Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 30 из 36 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Мне нужно идти. Поговорим позже. Приходи завтра пораньше, ладно? – Кто звонил? Все в порядке, док? Карвана молча захлопнул дверь. Иногда я жалею, что не погналась за ним, чтобы потребовать ответа. * * * Я никогда не верила в гороскопы – хотя, признаюсь, имею привычку расспрашивать людей о знаках зодиака и делать из этого выводы. Как только я проснулась и все еще сонная приготовила детям завтрак с таким трудом, словно камни перетаскивала. На журнальном столике лежала вчерашняя газета, раскрытая на странице с гороскопом. Я скользнула глазами по буквам: улыбнитесь, понедельник будет лучшим днем вашей недели. Если это действительно так, то остальная неделя будет отстойной. Без сомнения, к воскресенью я покончу с собой. Я надела черный костюм, на левое запястье – свои счастливые браслеты. Мне потребуется много ума и терпения, чтобы поговорить с Карваной. Я взглянула на часы: к началу рабочего дня опоздала. Едва успела нанести приличный макияж – ограничилась самым необходимым, отвела детей в школу и побежала в управление, надеясь, что старик еще не приехал. – С добрым утром, Вероника, – сказал кто-то, стоило мне выйти из лифта. Я моментально отвлеклась на интенсивное передвижение коллег по холлу. Люди кричали в телефоны, в полицейском управлении царили шум и суета, а атмосфера казалась настолько тяжелой, что не нужно быть великим следователем, чтобы испытать уверенность: случилось что-то очень плохое. Я просканировала территорию, ища взглядом Нельсона в этом хаосе. Сделала к нему десять шагов и коснулась его плеча. – Боже мой, что творится, ботаник? Он обернулся и уставился на меня, словно увидел привидение. – Черт возьми, Веро, не могу в это поверить! – Он встал и робко обнял меня. – Я тебе названиваю как сумасшедший! Ты что, теперь на звонки не отвечаешь? Я вытащила из кармана телефон и взглянула на экран. Тридцать пропущенных звонков. – Извини, я ставила на беззвучный режим. – Карвана пропал, – сказал он, не теряя времени. – Что значит пропал? – Вчера вечером, около одиннадцати, он вышел из полицейского участка и позвонил жене. Сказал ей, что едет на экстренное совещание с высшим командованием военной полиции. По ее словам, голос Карваны звучал обеспокоенно. – И что? – И он не вернулся домой, не отвечает на звонки по мобильному, а вскоре после полуночи перестал отвечать на сообщения. В военной полиции никто и ничего не знает. Они утверждают, что не звонили сюда вчера, не назначали никаких встреч. Ты что-нибудь знаешь? – Нет, я… Почему я должна знать? – Разве ты не его секретарь? Жена уже раз сто звонила, она в истерике. Она хочет поговорить с тобой. – Ну конечно, я позвоню ей. Только сначала проверю расписание и электронную почту старика. Я добралась до своего стола, и мой желудок превратился в бетонный шар, словно я съела пару кирпичей. Я выпила стакан воды, пытаясь собраться и спокойно поразмыслить. Потом вспомнила телефонный звонок, прервавший наш разговор прошлой ночью. Голос был мужской. Подбежав к стационарному телефону Карваны, трясущимися руками я проверила список входящих звонков. У меня закружилась голова и появилось острое чувство, что меня сейчас вырвет. Черт возьми, это был домашний номер Жанеты. Я заперлась в мужском туалете (женский был занят) и, опершись ладонями о край раковины, все из себя выплеснула. Взглянула на себя в зеркало, трясясь с ног до головы. Никогда раньше кошмар не подбирался ко мне настолько близко. Это было ощутимо, это было реально. Без сомнения, Брандао подозревал, что Жанете кто-то помог, но не принимал меня в расчет: все секретари – невидимки. В опасности жизнь Карваны. Пока мы разговаривали, его позвали на экстренное совещание – смертельная приманка, и я ничего не заподозрила. Очередная неудача меня как полицейского, еще одна жизнь в моих руках. Если с ним что-то случится, никогда себе этого не прощу. Несмотря на то, что он был боевым стариком, ситуация выдалась серьезная: Брандао опытный полицейский, безжалостный убийца, а жертва ничего не подозревает. Если б только я рассказала Карване о Жанете… Моя вина, это полностью моя вина! Я открыла блокнот, просматривая все, что знала по этому делу. Информация выстреливала в меня подобно пулям из АК-47. Я листала свои заметки, не обращая внимания на шум, который распространялся по коридорам полицейского участка. Боже мой, как я могла быть настолько глупа, что решила, будто смогу справиться с двумя такими масштабными делами? С Мартой Кампос я не добилась справедливого правосудия, Жанета, возможно, мертва, а теперь от рук этого сукина сына страдает Карвана. Мое сердце хотело вырваться из груди и колотиться о стол, рядом со стареньким компьютером. Думай, Веро, быстрее думай, черт возьми… Перед глазами поплыли черные точки, и я взглянула вдаль, восстанавливая четкость зрения. Нельсон, находясь в небольшой группе, нервничал, но был сосредоточен. Если этот скандал разразится со всеми подробностями, это будет конец нашей карьеры. Я натворила много незаконных вещей, за которые могу даже попасть в тюрьму. И нельзя никого подставлять, особенно Нельсона, который так мне помог. Лучше опуститься на дно одной. Из нижнего ящика я взяла сумку-трансформер и сложила туда все, что могло пригодиться: боеприпасы, бинокль, заметки, флешку, два батончика хлопьев и зарядное устройство для мобильного телефона. Я была осторожна, позаботилась о том, чтобы проникнуть в лифт совершенно незамеченной. Тем более это было не так уж сложно. В управлении царил такой хаос, что я стала еще большей невидимкой, чем обычно. Я села в машину и нашла адрес Жанеты в навигаторе. Завела двигатель и включила радио. На некоторых новостных каналах уже сообщали об исчезновении начальника департамента гражданской полиции по расследованию убийств Сан-Паулу. Эти репортеры – настоящий позор, пожиратели новостей о преступлениях и чужих трагедиях. Стервятники с журналистским образованием, от них практически невозможно что-либо скрыть. Информация всегда утекает, и нам приходится работать под давлением со всех сторон. Куча тупиц, повторяющих одну и ту же критику. Я сделала несколько глубоких вдохов, пока проскакивала под светофорами и обгоняла медленные машины. Паршивый водила пересек перекресток, подрезав меня. Я нажала на гудок, вовремя затормозив, уберегая кузов «Хонды». Ублюдок продолжил свой путь, а у меня так закружилась голова, что я взяла передышку, съехав на обочину. Чтобы продолжить расследование и спасти Карвану, я должна добраться до места живой. Я включила аварийку, откинула волосы с глаз, пытаясь наскоро собрать их в пучок, но руки тряслись, а пряди волос запутались в ремне безопасности. Успокойся, Веро, успокойся, черт возьми… Бесполезно. Все еще нервничая, я решила ехать дальше. Положила руку на спинку сиденья и оглянулась, включая заднюю передачу. В тот момент я увидела это. На заднем сиденье за водительским креслом лежали два мешка для мусора, которые я нашла у дома Брандао. Несомненно, он отвез Карвану на ферму, и в доме в Парк-ду-Карму ничего полезного я не найду. Я снова включила аварийку и, как голодный дикарь, рвущийся к последнему куску мяса, сунула руку в мешки. Не знаю точно, что заставило меня рыться в мусоре на заправке проспекта Радиал Лесте, но что-то подсказывало мне – это верное решение. Я начала с кусочков измельченной бумаги, складывая их вместе на приборной панели, словно собирала пазл. Нашла рецепт врача, несколько чеков из магазинов, две брошюры вроде тех, что раздают на улице, ничего важного. Многие обрывки, казалось, не имели никакого смысла. Дерьмо! Я принялась проверять кроссворды Жанеты. Различные издания, все заполненные синей ручкой. Дома у нее было много свободного времени, пока она ждала мужа к ужину. Она что-то нацарапала на задней обложке? Мне потребовалось бы по крайней мере три часа, чтобы просмотреть их все. Мои глаза наполнились слезами, и меня охватило ужасное чувство беспомощности. Сидя среди горы мусора и журналов, разбросанных по сиденьям, я подумывала о том, чтобы сдаться. Воспоминания о бедной Жанете и ее маленькой жизни только усугубляли ситуацию. В глубине души я понимала, что она была права: ответственность за всю эту трагедию лежала на мне. Сиди я тихо на своем месте, не пытайся превратиться в детектива, хотя на самом деле всего лишь секретарь-невидимка, ничего этого бы не произошло. Пока машина была выключена, я вдавила педаль газа. Возможно, самоубийство – лучший выход. Разогнать «Хонду» до 150 километров в час и пойти в лобовую – врезаться в ближайшую стену. Паулу будет жить с любовницей, полицейский участок продолжит работать в обычном режиме, а дети, как бы они ни страдали, скоро привыкнут к моему отсутствию. Я потеряла маму и прекрасно знала, что время лечит. Я повернула ключ в зажигании, разрабатывая шаги к смерти. На этот раз безупречно. Когда мотор заурчал, я потянулась за рулоном туалетной бумаги, который всегда держу в бардачке, и вытерла слезы. По какой-то причине я принялась небрежно складывать кроссворды – трудные, легкие и самые сложные – в мешки для мусора, пока обдумывала, в какую стену могу въехать на машине. Вдруг что-то зацепило мое внимание: журнал отличался от остальных. «География криптограммы» – значилось на обложке. Я подняла его и посмотрела на оборотную сторону: «Криптограмма – это зашифрованный текст, расшифровать сообщение можно посредством кода, подчиняющегося определенной логике». Я пролистывала страницы, ключевое слово за ключевым словом, с поспешностью человека, стремящегося к финалу книги. Некоторые ячейки пустые, многие заполнены наполовину, но не имеют смысла: гора Фудзи, неконституционность, равнина.
В конце концов я добралась до центрального разворота, который был, к моему удивлению, заполнен. В самом центре, по диагонали: тайна бункер. По телу пронеслась мощная дрожь, подобная электрическому разряду. Появилось неприятное желание расхохотаться, но я сдержалась, изо всех сил сосредоточившись. Жанета была умна: она знала, что если что-то пойдет не так, я пороюсь в ее ящике в поисках зацепок. Конечно, она вряд ли ожидала, что Брандао выбросит журналы в мусор, но… Все это было там, в четко выведенных буквах. Тот, кто не знал, что искать, никогда бы не догадался. Для меня это имело смысл: путь к тому месту. К горлу подкатила смесь облегчения и печали. Спасибо, Жанета. Теперь я тебя найду. Я всхлипнула, вытирая нос рукавом рубашки. Нет времени на слезы. Я положила криптограмму рядом и изменила в навигаторе пункт назначения: Серра-да-Кантарейра, вперед! Не теряя времени, подключила громкую связь на мобильнике и позвонила Грегорио. – Чего ты еще от меня хочешь, сука? – Помнишь об услуге? Время пришло. – Ничего я для тебя не сделаю! – Я же говорила тебе, что отдам все материалы, если поможешь. Не глупи, не станешь же ты это отрицать, правда? На том конце линии раздался тяжелый вздох – знак, что я могу продолжать. – Подробно объясню позже. Не прощаясь, я сбросила вызов. Рыба все еще на крючке, что дает мне немного времени. Я чувствовала себя канатоходцем на высоте двух километров при сильном боковом ветре. На первом же повороте я развернула машину и продолжила путь к Кантарейра, при этом безостановочно размышляя о том, с чем мне предстоит столкнуться. Глухой гнев поднимался в моей душе. Я буду беспощадна. * * * Я поехала по грунтовой дороге с того же места, что и в тот роковой день, когда следовала за машиной Брандао. Продвинулась немного дальше, придерживая криптограмму у руля, как руководство для автолюбителя. День был ясный, на безоблачном небе сияло яркое солнце. Такая красота совершенно не соответствовала моему душевному состоянию. Кругом только поля, кустарники и деревья, время от времени попадаются заборы и ворота. Я попробовала подняться на первый взгорок слева. Потом снова повернула налево, но оказалась на тупиковой дороге. Это было бы слишком просто. Жанета всегда ехала с завязанными глазами, она отмечала, сколько раз машина поворачивала направо или налево, но не видела, сколько дорог проходит между поворотами. Похоже на какой-то невозможный лабиринт. Я развернулась и начала снова с того же места. Имея на руках только направления, я никуда не доберусь. Я проехала километра два в поисках кого-нибудь, кто мог бы мне помочь, но мне пришлось миновать трех лошадей и стадо свиней, прежде чем я наткнулась на человека, шагавшего по обочине. Я притормозила, чтобы не окатить парня пылью, и опустила окно, коротко просигналив: – Простите, сеньор, где железнодорожные пути? – Сеньоре нужно подняться еще немного и взять налево. Там есть указатель на Каринхосо. – Хорошо, спасибо. Налево. Должно быть, это первая часть пути. Слева два. Следуя указателям, я проехала еще несколько километров, пересекла пути и свернула вправо на развилке. Вскоре в мои ноздри ударил сильный запах лемонграсса, ярко струящийся по обе стороны от узкой дороги. Я попыталась поставить себя на место Жанеты и представить, что сочла бы неровной дорогой, если б мне завязали глаза. Я снова сворачивала направо, все выше и выше, пока растительность не стала казаться знакомой. Остановив машину, я огляделась. Мучительно бескрайний пустырь, с глубокими рытвинами во влажной земле и… кривым деревом! Вот и все! Я вернулась на то же место, где припарковала машину в ночь убийства Паломы, только сейчас рассвело, и я все вижу. Отсюда я слышала выстрелы, так что не могу быть слишком далеко от нужного места. Я остановила машину и вышла, чувствуя, как ботинки увязают в грязи – как и в первый раз. С трудом сделала несколько шагов, пока не привыкла к ощущению. Отрегулировала бинокль, охваченная жаждой деятельности, сменившей мою недавнюю апатию, и начала тщательный, почти экспертный осмотр, напрягая слух. Я слышала коров и обезьян-ревунов, но звуки доносились отовсюду и не помогали мне отыскать дорогу. Я снова изучила инструкции, умоляя слова рассказать мне что-нибудь новое. Я развернулась на 360 градусов, удерживая бинокль неподвижно, осматривая все пространство, насколько хватало зрения. Чуть дальше на запад заметила маленькую заброшенную церквушку, скрытую деревьями. До полудня оставалось всего пятнадцать минут. Если Жанета слышала колокольный звон, я тоже услышу. Я чувствовала тоску каждой клеточкой тела, но она начинала утихать под действием охотничьего азарта. Усевшись в машину, я поехала по тропинке, которая, казалось, вела к церквушке. Подъехав ближе, поняла, что здесь на самом деле скрывалась скромная часовня, с выцветшей краской и на удивление хорошо сохранившимся колоколом. Ожидая полудня, я вошла в пустую часовню. Внутри она тоже оказалась неухоженной, с изображениями мучений Иисуса Христа и грубыми статуями святых. Я опустилась на колени ближе к алтарю и закрыла глаза, погружаясь в короткую молитву. На этот раз я молилась за себя, потому что ангел-хранитель человека, который всю свою жизнь провел за письменным столом и телефоном, должно быть, уже сошел с ума. Через несколько секунд я очнулась от мощного звона колокола, который придал мне сил. Поднявшись, я прошла слева от часовни, всматриваясь в бинокль. Неподалеку заметила участок с каменными стенами. Карьер? Взрывов я не слышала, но работники могут быть на обеденном перерыве. Посмотрев немного вправо, я заметила гравийную боковую дорожку. Гравий! Видимо, мне туда. Я вернулась к машине, проверив уже заряженный «Глок» 380-го калибра, который выкрала из ящика Брандао, – великолепное оружие, его частенько используют бандиты и – тайно – полицейские, только потому, что идиотское (и довольно спорное) правило обязывает нас при исполнении служебных обязанностей применять только пистолеты Taurus. Выщелкнув обойму, я снова вставила ее. У меня есть четырнадцать патронов в магазине и один в патроннике. Заледеневшими пальцами, дрожа всем телом, я заполнила запасной магазин последними патронами. С каждым разом становилось все труднее запихивать следующий. Я пристроила заряженную обойму к поясу. Тридцать выстрелов, чтобы сохранить свою жизнь, и бинокль через плечо, чтобы увидеть убийцу прежде, чем он увидит меня. Удачи, Веро. Я выбралась на гравийную дорогу. Вид там практически не отличался от того, что я видела в последние сорок минут. Ехать по этим тропинкам, не зная точно, как вернуться назад, – было опустошающе. К этому времени мой мобильный демонстрировал зловещее «нет связи». Я пыталась запомнить каждую вешку, но, увидев искривленное дерево, идентичное тому, что встречала десятью минутами раньше, сдалась. Повернула направо и чуть не пропустила мата-бурро[53] в наполовину скрытом проезде, расположенном под углом градусов в сорок пять к дороге. Я крутанула руль, собирая все кочки, и, объехав колоду от скотины, на полсекунды закрыла глаза – почувствовала себя в шкуре Жанеты. Через несколько минут присмотрела укромное местечко, где можно оставить «Хонду». Спрятав ключи под задним колесом, я взяла «Глок». Минут через пять ходьбы я наткнулась на ворота с висячим замком. Должно быть, это здесь. Я пробиралась по периметру забора через кусты, пока не нашла лазейку в проволоке, уже заржавевшей и искуроченной местной живностью. Я присела на корточки, пробираясь через узкий, но достаточный для прохода лаз. Раздвинув ноги, чтобы придать себе побольше устойчивости, я поднялась по невысокому склону, усыпанному сухими листьями, которые производили много шума. Наконец я достигла участка, где начиналось открытое поле. Спрятавшись в тени дерева, я исследовала местность с помощью мощного бинокля. Поле, усыпанное кустарником, простиралось до самого горизонта. И помехой идиллическому пейзажу посреди растительности стояла машина. Я двинулась влево, по склону, который, казалось, предоставит мне лучший угол обзора. И рассмотрела модель: это была черная «Корса» Брандао! От волнения я едва не завизжала. Глубоко вздохнула. Сердце, казалось, пыталось выскочить изо рта, пока я нервно водила окулярами бинокля по неровной местности в поисках чего-то, похожего на люк. В нескольких метрах впереди обнаружилась невысокая прямоугольная деревянная конструкция с двумя ручками, как у погреба. Конечно, бункер… Бункер, который описала Жанета. У меня задрожали колени, когда я решилась сделать следующие несколько шагов. Пришлось прислониться к дереву. Успокойся, Веро! – подумала я. – Твое время пришло! Я подняла пистолет в вытянутых руках, ожидая, пока пройдет дрожь. Сосредоточила свое внимание на мантре концентрации, которую давным-давно выучила на уроках стрельбы, и когда это сработало, присела и двинулась вперед. Спина болела, но этому незначительному дискомфорту меня не остановить. Через две минуты я добралась до люка. Я уперлась коленом в один из металлических выступов и попыталась потянуть за другой. Это было тяжело. Я опустила пистолет, утерла пот предплечьем и напрягаясь согнула ноги. Моя одежда была перепачкана грязью, и уж точно выглядела я оборванкой, с сальными волосами и жирной кожей. Животный вид, который я уловила в себе, помог мне собраться с духом для третьей попытки поднять створки люка. И я справилась. В тот же момент мои ноздри обожгло вонью, и слезы рефлекторно покатились по лицу. Проведя столько лет в полиции, я успела пережить немало кошмарных сцен: изнасилованные женщины, подвергавшиеся насилию дети, выстрелы и ножевые ранения, но уверена, ни одно место преступления не могло подготовить меня к тому, что я обнаружила внутри этого бункера. Я еще не успела войти, а гнилостный запах не оставил сомнений: трупное разложение. Если хоть раз его почувствуешь, никогда не забудешь. Когда я на цыпочках спустилась по винтовой лестнице, у меня закружилась голова, одурманенная еще одним интенсивным запахом. Запах горелой плоти, невыносимое пламя, проникавшее в пищевод и взбалтывающее все внутренности. Я не могу сейчас упасть в обморок. Я прислонилась к холодным металлическим перилам, покрытым темным слоем пепла. Без сомнений, Жанета много раз опиралась на них. Луч дневного света тускло освещал потолок бункера, по которому кольцом тянулся стальной рельс, поднимающий в воздух цепи и крюки. Я прищурилась, пытаясь увидеть какой-нибудь силуэт в глубине, но там была только темнота. Я пожалела, что оставила в машине мобильник. Хоть сигнала и нет, его можно было бы использовать в качестве фонарика. Теперь же я слепа, и миллиметр за миллиметром рискованно пытаюсь что-то нащупать. Если Брандао там, внизу, я стану легкой, даже жалкой мишенью. Сжимая в руке пистолет, я постаралась абстрагироваться от приторного запаха и добраться до основания лестницы. На каменной стене я попыталась найти какой-нибудь выключатель, хотя маловероятно обнаружить электричество в таком месте. Что-то мокрое и липкое приземлилось на мою руку, но я не могла определить, что именно. Через три шага я нашла прислоненную к стене лампу, наверху которой лежал коробок спичек. Чтобы зажечь лампу, мне придется положить пистолет. Я еще раз огляделась. Тишина была оглушительной, казалось, здесь действительно никого нет, и все, что остается – рискнуть. Сунув пистолет за пояс, я быстро подняла стеклянный колпак и чиркнула спичкой, опасаясь того, что раскроет пламя. Я удерживала фонарь в левой руке, снова вцепившись другой в оружие. Я направила свет на самое темное место, и меня рефлекторно вырвало. С потолка свисало разложившееся тело, прикрепленное к круговой направляющей, на цепях и шкивах, с крюками, вбитыми в красно-черную плоть. В этой теплице бедная девушка разжижалась, капая на холодный пол. Я продолжала идти, целясь в пространство. Это было похоже на прогулку по развалинам после пожара: расплавленный пластик и железные цепи, битое стекло, рассыпавшееся под моими шагами. Отчетливое присутствие угарного газа в воздухе воздействовало на органы чувств. Я подошла к стене со всевозможными инструментами и опаленными бумагами, на которых виднелись части рисунков, очень похожих на те, что дала мне Жанета. В центре кругового рельса – скопление взорвавшихся деревенских ламп. На них виднелись следы поглотивших их сильного огня. Моя лампа погасла, и мне пришлось снова ее зажечь.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!