– Честь – это херня. Хочешь совет, принцесса? Постарайся действовать быстро. Не забывай, что я тоже могу покончить с твоей идеальной маленькой жизнью по волшебству. Отстань от меня, сука! 29 В зеркале лифта отражалась разбитая Вероника с опухшими глазами, опущенными плечами и сухими волосами, словно болото новостей высосало всю мою жизненную энергию. Удивительно, как жизнь всегда может стать хуже. После того как все перевернулось с ног на голову, неужели этот обезумевший Казанова действительно думает, что имеет право угрожать мне? В глубине души этот ублюдок понятия не имеет, во что ввязывается, но я-то знала: мир наркоторговли и коррумпированности органов правопорядка – гидра с многими щупальцами, и сам он вполне может пострадать, если сунется в это осиное гнездо и заявит, что мой отец жив. В любом случае это не моя проблема – Грегорио самостоятельно вычислит вес моего ящика Пандоры. Я сунула ключ в замок, глядя на закрытую входную дверь. Я чувствовала себя опустошенной, на грудь словно положили наковальню. Я понятия не имела, как вернуться к своей «идеальной маленькой жизни». Глубоко вздохнув, я открыла дверь и закрыла глаза. Не услышав никакой реакции, поняла, что комната пуста, и вошла внутрь, испытывая странное облегчение. Швырнула свою тысячекилограммовую сумку на первое попавшееся место и по привычке посмотрела мобильник: никаких новых звонков ни от Карваны, ни от Нельсона, ни от Паулу. С трудом передвигая словно налитые свинцом ноги по коридору, я прошла к детской. Дети спали в полумраке крепким сном, невинные, еще не погрузившиеся в человеческое дерьмо взрослых. Плавки, шапочка и халат Рафы уже были сложены на стуле и готовы к следующему важному дню. В его возрасте цели действительно краткосрочны, но мы их не ценим. Я подошла, чтобы поцеловать детей в лоб, но застыла в нескольких сантиметрах. Я не отношусь к типичным мамочкам, не обожествляю своих детей и не умираю от нужды в них. По какой-то причине я не чувствовала себя вправе целовать их той ночью. Словно вместе с браком умерло и материнство. Растянувшись на нашей кровати, Паулу щелкал по каналам кабельного телевидения, до пояса укрывшись простыней. При виде меня он вскочил, распахнув нежные объятья: – Чу, я соскучился! Я ждал тебя, чтобы мы добили это вино! Что касается убийства, я подумывала вовсе не о вине. Устало улыбнувшись, я отстранилась от его жаждущих поцелуя губ: – Не сегодня, я измотана. Я едва могла смотреть на его лицо. Ускользнув в ванную, заперла дверь и разделась. Неутомимый Паулу дважды легонько постучал и чувственно проговорил: – Впусти меня. Я даже не стала отвечать. Стерла жалкие остатки макияжа, все еще покрывавшие мое лицо, и включила кипяток. Нырнула под душ с головой, молясь, чтобы моя душа тоже очистилась. Даже хорошо, что кожа горит, причиняя некоторую физическую боль вдобавок к душевной. Пар создавал дымку, мешавшую мне смотреть в зеркало, и потому настойчивый голос Паулу за дверью казался далеким и призрачным. – Ты в порядке, Веро? – спросил он, когда я через несколько минут вышла из ванной, закутанная в полотенце. – Ты выглядишь странно… Случилось что-то из ряда вон? Случилось, Паулу, случилось, что ты сунул свой толстый член в эту блондинистую корову Карлу много лет назад, а я сижу здесь, кроткая, ничего не знающая, хотелось мне сказать, но я проговорила только: – Ничего, дорогой. Все в порядке. Сейчас не время противостоять ему, даже если б мне этого хотелось. Сочетание разочарования и гнева порой плохо сказывается на принятии решений. Паулу знал меня достаточно хорошо, чтобы не купиться на такую элементарную ложь: – Давай поговорим, Веро. – Я просто устала, Паулу, – сказала я. У меня больше не получалось называть его Тигрой. – Столько всего творится. Бумажки, пропавшие без вести, завтра и в воскресенье встречаемся с командой в полицейском участке. Все как обычно, ничего личного. – Ты будешь работать в выходные? А как же чемпионат Рафы? – Ни за что не пропущу отборочные туры сына, не волнуйся. Но потом мне придется бежать в участок. Вот такие выходные, да? Краем глаза я наблюдала за его реакцией: он выдавил улыбку, пожав плечами и слегка склонив голову влево. – У меня в воскресенье тоже скучная встреча, – сказал этот ублюдок. – И, может быть, мне придется провести следующую неделю в Рио, чтобы закончить дело с клиентом. По крайней мере, не только у тебя работа непредсказуема, Веро. Ну конечно, на следующей неделе он собирается ударно «потрудиться» с Карлой. Когда я возвращалась в ванную, уже в ночной рубашке, передо мной мельком проскользнула сцена, в которой я в безумии бегу в детскую комнату, выхватываю из футляра тупые ножницы, которые дети используют для школьных заданий, и отрезаю член Паулу. Отвратительный фетиш: видеть, как он кричит от боли и истекает кровью на льняной простыне, которую донья Бела купила на нашу последнюю годовщину свадьбы. Должно быть, я улыбнулась этой идее, потому что Паулу спросил меня: – Над чем смеешься, Веро? – Над своими фантазиями, – в ванной я открыла дверцу аптечки и капнула «Ривотрил» прямо на язык. – Во сколько завтра выходим из дома? – поинтересовалась я. – Соревнования начинаются в десять. – Разбуди меня, ладно? – Я свернулась калачиком на одеяле спиной к нему и закрыла глаза, ненадолго задумавшись о Жанете. Каково было спать каждую ночь рядом с серийным убийцей? Почему-то в тот момент Паулу казался более жестоким и опасным, чем любой серийный убийца. Он был циничным предателем. Я не думала, что смогу уснуть, но еще до того, как он начал по-свински храпеть, я уже исчезла из этой реальности, погрузилась в несбыточные сны, где все прекрасно, совершенно и гармонично. * * * Любая женщина, у которой проблемы дома, знает, что «Ривотрил» идеален для того, чтобы уснуть, но ужасен, когда ты пытаешься проснуться на следующий день. Дети гомонили и одевались, предвкушая событие, а моя голова все еще была окутана туманом. Я медленно натянула джинсы, черную рубашку и старые красные ботильоны военного образца. Посмотрела в окно. В небе было много облаков, и казалось, в Сан-Паулу разразится сильный дождь. На всякий случай я накинула на шею кроваво-красный шарф. Только заболеть мне еще не хватало. Добравшись до комнаты, я подошла к Рафе, чтобы попытаться вселить в него уверенность. Я сжимала его ледяные руки и твердо смотрела на него. В его небольших глазах проскальзывала нервозность. Паулу попытался сказать что-нибудь смешное, но я проигнорировала его, поддерживая зрительный контакт с сыном. Я с этим негодяем больше в игры не играю. Меня уже даже не волнует, понял ли он, что с нашим браком что-то серьезно не так. – Идем, – сказала я, подходя к столику рядом с диваном и подхватывая ключи от машины. Сообщение было четким: на этот раз я за рулем, дорогой. Если ты скажешь что-то против, я могу тебя покусать. Паулу не посмел возразить. Если у мужей и есть какое-то качество, так это то, что они умеют молчать, когда мы демонстрируем характер. Поездка в машине прошла в полной тишине – каждый из нас погрузился в собственное напряжение. В ангаре, где располагался крытый бассейн клуба, мы столкнулись с шумной суетой, сопровождающей все мероприятия по плаванию: мальчики и девочки разминаются и растягиваются, мамочки держат халаты и принадлежности, отцы на деревянных скамьях обсуждают недавние результаты, которых достигли их дети, и надо всем витает надоедливый запах хлора. Для меня наблюдать за подобным было все равно что смотреть литовское кино: передо мной разворачиваются чужие, смутно знакомые сцены, а я ничего не понимаю. Я чувствовала себя оторванной от людей, эмоций, разговоров. В течение всего соревнования я сжимала мобильник в правой руке. Это была связь с реальностью: ежеминутно я проверяла экран, чтобы убедиться, что Жанета не звонила. Была уже суббота. Несомненно, у нее не было недостатка в возможностях совершить то, о чем мы договорились. Но нет. Успокаивая себя, я сделала вывод, что она решила отравить Брандао во время воскресного обеда. Разумная логика для традиционной бразильской семьи: вот, любовь моя, твой рис с фасолью, стейком и картофелем фри. Оказывается, вместо соли я положила в картошку стрихнин, не возражаешь? Ешь побольше, пока смотришь «Доминган ду Фаустао»[50]. Ешь, пока не наешься… Мне показалось забавным представить, как Брандао задыхается от яда, его горло сипит в нетерпеливом поиске воздуха, ногти царапают поверхность стола, пытаясь удержаться хоть за что-то. Жаль, я не смогу стать свидетелем этого момента – гораздо более захватывающего, нежели восемь детей в плавках, выстраивающихся в очередь, чтобы побороться за пластиковую медаль. Медленная и мучительная смерть Брандао была исключительной привилегией Жанеты. Мой выход позже, когда я отправлюсь к Грегорио, шантажировать его, чтобы тот выдал свидетельство о смерти от естественных причин. И моих планов ничуть не изменил тот факт, что Грегорио узнал правду о моем отце – ему есть что терять, и значительно больше, чем мне; без сомнения, он будет мне подчиняться. Хлопнул первый стартовый пистолет, возвращая меня в реальность. Я выгнула позвоночник, восстанавливая осанку, и сосредоточилась на пловцах, прыгнувших в бассейн. Это была не группа Рафы, а класс плавания на спине. Пользуясь возможностью, я рассмотрела людей, сидящих на трибунах вокруг бассейна. Если б эта сука Карла появилась тут, наблюдая за моим сыном, возможно, в конечном итоге я бы все-таки использовала свой пистолет. Едва успело закончиться первое соревнование, прибыла разодетая донья Бела, обеими руками держа сумку от Майкла Корса, подходящую к кроссовкам. Молча она села рядом со мной и провокационно кашлянула. – И вам доброе утро, донья Бела! Она что-то буркнула, ведя себя так, словно обиделась, но меня эти игры больше не интересовали. Положение спас Рафа, быстро обогнув край бассейна, чтобы поцеловать меня: – Мама, пожелай мне удачи! Легко! Я поцеловала моего мальчика в лоб: – Ни пуха ни пера, сынок! Иди и сделай все, на что ты способен! Он убежал, устроился среди своих, а я восхищалась тем, как же он вырос. Он уже был маленьким мужчиной. В 25-метровом бассейне соревнования брассом длятся чуть больше минуты. Раздался выстрел, и Рафа нырнул в бассейн вместе с остальными ребятами. Стоя у воды, Паулу выкрикивал отеческие указания каждый раз, стоило Рафе высунуть голову из воды. Рядом со мной, волнуясь, удовлетворенно взвизгивала донья Бела. Неподвижная, сцепив ладони мертвой хваткой, я устремила взгляд на соревнующихся и выхлестнула весь скопившийся адреналин только тогда, когда Рафа первым добрался до финиша, на один гребок впереди второго ребенка. Я заорала во все горло, избавляя душу от скопившихся нечистот. Может быть, даже немного переборщила, потому что донья Бела и некоторые родители смотрели на меня как-то смущенно. Рафа поднялся на подиум, гордый своим достижением, и поскольку я хорошо его знала, то понимала, что он сдерживает слезы – именно так Паулу, смехотворный мачо, научил его, как действовать в подобных случаях. Позже, когда мы обедали поблизости в недавно открывшейся закусочной, Рафа похвастался своим временем в индивидуальной гонке и командной эстафете. – Поздравляю, сынок, – сказала я и вскоре вернулась к бургеру с беконом и сыром гауда, который был восхитителен. В периоды полного хаоса не существует диеты, которая могла бы помешать мне быть счастливой (или, по крайней мере, радовать свой желудок). – Что случилось, Веро? Ты такая тихая, – поддразнила донья Бела, выуживая со своей тарелки картошку по-деревенски. – Кошка съела твой язык? – Может, и кошка, – ответила я с набитым ртом. Паулу посмотрел на свою мать, подумав, что я имею в виду донью Белу. Лучше б я промолчала. Доев бургер, я скатала из салфетки маленький шарик и поднялась, не дожидаясь десерта. – Ребята, простите, но у меня встреча. Рафа, мой малыш… – сказала я, взъерошивая его волосы, – ты моя гордость! – Я не малыш, мама… Я схватила сумку и оставила на столе сотню. – Позволь, я заплачу, Веро, – проговорил Паулу. Я не стала спорить. Сунула сотню обратно в бумажник, подумав, что в некотором смысле это начало нашего раздела имущества. Мне нужно экономить больше, чем когда-либо. Я села в «Хонду» и бесцельно поехала, не зная, чем заняться до конца дня. Проехала заправку с дешевым бензином и, так как бак был почти пуст, решила заправиться. Дежурный, подошедший ко мне, был один из тех, в реальность кого ты не веришь: смуглая кожа, мускулистые руки завсегдатая спортзала, грязные от смазки, торчащие из форменного комбинезона. Когда он склонился к окну, спрашивая, сколько наливать, то едва не съел меня своими горящими зелеными глазами на лице с простоватыми чертами – типичный кафуку[51], для брака не годится, зато подойдет для замены масла. Элоиза, моя старая подруга, замужем за бизнесменом из сети супермаркетов, была специалистом по подобным мужчинам: в общем, парни с периферии, поставщики услуг, с красивым телом, лишенные манер, неграмотные, но с акульей хваткой, с женами безжалостны, зато в сексе короли, трахаться готовы бесплатно и без обязательств. Эло не могла устоять перед автослесарем, доставщиком или охранником магазина, она их преследовала и даже создала классификации по аналогии с алкоголем. Помню, например, что кафуку Орлофф – тот, после небольшого количества которого хочется домой, а кафуку Ягодный приторный, от него становится тошно. Не знаю, к какому типу относился автозаправщик, но точно знаю, чем хотела бы с ним заняться. В конце концов, почему бы и нет? Чувство вины меня больше не тяготило. После быстрого обмена взглядами я попросила проверить шины и спросила ключ от женского туалета. Он получил сообщение: через несколько минут моя спина ходила вверх и вниз по старым и холодным плиткам этого довольно мерзкого места; заправщик тяжело дышал, а я пыталась сконцентрироваться, чтобы достичь оргазма. Преимущество чисто физического секса в том, что он не требует практики или навыков. Впервые за несколько дней я испытала настоящее удовольствие. Когда мы закончили, я стала красивой, скромной и домашней, и за услугу заплатила щедрыми чаевыми. Не знаю, было ли это в классификации Эло, но парень, без сомнения, относился к длинношеим кафуку – обертка не слишком презентабельна, зато в остальном… Поскольку у меня оставалось время, я направилась в полицейский участок. Здание было полупустым, в узких коридорах, освещенных холодным светом, сидели только дежурные. На моем этаже практически никого не было, поэтому я позволила себе роскошь зайти в кабинет Карваны и вздремнуть остаток дня. Проснулась я только около восьми вечера, когда на мобильнике раздался сигнал. Пришло сообщение от Паулу: «Веро, в компании чрезвычайная ситуация. Возможно, вернусь в Рио сегодня. Дам тебе знать. Целую». Знаете, что хуже всего? Меня даже не волновала эта откровенная ложь. Мой папа всегда говорил: хуже того, кто на тебя жалуется, тот, кто тебя разочаровывает. Я разочаровалась в Паулу. Я воспользовалась возможностью, чтобы в тысячный раз проверить в телефоне пропущенные звонки и сообщения. Ни слуха от Жанеты. Что ж, воскресенье приносит хорошие новости, подумала я, но даже сила мысли не может спасти эти выходные. Паулу не было, Рафа отправился с ночевкой к своему другу по бассейну, а Лила ушла к подружке. Пока не разразилась война против Брандао, стоит приступить к вооружению для другой войны: для семейной битвы. Я собрала наши банковские выписки за последние годы, доказательства расходов на домашнее хозяйство, сведения о зарплате, которую получал Паулу, а также решила, что стоит сделать несколько его фотографий с любовницей, чтобы убедить судью по семейным делам, что я стала жертвой этого негодяя. Когда я подам на развод, не сомневаюсь, Паулу превратится в монстра и примется стирать свои следы. Когда дело доходит до денег, мы лучше узнаем человека. Воскресное утро я заняла сортировкой всей этой документации и поиском в интернете недавних судебных дел о разводе и разделе имущества. Нанять адвоката – целое состояние, и об этом не могло быть и речи. Кроме того, к моему несчастью, я поняла, что делить особо нечего. У Паулу была крупная сумма на нашем совместном счету, но наша квартира, например, была оформлена на его имя, это семейное имущество, доставшееся ему от покойного отца, и разделу оно не подлежало. Когда каждый пойдет в свою сторону, я уйду буквально с протянутой рукой. По крайней мере, может, на детей дадут хорошее пособие. Мой анализ завершился, и я стала обдумывать стратегию своих действий: как сфотографировать Паулу с Карлой. Возможно, стоит поехать в Рио и запечатлеть наиболее компрометирующие моменты любовников. Одному богу известно, когда я найду время и деньги, чтобы предпринять такую погоню. Около четырех часов дня я забрала детей и ответила «Хорошо, дорогой» на его сообщение. Остаток воскресенья я провела в пижаме на диване, объедаясь неаполитанским мороженым и просматривая фильмы и сериалы на Нетфликс – больше времени я потратила на поиск того, что посмотреть, чем на сам просмотр. Шестое чувство заставляло детей сидеть в комнате тихо, погрузившись в компьютер или видеоигру, и не беспокоить меня. Закат воскресенья опрокинул меня в пучины депрессии. Я просто услышала вступление к «Фантастико», и у меня появилось проклятое желание плакать. В глубине души мы – ничто, наша жизнь – ничто. Все, что я построила, было прахом. Что отличает меня от Жанеты? В то же время я пришла к выводу, что должна действовать. Ее затянувшееся молчание принимает слишком уж угрожающие очертания. Часы показывали одиннадцать вечера, но я знала, что Нельсон не спит. Я позвонила, и он сразу же ответил. – Ботаник, дорогой, можешь проверить состав батальона Брандао? Мне нужно знать, дежурит ли он завтра… – Зачем? – Я сразу услышала волнение в его голосе. – Новости? – Никаких. На самом деле, в этом и проблема.