– Она мне пока не отвечает. Там на заднем фоне Иван с ней говорит… Он чуть не кричит. «Это глупо!», – это его слова, так громко… «Так нельзя, это подло!.. А я тебе доверяла!», – это уже говорит Катя. Я не хочу этого слушать, и у меня звонок по другой линии… Я кладу трубку. – Это всё? Это точно тот эпизод, о котором я вас спросил? – Нет, не всё, она перезвонит через десять минут. – Пропустите их. Она уже вам звонит: опишите, что происходит дальше, – приказал он, и Валентина повиновалась. – Она чуть спокойней, чем была, но всё ещё в гневе, и для неё это необычно – я никогда не видела её такой и не слышала… *** – Извини, что не договорила, – с Иваном пришлось объясняться… Я выгнала его, а то нормально и не поговорим с тобой. – Катенька, а что у вас происходит? – Знаешь, Валя, а я решила: всё, хватит – пора с ним расстаться, насовсем! Мне, конечно, жаль, что они поссорились, но я ощущаю и радость от того, что они расстанутся, – он мне не нравится… Но вслух я говорю другое: – А что случилось? Он тебя обидел? – Не представляешь, он оказался совсем не таким, как я представляла! Я думала, он добрый и порядочный, только слабовольный немного… А он – просто гад! Я ему тут кое-что рассказала, а он сделал мне подлое предложение! – Какое предложение, Катенька? – Да ужасное! Как у него вообще язык повернулся?!.. Духу его тут больше не будет! Ты была права: я ведь видела, что ты не в восторге от того, что мы с ним встречаемся. Но мне всегда казалось, что он такой милый и добрый… А это всё напускное, он совсем, совсем не такой!.. – она говорит очень быстро, лихорадочно. – Вы ещё помиритесь, – по привычке говорю я, но она вскрикивает: – Никогда! Я уже выгнала его и больше не запущу. И завтра же найду себе кучу нормальных богатых мужиков, я красива и обеспечена, и мне абсолютно всё равно, куда он теперь пошёл!.. – Но так нельзя, кидаться из крайности в крайность – это неправильно, – пытаюсь я её утихомирить, но эти слова её задевают. – А почему я должна быть одна?! Почему я не могу найти себе столько мужчин, сколько хочу?! – Это же некрасиво… – Валя, это у тебя устаревшие взгляды на жизнь, потому ты и одна! Сейчас можно всё! Мне становится обидно. – Это неправильно! – теперь уже я повышаю голос, но не успеваю договорить: она громко смеётся, перебивая меня. И это не веселый смех. Мне становится неприятно и ещё обиднее. Я говорю: «Позвони, когда придёшь в себя», и кладу трубку. В кабинете наступила тишина, и пару минут было слышно лишь, как тикают часы, пока Костя обдумывал сказанные слова. – Что ещё вы хотите знать? – не дождавшись нового вопроса, спросил у него Зверев, но сам внимательно следил за лицом Валентины. Это был странный взгляд, и Костя даже задумался о том, какие же мысли гнездятся в голове самого психоаналитика, вынужденного постоянно исследовать чужие мысли и чувства… – Хочу услышать ещё эпизод, когда она обнаружила, что Зосимова перевела ей пятьдесят миллионов на счёт, – негромко сказал он Дмитрию. – Пятьдесят миллионов… – повторил тот как будто удивлённо, но тут же обратился к Валентине. – Вы слышали просьбу Константина Михайловича? Опишите, что происходит, начиная с момента, когда вы только узнали, что вам переведено пятьдесят миллионов. – Я смотрю на телефон и не понимаю, что это значит: мы с Катей давно не разговаривали после той беседы. Она мне не звонила, и я думаю, что она всё ещё сердится, и тоже не звоню, тем более, что я тут редко сижу на месте и у меня достаточно дел и без звонков – прогулки, поездки разные, насыщенные дни… Здесь так хорошо… Надо и Машеньку сюда привезти… А, может, и вовсе переехать? Тут и климат другой, – расслабившись, щебечет Валентина. – Ой, а вдруг это ошибка? Я сейчас позвоню в банк и узнаю, точно ли на мой счёт были отправлены деньги! Надо найти номер в контактах… – Пропустите этот момент. Вы дозвонились в банк, вам ответили, что деньги действительно были направлены вам. Что вы делаете дальше? – Да, эти деньги Катя перевела на мой счёт, но я всё равно не хочу ей звонить. Я обижена, а тут так хорошо, и я не хочу отвлекаться сейчас на что-то другое… Тут море… Настоящее море, я его так давно не видела! И я не звоню ей. Я думаю, Катя прислала их для покупки недвижимости – она говорила. Хотела, чтобы я купила ей что-нибудь, что потом можно дорого сдавать; она в этом плане умница… – Достаточно! – остановил её Зверев, видя жест Кости. Тот помолчал немного, а потом вдруг спросил: – А Дмитрий Никифорович? – что вы скажете о нём? Зверев чуть усмехнулся, пронзительно посмотрев на него. – О, он… – Валентина помедлила и нахмурила лоб, будто подбирая слова. – Он всегда помогал мне… Понять, кто я… Убедившись, что больше вопросов у следователя нет, Дмитрий вывел её из состояния гипноза. Удостоверившись, что она в порядке и что его вопросы не доставили ей неудобств, Костя, попрощавшись, вышел. Но ушёл он недалеко – из головы его всё не выходила Иванова: и её обычная растерянность, которой, впрочем, в этот раз он не заметил, и мягкая приятная улыбка, особенно та, что была, когда она сегодня вошла в кабинет Зверева, и он решил дождаться её в коридоре. Когда сеанс Ивановой закончился, она вышла из приёмной и сразу наткнулась на Мадаева. Увидев его, она смутилась. Она была немного бледна и как будто расстроена, а, может, уже сильно устала от всех этих сеансов и копания в себе. «Похоже, после нашей беседы она продолжала говорить со Зверевым о своей подруге…», – подумал Костя, ощутив небольшой укор совести: ведь это он в последние дни заставлял её снова и снова окунаться в воспоминания, которые, быть может, её сознание специально отодвинуло вглубь, спрятало, потому что они причиняли ей боль. – Вы что-то забыли? – спросила она, покраснев. Было очевидно, что она считает себя в чём-то виноватой, например, в том, что что-то сразу не вспомнила и ему пришлось вернуться. – Нет, что вы! – поспешил он успокоить, заметив её смущение. – Просто я подумал: вы столько раз мне уже помогали, столько информации дали, тратя своё личное время, хотя могли бы этого не делать, а я даже ни разу не предложил подвезти вас домой. – Ох, подвезти?.. – она смутилась ещё больше, но тут же ласково улыбнулась. – Я была бы благодарна. Чувствую себя такой… уставшей… – И?.. Вы хотели сказать что-то ещё? – заметил он, что она замялась. – Нет, я просто… Просто хотела сказать: «опустошённой», но это так… нелепо, наверное. Я ведь ничего не делала, чтобы так устать. – Даже не думайте об этом! Пытаться разобраться в себе – это тяжёлый труд, а уж опускаться в такие воспоминания, которые ещё и приносят боль… – он осёкся, решив, что лучше лишний раз не напоминать о Зосимовой, хотя сам он только о ней всё время и говорил. Он торопливо протянул руку, галантно пропуская Валентину на улицу и мысленно укоряя себя за сказанные слова. – Вот сюда! – указал он в сторону своей машины, и они молча пошли к ней. Продолжали молчать они и дальше, когда уже сели в неё и двинулись в путь. «Понять, кто я… – задумался Костя, вспоминая прошедший эпизод в кабинете Зверева и почти забыв о присутствии рядом настоящей Ивановой. – Что может быть хуже и ненадёжней, чем плутать в закоулках чужой души, которая и сама не понимает, кто она есть…». – Константин Михайлович, спасибо, что решили меня подвезти! Я ведь понимаю: вы, наверняка, тоже очень устали – целый рабочий день… – услышал он немного виноватый голос Валентины и натянуто улыбнулся. – Да, работы так много, что я иногда и во сне уже думаю, думаю… – А разве это не опасно? Ехать за рулём в таком уставшем состоянии? – робко улыбнулась она в ответ. – Ну, знаете, некоторые действия делаются уже на автомате – делаешь и не замечаешь сам процесс. Потом оказываешься в другом месте, например, дома, и понимаешь, что сам себя уже успел привезти на машине, а как это произошло?.. – он хотел было засмеяться, но, бросив на неё взгляд, понял, что Валентина после его слов сразу же немного осунулась. «Вот это я сказал!.. – тут же спохватился он. – Она же боится, что не помнит того, что делает или говорит…». – Но это ничего! – быстро добавил он вслух. – Стоит лишь дождаться выходных и выспаться – и всё будет как обычно! – Да, – задумчиво ответила она, глядя в окно немного отрешённым взором. – А я в последнее время так плохо сплю… Тоже всё думаю, думаю… Пытаюсь понять, почему всё так происходит и кто же я… Собираюсь даже Машу на время к отцу отправить. – Вам это не нравится? – заметил он мелькнувшую на её лице тень. – Да, не очень. Но, каким бы он ни был для меня, он любит её. А разве кто-нибудь может заменить ребёнку родного любящего отца? Да и мне сейчас, наверное, стоит побыть одной… чтобы она не видела… – Валентина замолчала, но потом нашлась, – чтобы она не заметила, что я так устала. Костя понимающе кивнул и, остановив машину на парковке у дома, недалеко от подъезда, поднял ручник. – Я могу вас проводить? – спросил он. Она удивилась, но не подумала отказаться: Мадаев, выпустив её из машины, сразу поставил автомобиль на сигнализацию, будто не ожидал отказа. Она промолчала, и они направились к дому. – Дочка, наверное, уже вернулась из школы? – спросил он, когда они подошли к квартире. – Конечно, – она отворила дверь ключом и позвала, – Маша, иди сюда, посмотри, кто пришёл! Та выбралась из своей комнаты, с удовольствием жуя сладкую булочку. Улыбнувшись матери, с недоумением она посмотрела на пришедшего с ней мужчину, которого она видела как-то в прошлый раз. Очевидно, Маша не поняла, чему тут радоваться, и тут же убежала обратно. – Выпьете чаю? – спросила Валентина. – С удовольствием! – ответил он, снова подумав о том, какой же у неё ласковый голос. К тому же за время поездки на её лицо вернулся нежный румянец, и сейчас она казалась ещё и весьма спокойной, и ему почему-то хотелось немного побыть в её обществе. – Ох, я только заварю свежий чай! Он будет готов через несколько минут, но вы ведь подождёте? – это вопросом не было – она сразу направилась на кухню, но Костя поторопился ответить: – Хотите, я… – он собирался предложить ей помощь, но вместо этого почему-то произнёс, – пока посижу с вашей дочкой, чтобы вам не мешать и чтобы ей не было скучно? Валентина, казалось, обрадовалась: – Конечно! Вы меня этим очень даже выручите: в последние дни… – она замялась, – из-за этого эксперимента я так уставала, что мало времени проводила с Машуткой. Может, хоть вы её развеселите, а то на меня она теперь только дуется… Оставив её, Костя направился к детской. Осторожно постучав, он услышал разрешение войти и прошёл внутрь.