Алексия подошла поближе и заглянула внутрь. Перед ней была тесная комнатушка — самая унылая, какую только можно вообразить: стены и пол из темного известняка, никакой краски, никаких украшений. В центре помещения стоял единственный элемент меблировки — невысокий постамент, увенчанный какой-то банкой. Дверь была заперта, а Алексия, при всей своей предприимчивости, пока еще не научилась взламывать замки, хотя мысленно добавила это умение в список полезных навыков, которые считала нужным приобрести, наряду с рукопашным боем и рецептом приготовления соуса песто. Если ее жизнь дальше будет идти так, как теперь, — а ныне, после двадцати шести лет безвестного существования, кажется, все вокруг только и думали, как бы ее убить, — придется привыкать не к самым приятным занятиям. Впрочем, приготовление соуса песто, пожалуй, можно счесть замечательным исключением. Алексия прищурилась, вглядываясь. Дверь состояла из маленьких квадратиков старинного витражного стекла, криво закрепленных в своих оправах. От этого комната за дверью дрожала и извивалась, и самой Алексии тоже приходилось извиваться, чтобы что-то разглядеть. Долго ей никак не удавалось разобрать, что же там, в банке, но наконец она сумела взглянуть на нее под правильным углом, и к горлу разом подкатила тошнота. В банке лежала отрубленная человеческая рука. Она плавала в какой-то жидкости — вероятно, в формальдегиде. За спиной у Алексии послышался деликатный кашель — негромкий, рассчитанный на то, чтобы не испугать. И все же от неожиданности она едва не выскочила из своего оранжевого платья с оборками, а потом, переводя дыхание, резко обернулась. — Флут! — Добрый вечер, мадам. — Идите-ка взгляните на это, Флут! Они держат в пустой комнате человеческую руку в банке. Ну не странный ли народ эти итальянцы? — Да, мадам, — камердинер не двинулся с места, только кивнул, словно нечто подобное хранилось в любом итальянском доме. Алексия подумала — возможно, так оно и есть. Чудовищно, но возможно. — Но вам не кажется, мадам, что давно пора спать? Если кто-то застанет нас в святая святых, ничего хорошего из этого не выйдет. — А, так вот где мы? Флут кивнул и любезно протянул Алексии руку, чтобы проводить ее наверх по узкой лестнице. Она последовала разумному совету — судя по всему, здесь все равно не на что было смотреть, кроме отрезанной части человеческого тела. — Неужели в Италии принято вот так запросто держать в доме банки с человеческими руками? — У тамплиеров принято, мадам. — Э-э-э… и зачем же? — Это мощи, мадам. Если храму будет угрожать серьезная опасность со стороны сверхъестественных, настоятель разобьет сосуд и достанет эти мощи для защиты братства. Алексия, кажется, начинала понимать. Она слышала о святых мощах, когда интересовалась некоторыми католическими культами. — Мощи — это часть тела какого-то святого? — Такие у них, конечно, тоже имеются, но это — антимощи. Оружие. Часть тела запредельного. Алексия резко захлопнула рот, проглотив новый вопрос. Странно, что она не почувствовала физического отторжения, как от мумии в Шотландии. А потом ей вспомнился детектор демонов — соприкосновения с воздухом, с которым контактировала отрезанная рука, не произошло. Видимо, потому банку и требовалось разбить в случае крайней необходимости. Дальше, до самых спален, они шли молча. Алексия думала, что может означать эта находка, и ей становилось все тревожнее и тревожнее. У двери спальни Флут задержал ее. — Ваш отец, мадам, был кремирован целиком. Я в этом абсолютно уверен. Алексия молча сглотнула, а затем горячо проговорила: — Спасибо, Флут. Он кивнул. Как всегда, с совершенно бесстрастным лицом. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ БОЛЬШОЕ ЯЙЦО ПО-ШОТЛАНДСКИ ПОД ТЕМЗОЙ К величайшей досаде графа Вулси, операция по возврату похищенного у лорда Акелдамы предмета, как назвал его профессор Лайалл, заняла много больше времени, чем предполагалось изначально. Вместо того чтобы наконец-то отправиться на поиски сбежавшей жены, альфа расхаживал взад-вперед по гостиной Букингемского дворца, ожидая аудиенции у королевы Виктории. Он сам не понимал, как Лайаллу удалось удерживать его в Лондоне столько дней подряд. Но, в конце концов, беты вообще загадочные существа с необычными способностями. Способностями, которые, в сущности, сводятся к неизменно цивилизованному поведению и безупречным манерам. Умеет, черт бы его побрал. Профессор Лайалл сидел на неудобной кушетке, закинув одну ногу в модном ботинке на другую, и наблюдал за мечущимся альфой. — Я до сих пор не понимаю, зачем нам понадобилось сюда ехать. Бета поправил очки. Близился полдень третьего подряд бессонного дня, и начинало сказываться длительное воздействие дневного света. Профессор чувствовал себя вялым и разбитым, и ему хотелось только одного: лечь на свою узкую кровать в замке Вулси и проспать до ночи. А вместо этого приходилось урезонивать все более нетерпеливого альфу. — Я уже говорил и скажу еще раз — вам необходимо получить полномочия сандаунера, милорд. — Да, но разве вы не могли прийти и получить их за меня задним числом? — Нет, не мог, и вы это знаете. Всё слишком сложно. Перестаньте хныкать. Лорд Маккон перестал — по той простой причине, что Лайалл, как обычно, был прав. Дело и впрямь оказалось чрезвычайно сложным. Установив местонахождение украденного, они послали туда разведать обстановку агента из местных. Бедный малый вернулся весь мокрый и до смерти перепуганный — как оказалось, не зря. Задуманная молниеносная операция по выкрадыванию краденого превращалась в нечто весьма хлопотное. Профессор Лайалл, как всегда и при любых обстоятельствах, сосредоточился на практической стороне дела. — По крайней мере, теперь мы знаем, почему лорд Акелдама поднял такую панику и сбежал вместе со всеми своими трутнями. — Я никогда не думал, что отщепенцы способны сниматься с места, но, полагаю, у них действуют те же защитные инстинкты, что и у других вампиров. — А лорд Акелдама — очень старый вампир. Трутней у него необычайно много, но когда одного из них похитили, он не мог не разволноваться. — Неужели я застрял здесь из-за вампирских глупостей! Мне нужно разыскивать свою жену, а не трутня лорда Акелдамы. — Кормчий не просто так хотел заставить лорда Акелдаму нервничать. Причина — в вашей жене. Так что, по сути, это касается вас, и вы должны уладить это дело до отъезда. — Вампиры есть вампиры. — Вот именно, милорд, вот именно. За невозмутимостью профессора Лайалла скрывалось искреннее беспокойство. Он встречался с Биффи — именно его следовало считать пропажей — всего раз или два, но этот трутень ему нравился. Признанный любимец лорда Акелдамы был жизнерадостным, спокойным и дельным малым. Он искренне любил своего скандального хозяина и пользовался его ответной любовью. Похитить его — это был просто верх неприличия со стороны кормчего. Главный неписаный закон сверхъестественных запрещал цинично красть чьих-то людей. Оборотни не покушались на чужих клавигеров, поскольку хранители ключей обеспечивали безопасность всего остального населения. И вампиры не перехватывали чужих трутней, потому что просто не принято в цивилизованном обществе отнимать друг у друга еду. Как можно! И однако теперь у БРП имелись свидетельства очевидцев, подтверждающие, что кормчий именно так поступил с лордом Акелдамой. Бедняга Биффи. — Ее величество готова принять вас, лорд Маккон. Граф распрямил спину. — Отлично. Профессор Лайалл оглядел своего альфу, проверяя, все ли в порядке с его одеждой. — И ведите себя как следует. Лорд Маккон мрачно покосился на него. — Мне уже приходилось встречаться с королевой, знаете ли. — О, конечно, знаю. Поэтому и напоминаю вам о приличиях. Лорд Маккон оставил слова беты без внимания и последовал за лакеем, чтобы предстать перед очами прославленной королевы Виктории. Дело кончилось тем, что венценосная особа выдала своему подданному санкцию на операцию по спасению Биффи. Она отказывалась верить в причастность кормчего к исчезновению молодого человека, но полагала, что, если трутень и в самом деле похищен, граф, как глава лондонского отделения БРП и главный сандаунер, должен принять меры. Однако, зная не понаслышке о приверженности вампиров, пусть даже отщепенцев, правилам и своеобразному кодексу чести, королева считала совершенно невероятным, что кто-то из них мог позаимствовать чужого трутня. — Но если предположить, ваше величество, что такой редчайший случай все же произошел? И из-за этого лорд Акелдама снялся с места со своими трутнями. — Что же, невероятные события иногда случаются. Беритесь за дело, лорд Маккон, беритесь за дело. * * * — Я все время забываю, что она такого маленького роста, — сказал его светлость профессору Лайаллу, когда они в тот же вечер «взялись за дело». Получив молчаливое разрешение королевы применить «Галан Тё-Тё», лорд Маккон как раз сейчас его чистил и заряжал. Это был изящный маленький револьвер, увесистый, с квадратной рукояткой, снабженный деревянными пулями, покрытыми серебром, — сандаунерская модель, предназначенная для убийства как смертных, так и вампиров с оборотнями. Граф собственноручно смастерил водонепроницаемую, промасленную кожаную кобуру, которую носил на шее, чтобы револьвер был под рукой всегда, независимо от облика. Поскольку следовало поспешить, разумнее всего было обратиться и бежать по улицам Лондона на четырех лапах. Они выяснили, что Биффи держат в довольно фантастическом месте заточения. Лорд Маккон до сих пор не мог примириться с тем, что БРП не имело представления о существовании этого сооружения. По словам верного агента, это шар диаметром в человеческий рост, сделанный из стекла и латуни, с припаянной сверху большой трубкой. Через трубку поступает воздух для дыхания, поскольку шар находится в подводном положении, а вернее, болтается у самого дна в густом иле и всяческой грязи посреди Темзы, прямо под Железнодорожным мостом Чаринг-Кросс, возле Букингемского дворца. Когда они добрались до цели, лорд Маккон без колебаний спрыгнул с недавно построенной набережной Виктории в грязную воду. Профессор Лайалл был более брезглив и оттого дольше медлил. Многообразная мерзость, которую несла с собой Темза, ничем не могла повредить оборотню, но при мысли о запахе, который неизбежно будет ему сопутствовать после этого — аромат мокрой псины с нотками гнилой воды, — его передергивало. Фу! Над поверхностью показалась пятнистая голова лорда Маккона с прилизанной, как у тюленя, шерстью; он властно рявкнул на своего бету. Профессор Лайалл стиснул зубы и неуклюже прыгнул в воду, вытянув от отвращения все четыре лапы. Вместе, похожие издалека на двух бродячих собак, бросившихся в реку за палкой, они поплыли под мост. Они знали, что искать, и потому быстро заметили трубку, идущую вдоль опоры моста. Она тянулась вверх, уходя далеко за приливную отметку. Судя по всему, через нее же подавали и еду и воду. Что ж, по крайней мере, у кормчего не было намерения убить Биффи. И все же он подошел к делу довольно легкомысленно. Если вдруг трубку своротит порывом шального ветра, если на нее налетит какая-нибудь потерявшая управление лодка или какое-нибудь любопытное животное заберется по ней наверх и перекроет отверстие, Биффи задохнется. Лорд Маккон нырнул под воду, чтобы рассмотреть хитроумное сооружение. В облике волка это было нелегко, и вообще разглядеть что-нибудь в темной воде непросто. Но граф обладал сверхъестественными способностями, да и волчье ночное зрение помогало. Он вынырнул с довольным видом и высунул язык.