадывая звуки леса. Цикады и обезьяны над головой, лягушачье кваканье на земле. Температура быстро падает. Палома слегка дрожит – для практически голого и вспотевшего человека холод почти невыносим. Ее зубы невольно клацают друг о друга. Жанета растирает ноги девушки, пытаясь согреть, но вскоре ее собственные израненные пальцы начинают ныть, и она берет их в рот, один за другим, посасывая, чтобы перестали болеть. Ноги начинает покалывать, руки охватывают судороги, но они сохраняют неподвижность. Они не смеют сдвинуться даже на сантиметр, но наконец Палома не выдерживает и приседает на корточки, чтобы облегчить неудобство. Это движение приводит к легкому шороху листьев, Палома замирает, но уже поздно. Она поднимает голову и видит ноги Брандао в безупречных ботинках военного образца всего в нескольких метрах от них. – Вылезайте! Обе, очень медленно! – Голос у него низкий и тихий, он привык командовать. Палома поднимает руки, сдаваясь. Когда она начинает вставать, Жанета пытается ее удержать, но Палома уже смотрит Брандао в глаза, дрожит всем телом и умоляет сохранить ей жизнь: – Это она… – шепчет Палома. – Это она хотела сбежать. Брандао улыбается, его циничный взгляд едва не искрится, спина прямая, палец на спусковом крючке. Бум! Клик! Бум! Палому жестоко отбрасывает назад, выстрелы едва не разрывают ее надвое. Кровь брызжет повсюду, окатывая Жанету, которая в неверии широко распахивает глаза. Кусочки кожи, кровь и что-то твердое, о чем она даже не осмеливается думать. Она отползает так быстро, как только может, но выглядит это жалко. Брандао быстро настигает ее, тянет за волосы и засовывает ствол винтовки ей в рот. Она чувствует в горле холодный металл, пытается подтолкнуть его языком к щеке. – Не убивай меня, Жизнь моя, не убивай! – Жанета вздрагивает, задыхаясь. – Посмотри, что ты натворил. – Я ничего не делал, пташка. Это ты убила ее. Ты хотела убежать – и убила ее. На этот раз плохой парень – это ты. 21 В жизни есть вещи, которые нас меняют. В тот рассвет, в машине, выкурив целую пачку старых сигарет, найденных забытыми в бардачке, слушая пытки, крики, выстрелы и преследование через динамики своего передатчика, я превратилась в новую женщину. Прежняя Вероника, бесстрашная, уверенная в себе, унеслась с дымом, вырывавшимся через щель в окне, к беззвездному небу. Поднося сигарету к дрожащим губам, я прислушивалась к каждому шагу Жанеты и жертвы в лесу, на них обеих охотились, как на убегающую дичь. Когда никотин проник в мои легкие, я почувствовала себя на их месте, испытала возмущение, негодование и покорность, но я знала, что мой ужас даже не приближается к тому, что ощущают эти женщины – в реальном мире, в нескольких километрах от меня. Так близко, но так далеко. Выстрелы эхом отдавались в моей голове и от звука в наушниках, и от темного неба. Я не могла определить, откуда исходит этот звук. Я била по рулю, едва не переломав пальцы. Сегодня я понимаю, что, ставя себя на их место, я защищала себя от меня же самой, избегая смотреть в лицо тому, что я натворила. Жанета верила, что я буду здесь, и в итоге ей пришлось умолять садиста-убийцу сохранить ей жизнь. Она назвала Брандао «жизнь моя» – это хуже всего. Бог, создавший этого человека, должно быть, очень жесток. Я едва не сошла с ума, услышав, как ее тащат по лесу, как она воет от боли, когда Брандао тянет ее за и без того короткие волосы. В какой-то момент звуки, передаваемые сережками, исчезли. Должно быть, они упали на землю. Или Жанета выбросила их, или проглотила в гневе и страхе. Это не имело значения, я виновата. Я уткнулась лбом в холодную эмблему руля, врубив автомобильный гудок – мой крик от осознания собственной беспомощности застрял у меня в горле. Если б я не вмешивалась в это дело, если б не убедила Жанету попытаться освободить жертву и рассказать об этом. Если… Если… Если… Весь мир сговорился против меня. Нельсон должен был предупредить меня о возможности потери сигнала IMEI, муж был обязан не вмешиваться. Пять минут! Я могла подъехать как раз вовремя. Паулу, несчастный рогоносец, понятия не имеет, что натворил. Я никогда не давала ему повода не доверять мне; мои выходки не имели ничего общего с любовью. Привязанность и похоть – совершенно разные вещи. Марта Кампос и Жанета Брандао – тоже разные дела, которые перепутались. Я не хотела отказываться ни от одного из них. Я насыщала мозг кислородом, пытаясь сохранять спокойствие. Перекладывая вину на всех остальных, я только еще больше погрязну в страданиях. Я лежала на траве, глядя вверх, на траурное небо, похожее на черную дыру. В этой истории был только один виновник: Клаудио Антунес Брандао. Я видела, как многие полицейские лишались руки, задерживая таких мудаков-убийц. Тот, кто занимается расследованием, рискует изо дня в день, дышит насилием, не соответствует стандартам. Кровь кипит, и, конечно, несколько ударов помогают выплеснуть гнев из-за тех страданий, которые подобный червяк причиняет невинным. Преступники типа Брандао перестают убивать только после смерти. Это закон джунглей, мое непоколебимое убеждение. Нет смысла собирать доказательства, начинать расследование и задерживать таких подонков; судебная власть вскоре отпускает их. В этой гребаной стране правильные действия никогда не гарантируют счастливого финала. Я поднялась, зная, куда мне отправиться. Я ехала под звуки Sepultura[43], вдавливая педаль газа в пол, не обращая внимания на радары в этот ранний час. Поначалу женщина за стойкой регистрации не хотела меня впускать, но увидев, в каком я потрясении, даже не стала задавать много вопросов. Наконец я добралась до единственного места, где чувствовала себя в полной безопасности: до комнаты отца. Я не стала включать свет, только немного приоткрыла шторы, чтобы выветрился запах талька и мочи. Присела на край кровати, разбудила своего старика, повернув его на бок, чтобы прижаться к нему, как ребенок, боящийся чудовища в шкафу. Я выплакивала все, что должна была выплакать, не произнося ни слова. Я прокрутила для него запись на своем мобильном телефоне – с криками, мольбами и цепями. Я не посмела оглянуться на него, но с каждым выстрелом чувствовала, как его костлявое тело содрогается рядом с моим. Когда запись окончилась, я выключила мобильник, словно кнопка выключения может стереть мою память, и вернулась в постель, помогая безвольной руке моего отца обнять меня. Мне так хотелось, чтобы он погладил меня своими морщинистыми руками. – Я облажалась, – сказала я наконец. – Мне стоило остаться секретарем, вот что. Я не такая, как ты, я тупая, я лишусь работы, когда узнают о незаконном расследовании, которое я начала. Я потеряю эти дела, семью, работу. Паулу никогда меня не простит. Я затрахалась. Отец за моей спиной только хрипло выдохнул. Как грустно утешаться оболочкой и собственной памятью. От энергичного человека, которым он был когда-то, ничего не осталось. Только кожа, кости и пустота. Я тысячу раз рассказывала и пересказывала то, что произошло. Я бубнила одно и то же, пока, вся измученная, не заснула. Когда первые утренние лучи ударили мне в лицо, я испуганно вскочила, не осознавая, где нахожусь. Обстановка вокруг и ощутимый запах вскоре вернули память, но и боль тоже. Восстав из пепла, я избавилась от остатков вины, поцеловала редеющие волосы отца, поправила на нем выцветшее одеяло и пошла к машине, включив мобильник и надеясь, что в аккумуляторе еще остался заряд. Я даже не успела пересечь ворота психиатрической больницы, как на Вотсапп мне пришли десятки сообщений. Около пятнадцати от Нельсона, около сорока от Паулу. Я позвонила Нельсону: – Я жива. – Черт, Веро, ты хочешь меня убить? Ты чокнутая, где ты? Я не могла позволить себе плакать по телефону, поэтому постаралась быть краткой: – Все пошло не так. Я потеряла их машину, не нашла, где они, но слушала то, что передавали серьги. Я слышала, как погибла жертва. – Б… ть… А Жанета? – Она жива, но больше никогда со мной не заговорит. – Так не бывает, Веро. Езжай сюда и расскажи мне все. – Его голос был мягким и успокаивающим. Он – лучший партнер, о котором я могла мечтать. В тот момент мне хотелось только его объятий и его теплого взгляда, но я не могла забыть о своей семье: – Я устроила дома настоящий хаос, сильно поссорилась с Паулу. Постараюсь сохранить то, что могу. – Он мне звонил, – сказал Нельсон. Прозвучала ли в его голосе ревность? – Тебе – звонил – Паулу? – Да, ночью. Задавал странные вопросы, был в отчаянии, думал искать тебя по городским больницам. Он спросил, правда ли, что ты занималась расследованием вместе с Карваной. Я, конечно, подтвердил это, но ты уверена, что стоило рассказывать о таком мужу? – Уже не уверена, – я отключилась, измученная усталостью, словно свирепое стадо только что пробежало по мне. Хоть тело и ныло, разум работал на пределе возможностей. Я села в машину, уже обдумывая лучшие аргументы для мужа: когда проигрываешь бой, идеальная защита – нападение. Нельсон облегчил мне задачу, и будет несложно поменяться с Паулу ролями. От предательницы – до жертвы необоснованной ревности. Когда я вернулась домой, он обнял меня, полный раскаяния: – Ты жива, слава богу! – Отпусти меня! Ты понимаешь, что натворил? – Я махнула рукой, отстраняясь от его объятий. – Один человек умер из-за тебя. Он тяжело сглотнул. Я направилась в спальню прежде, чем Паулу продолжил речь, которую я предполагала услышать: – Прости, Веро, прости, я не знаю, что на меня нашло… Мне казалось, что все рушится, я думал, что ты с кем-то другим… – Я никогда не давала тебе повода для подозрений. Я же тебе говорила, что доступ к сайту – часть расследования. Теперь оставь меня в покое. Ты уже причинил достаточно вреда. – Постой, Чу, извини. Что бы ты сделала на моем месте? Чертова фотография! Твой коллега объяснил мне все, я не знаю, о чем только думал. Что мне сделать, чтобы ты меня простила? – Дай мне время, Паулу. Вот и все. Дай мне отдохнуть! Сначала мне нужно переварить эту историю. Я повернулась к нему спиной, захлопнула дверь спальни и закрылась на ключ, чтобы обеспечить тишину. Я бросилась на кровать, довольная тем, что переиграла его и добилась перемирия. У меня не возникло ни малейшего желания исполнять роль идеальной жены и матери семейства. Я проспала весь день. Проснулась ранним вечером, голодная. Пошла на кухню, отмечая: тело болит значительно меньше. Паулу спал на диване, громко всхрапывая. Я вернулась в комнату, стараясь не шуметь, и приняла горячий душ. Надела старую толстовку, в которой ходила дома, села за стол, достала из ящика стола листок бумаги и начала набрасывать письмо, которое оставлю Жанете. Это мой лучший способ приблизиться к ней. Несомненно, она не хочет видеть меня, даже будь я из чистого золота, не будет никаких разговоров. Мне нужно быть краткой, не злоупотреблять ее терпением, так я постараюсь сохранить свое достоинство и спасти ее доверие, всего в нескольких словах. Писала, писала, думала, переформулировала. Я хотела убить ублюдка. Очень сильно. Я все переписала. На следующий день, прежде чем отправиться в полицейский участок, я подкараулила ее у дома, ожидая, когда уйдет Брандао. Стоило его машине свернуть за угол, я позвонила в дверь. Никакой реакции. Я позвонила еще раз и вскоре заметила движение занавески в боковом окне. Как и ожидалось, Жанета подсматривала за мной, но разговаривать не хотела. Я сунула конверт под дверь, сделав так, чтобы на виду остался участок с надписью: Я ВСЕ СЛЫШАЛА. НЕ РВИТЕ ПЕРЕД ПРОЧТЕНИЕМ. Я села в машину и поехала, полная надежды. Без сомнения, Жанета не удержится и откроет конверт. Внутри найдет письмо, которое снова объединит нас. Это должно сработать! Я столько раз перечитывала, что запомнила текст: «Даже если я вам не нравлюсь, я единственный человек, которому нравитесь вы, Жанета. Я единственная, кто не думает, что вы – сообщница этого парня. Я не смогла остановить Брандао, но я все слышала, доказательства у меня в телефоне, все записано! Вы не виноваты в смерти последней девушки. Я ваш лучший свидетель. Я думаю, что все остальные тоже умерли, и он никогда не перестанет убивать. Если мы посадим Брандао в тюрьму, когда он выйдет – а он выйдет – мы пропали. Ваш муж придет за нами. Если вы ничего не сделаете, мне придется сделать все самой. Наши судьбы пересеклись, наши жизни переплелись. Есть только один способ. У меня есть окончательное решение». 22 Сидя за столом в полицейском участке, все, чего я хотела – чтобы Карвана на время забыл обо мне. Несколько раз он останавливался рядом со мной, трижды бил по столу кулаками и тыкал в бесконечную таблицу Excel, которую я должна была сделать еще несколько дней назад. – Сроки, Веро. Существуют сроки! Даже сосредоточившись на работе, я не могла отложить в сторону другие обязательства. Дело Жанеты на паузе: письмо не возымело немедленного эффекта, она не отвечала на мои телефонные звонки, – у меня связаны руки. Но общение с типом, обманувшим Марту Кампос, на сайте знакомств потихоньку продолжалось. Через неделю после первой просьбы он выдумал новые абсурдные трудности, и, притворившись влюбленной, я сдалась. Дороговата любовь для моего кармана. Доллар за долларом, мой банковский счет приближался к нулю. Нужно поскорее встретиться с этим донжуаном, иначе я разорюсь еще до первого поцелуя. Я разделила свое внимание между выверкой банковских счетов и заполнением таблицы Excel делами о грабежах, и день пролетел незаметно. Литры кофе помогали держаться в тонусе и отпугнуть незначительную боль в висках, предвестника мигрени. Около четырех часов я распечатала окончательную таблицу и постучала в дверь Карваны. – Вот, док. Простите за то, что задержалась. – Ну наконец-то. – Старик просмотрел листы бумаги и сложил их поверх стопки прочих. – Я волнуюсь о здоровье Рафы. Он серьезно разболелся.