— Ты что серьёзно? Я тут подумал может мне лучше уйти? — Тайлер, а ты всё так же по-прежнему не расстаешься со своим чувством юмора! Садись, ты как раз пришёл вовремя! Я только что добралась до момента, когда мы с тобой впервые познакомились. Я уселся, рядом с Кэт и она продолжила рассказ о нашем первом знакомстве. Она обожала рассказывать эту историю. Время от времени поглядывала на меня, скромно улыбаясь и как она вовлекала в свой процесс, однако это было чистой формальностью. Это была её история, о знакомстве, но не моя. — Сижу я значит за барной стойкой, и, вокруг происходит то самое чудо, появляется ОН! Я уже окончательно поставила на своей личной жизни железный крест и вдруг я вижу: в бар заходит мужчина моей мечты! Лучше действовать поздно, чем вообще никогда! Вы же помните, я думала, гадала что к двадцати семи выйду замуж, а к тридцати трём обзаведусь тремя детьми, с мужем заведём маленького щенка и банке возьмём огромный ипотечный кредит. И вот мне уже тридцать четыре, и все мои планы мечты полетели вниз опустившись на дно! — с озорной улыбкой протараторила Кэт и хитро подмигнула своим подругам. — Тогда я встречалась с испанцем по имени Джон. Но наша свадьба и дети в его планы никогда не вписывались, и тогда я понимала, что только теряю с ним время. Мы с Джоном решили сходить в бар, и тут на сцене появляется Мистер моей мечты… — Кэт повернулась ко мне и договорила: — со своей девушкой!!! Дальше Кэти следовало вести рассказ очень деликатной, речью чтобы не потерять симпатию своей аудитории. Дело в том, что на момент нашей судьбоносной встречи с Кэт мы оба были несвободны. Двойная неверность — это не самое красивое начало новых отношений. Фактически нас друг другу представили эксперты. Те эксперты уже давно знали друг друга наизусть. Сейчас я не припоминаю деталей: мне кажется, Мари пару раз встречалась с соседом Джоном по квартире. Сейчас я не могу вспомнить, как нас друг другу представили, зато наступил момент, когда я впервые в своей жизни увидел Кэт, напрочь врезался в мою память. Тогда меня словно током ударило: её длинные рыжие волосы, пронзительный завораживающий взгляд зелёных глаз, и эти губы они просто сводили меня с ума… Фантастически красивая, утонченная леди. Ангел! Кэт выдержала долгую паузу и с нежной улыбкой взяла меня за руку. — Ты помнишь, Тайлер, как мы тогда впервые заговорили с друг другом? Ты первый сказал, что учишься в колледже на психиатра. А я тебе ответила, что мне как раз нужно вправить мозги, а это значит, что мы с тобой просто созданы друг для друга. Подруги Кэт отреагировали громким хохотом. И Кэти тоже засмеялась вместе с ними. — Дорогой, ведь это была наша любовь с первого взгляда, ведь правда? — спросила она, с искренним чувством глядя мне в глаза. Тогда настал мой выход на сцену. — Ну конечно, любимая. Это наша с тобой настоящая любовь, — произнёс я и наклонившись поцеловал Кэт в её румяную щёчку. Подруги Кэт смотрели на нас сладкую парочку и умилялись. Причём тогда я не пытался играть на публику. Кэт очень верными словами выразилась сама. Тогда я действительно пал жертвой любви к Кэт я понял что это была любовь с первого взгляда. Я жаждал — жертвенной страсти это уж точно. В тот вечер я пришёл с Мари, но я не смог отвести своих глаз от Кэт, исподтишка я просматривая на эту зеленоглазую красавицу. Они с Джоном о чём-то горячо спорили. И вдруг по губам Кэт я прочёл фразу: «Да пошёл ты к чёрту»! — и я понял что они ссорятся. Дело пахло керосином. Джон поднялся из-за стола и вышел из бара ничего больше не сказав. — Тайлер ты сегодня и слова не сказал, — заметила Мари. — У тебя что-то случилось? — Нет. На самом деле всё в порядке правда. — Тайлер пойдём домой. Я ужасно устала и хочу спать. — Погоди, Мари — возразил я, едва слушая, её голос. — Давай лучше выпьем ещё. — Тайлер, но я уже хочу домой. — Если хочешь, домой то тогда иди. Мари кивнула на меня обиженный взгляд, схватила свою куртку и скоропостижно удалилась. Я знал, что дома потом неизбежно разразиться большой скандал, но в тот момент мне было уже всё равно. И тогда я пересел поближе к Кэт. — А Джон вернётся? — спросил я. — Нет, он не вернётся — Кэт покачала головой. — А Мари? — Она тоже не вернётся. Может выпьем ещё по одной? — Да, больше спасибо. Мы с Кэт застряли у барной стойки. Я помню, как я рассказывал про свои занятия по психотерапии, а Кэт говорила про свою учёбу в театральном университете. Её учёба оказалась недолгой: в конце первого же курса Кэт заметил агент и предложил ей работу. С тех пор она выступала на сцене. И я поймал себя на мысли, что Кэт, должно быть, очень талантливая актриса. — Учёба была не для меня, — призналась мне она. — Я рвалась дальше в бой! — В смысле, ты рвалась на сцену? — Да нет. Я говорю о настоящей жизни! — Кэт склонила голову набок и лукавым взглядом поглядывала на меня своими изумрудными глазами. — Как же у тебя хватает терпения на учёбу, Тайлер? — Может, всё потому что я не хочу начинать «жить». Может, я самый настоящий трус. — Если бы был бы трусом ты не сидел сейчас здесь ты ушёл бы домой вслед за своей подружкой, — с озорным смехом заключила Кэт. Моим диким желанием было сгрести Кэт в охапку и страстно поцеловать. Раньше я никогда не испытывал такого сильного, переполняющего физического желания. Мои мысли были только об одном: как притяну Кэт к себе, прижмусь к её губам, почувствую жаркое пламя её тела… — Прости, — спохватилась Кэт. — Сорвалось с языка. Я вечно болтаю первым, что придёт в мою голову. Я предупреждала, что немного «ку-ку». Кэт ещё несколько раз повторяла про себя, что она «того», что мол я не в себе», что «чокнутая», но я не верил в её слова. Кэт смеялась слишком свободно и часто она никаким образом не могла пострадать от той жуткой черноты, которую когда-то давно я пережил. В Кэт чувствовалась непосредственность, лёгкость — она очень любила жизнь и искренне радовалась каждому прожитому дню. Чтобы ни говорила Кэт, я твердо знал: она — самый душевный здоровый человек из всех моих знакомых которых я знаю как себя. Более того, находясь рядом с Кэт я чувствую себя намного адекватнее. Кэт была французуженка. Она родилась и выросла в Верхнем Бесит-Саймадине на южном побережье Мануэля. Мать, Кэт французуженка, она оформила на свою дочь двойное гражданство. Однако Кэт совсем не походила на жительниц Франции. И дело было даже не в том, как Кэт говорила, а в мировосприятии, и в её системе ценностей и установок. Кипящая энергия, оптимизм, уверенность в себе — я видел такого человека в первые в своей жизни. Мы с Кэт вышли из бара, я поймал ночное такси и назвал водителю адрес своей квартиры. Недолгая поездка прошла в полной тишине. Когда мы очутились у двери моей квартиры, Кэт нежно прижала свои губы к моим. И тогда я не мог больше сдерживать себя и рывком притянул к себе. Не переставая целоваться с Кэт, я кое-как открыл ключом дверь. Едва мы только зашли в тёмную прихожую, как тут же начали срывать друг с друга верхнюю одежду, спотыкаясь, мы добрались до моей спальни, а потом рухнули на кровать. Та ночь стала для нас самой чудесной, она была самая невероятная в моей жизни. Я изучал нежное тело Кэт долгими часами. Первой ночью мы занимались любовью от заката до утреннего рассвета. Помню утром когда я открыл глаза на стенах мелькал белый цвет: яркие лучи раннего солнца, прорывающиеся сквозь щели в шторах, белые стены, белые простыни, белки глаз Кэт, её светлая кожа, и нежная улыбка. Я и никогда не подозревал, что кожа может быть настолько белой, почти что прозрачной, с нежным оттенком слоновой кости и голубоватыми линиями вен, заметными прямо под тонкой кожей, струящимися, словно цветные вкрапления в белоснежном мраморе. Как будто статуя великолепной греческой богини она словно ожила у меня на руках. Мы с Кэт лежали обнявшись. Её глаза были так близко, что все вокруг расплывалось. Я смотрел в её зелёное загадочное море. — Ну, и… — подала голос она. — Что ты думаешь насчёт Мари? — Какой Мари? На губах Кэт мелькнула улыбка. — Твоей девушки, Мари… — Да. — Я помолчал, полный сомнений. — Теперь я не знаю, что с ней делать… Как же Джон? — Прошу тебя забудь про него! Я — уже, забыла — заявила Кэт. — Ты сейчас серьёзно? Вместо ответа Кэт я получил поцелуй. Перед тем как уйти, Кэт зашла в душ. А я в это время позвонил Мари. Я хотел встретиться с ней, чтобы сообщить о разрыве наших отношений лично. Однако Мари настаивала, чтобы я сказал всё ей немедленно по телефону. Мари даже не подозревала, что я собираюсь закончить с ней наши отношения. Однако именно это я и сделал, в самых деликатных выражениях. Мари стала громко плакать. Мои слова разозлили её и жестоко обидели. В конечном итоге мне пришлось повесить трубку. Грубо и невежество, но именно так всё произошло. Я не горжусь тем разговором с Мари. Но тогда только такой поступок и казался мне самым порядочным. Я до сих пор не знаю, что бы я смог сделать иначе. Помню на нашем первом свидании я пригласил Кэт отправиться в Ботанический сад. Это сказочное место предложила она, сама она узнала, что я ни разу там не был. — Ты что так шутишь? И ты даже в цветочные оранжереи не заходил? — она вытаращила на меня свои большие зелёные глаза, и затем снова переспросила меня. — Вон в той, самой большой, оранжереи там выращивают разные гавайские Авиолы. Я там была и ты знаешь там жуткая жара, словно в печке. Когда я занималась в университете, я частенько туда прибегала, просто, чтобы погреться и полюбоваться разными сортами выращенных цветов… Тайлер давай встретимся там, когда ты освободишься от своих дел? — Кэт вдруг нерешительно замолчала. — Или тебе слишком далеко туда добираться? — Ради тебя, дорогая, я пойду на хоть на край света! — с улыбкой заявил ей я. — Мой любимый дурачок, — прошептала Кэт и поцеловала меня в щёчку как на первом свидании. Вечером, когда я добрался до входа в Ботанический сад, Кэти уже стояла там в своём огромным сером пальто и красном клетчатом шарфе. Увидев меня, она замахала рукой, на моих глазах она выглядела как перевозбужденный ребёнок. — Тайлер давай сюда скорее! Иди сюда! — торопила меня Кэт. Мы с Кэт пошли по застывшей грязи к большому стеклянному сооружению, в котором выращивались тропические цветочные растения. Кэт решительно толкнула дверь и взяв меня за руку потащила внутрь. В цветочной оранжерее царила настоящая тропическая жара и стояла высокая влажность. Я поскорее сдёрнул шарф и избавился от пальто. — Я же говорила, Тайлер тут как в сауне! Здорово, тут правда? — радостно заявила она. Мы сняли пальто и бродили держа их в руках по каменным дорожкам, держась с друг другом за руки, мы вместе любовались экзотическими цветами. Я с изумлением осознал, что просто неимоверно счастлив находиться рядом с Кэт. Словно она открыла для нас двоих потайную дверь и она ненадолго привела меня в свой волшебный мир теплоты, тёплого света и ярких живописных красок, где сотни цветущих роз — как синие, красные и жёлтые Виоллы. Я медленно плавился от невозможно жаркого климата; тело становилось мягким, немного ватным. Я шёл и чувствовал себя черепахой, высунувшей из панциря голову после долгой зимней спячки, моргая глазами и наконец-то пробуждаясь. Это чудо со мной сотворила Кэт — именно она стала моим новым приглашением к жизни, и я ухватился за этот момент обеими руками. Помню, момент как тогда ко мне на память явилось осознание, что я влюбился в Кэт. И тогда я ни на секунду ни сомневался, что это самые настоящие чувства любви. Такого чувства как тогда в первый раз я не использовал никогда. Предыдущие мои любовные треугольники быстро и неудовлетворительно проскочили для обеих сторон. Девственности я лишился ещё когда, учился в колледже. Накачавшись алкоголем, для пущей храбрости я переспал со студенткой с факультета психологии — англичанкой по имени Маринет. Маринет носила на зубах брекеты, и во время поцелуев металлические конструкции больно впивались в мои губы. Затем за поцелуями проследовало несколько ничем не примечательных романов. Мне казалось, что я никак не мог встретить ту единственную девушку, которую я так страстно давно желал повстречать на своём пути. Я считал себя слишком дефективным, я считал что не способен на серьёзные чувства. Зато теперь каждый раз, когда до моих ушей доносился заразительный смех Кэт, меня пронизывало чувство радостного возбуждения. Я, как губка, которая впитывала в себя брызжущий из неё оптимизм, раскованность и веселье. Я всегда соглашался на любые причуды Кэт. Я практически не узнал себя, но мне начинал понемногу нравится новый бесстрашный Тайлер, которого Кэт пробудила к жизни. Мы долгое время не вылазили из кровати. Я сгорал от постоянного, жгучего желания. Я никак не мог насытиться близостью с Кэт. И постоянно мне хотелось касаться её — я как будто не мог оказаться достаточно близко к ней. В том же Январе я помню как Кэт наконец-то ко мне переехала у мою однокомнатную квартиру в районе Кении— Тайвань. Моё скромное обиталище находилось на цокольном этаже — здесь постоянно чувствовалась сырость, полы были закрыты коврами; окна имелись, но ни о каких приятных видах и речи никогда не было. Наше первое совместное с Кэт Рождество мы жаждали провести его как полагается: на праздничном базаре возле станции метро мы купили ёлку, навесили на неё множество украшений и специально приобретённую электрическую гирлянду. Я помню, как словно сейчас, запах еловой хвои, дерева и горящих свечей, и Кэт, смотревшая на меня своими изумрудно — зелёными глазами, в которых отражался блеск яркого пламени заженных свечей и мерцание гирлянды. Тогда я помню когда мы только начали жить с Кэт я сделал ей предложение. — Кэт выходи за меня, — выпалил я даже не задумываясь. Слова сами собой слетели с языка. — Чего ты сказал? — изумленно сказала Кэт. — То, что я тебя люблю. Выходи за меня, замуж — повторил я. Кэт громко засмеялась и, к моей величайший радости, тут же ответила: — Я согласна! На следующий день после того, когда я сделал предложение Кэт мы пошли в ювелирный магазин, и Кэт сама выбрала кольца. И тут я наконец-то осознал: отныне мы будем жених и невеста. Как бы ни было странно, первыми, о ком я тогда подумал, были мои родители. Им я хотел представить мою Кэт. Пусть они увидят, что их сын Тайлер по-настоящему счастлив. Я мечтал показать, что мне наконец удалось вырваться из-под их родительского контроля и стать наконец свободным! Мы сели на поезд в Сурреве. Теперь я понимаю, что тогда сглупил. Это была вовсе дурацкая затея, обреченная на отчаянный провал моей жизни. Зайдя в квартиру я увидел суровый взгляд отца он поприветствовал меня с той же враждебностью когда я впервые учился в колледже он также смотрел на меня когда я привёл домой Маринет я и сейчас помню его взгляд. У нас никогда не было нормальных отношений, он никогда меня ни в чём не поддерживал я даже нормально с ним поговорить не мог мне нужна была чья-то помощь, но я не знал, к кому мне обратиться с кем из родителей можно поговорить по душам, в мою голову закрадывались мысли что ни один из них никогда не поймёт меня даже тогда когда я женился на Кэт. Зайдя в родительский отец не был в восторге, от моего внешнего вида… — Ну и вид, у тебя Тайлер… Кожа да одни кости! А что у тебя за стрижка? Почему так коротко подстрижено? Ты словно преступник сбежавший из тюрьмы. — Спасибо, тебе пап. Я тоже очень рад тебя видеть, — ответил я. Увидев маму она выглядела ещё более подавленной, чем обычно. Мама словно съежилась, стала намного тише, как будто на самом деле нас здесь вообще не было. Присутствие моего отца было гораздо более подавляющим, он не поприветствовал, нас его взгляд бросался мне в глаза, в его глазах не было радости. Стоя в прибранной гостиной отец прожигал, Кэт тяжёлым взглядом. Я вообще с трудом пережил обед в родительском доме. Кэт видимо не особо понравилась моим родителям, и они никогда не радовались за меня. Не знаю, по каким причинам, но меня это вполне нисколько даже и не удивило. Отец, пообедав, удалился в кабинет в полном молчании и больше он оттуда не выходил. Во время прощания мама подошла ко мне и обняла слишком долго, и это казалось слишком близко для меня. Мама с трудом держалась на ногах. Меня вдруг накрыло чувство тихого отчаяния. Когда мы с Кэт уехали из родительского дома я знал, что часть меня так и осталась там — вечным ребёнком, словно я очутился в ловушке. Я ощущал себя совершенно беспомощным, безнадежным, и глаза жгло от подступивших горячих слез. И тут меня в отчаянном состоянии увидела Кэт. Она крепко обняла меня и тихо прошептала: «Теперь я всё понимаю. И теперь я люблю тебя ещё сильнее!» — и больше она мне ничего не стала объяснять. Да и никаких объяснений во общем-то и не требовалось.