– Слышь, зубастый! – обратился он к подельнику, едва бесстрастная морда того появилась на экране. – Похоже, я сегодня сольюсь. То есть во всём сознаюсь. Лови картинку места, где я закопаю гравицапу. – Сольётся он, бабуин бесхвостый! – проскрипел в ответ динамик. – Это меня вычислили, едва картинки с сегодняшних камер появились в сетке. Так что меня ждёт неминуемая суровая дисциплинация за самовольное посещение удалённого места без привлечения средств слежения. – Так почему ты этих средств слежения не привлёк? – удивился Дэн. – Они бы разглядели, что в горах работают двое, вместо меня одного. Парни бы меня осудили за нерешительность. А так всё шито-крыто. Было бы, если бы я вспомнил, что наблюдалки ссыпают всё в сетку. Думал, обработаю данные, проведу анализ, накалякаю отчёт… А оно вон как вышло. Короче, скажу, что выкрадывал образец оружия приматов. Во время операции утерял гравицапу. Ну а ты как раз эту гравицапу покажешь и наврёшь, будто спёр её у меня. Сам сообрази, как отбрехаться – тебе виднее. – Лады. Конец связи, – Дэн прикрыл глаза и призадумался. В принципе, да, антиграв – это круто! И он произведёт несомненный фурор у всех. Вот только он всего один и мало чем поможет колонии, в особенности учитывая тот факт, что только гвархам известно, сколько он проработает и как его заряжать. Пока что индикатор показывал, что летать можно ещё долго, но когда-то же это закончится. Глава 17 Ложка мёда в бочке дёгтя – Лом! Тут бы перетереть нужно кое-что, – Дэн подошёл к товарищу ещё до ужина. – Вываливай, – коротко откликнулся самый затейливый затейник и самый заводной заводила колонии. Глядя на его приветливое лицо, Дэн не стал вспоминать заготовленные речи, а брякнул: – Я у гвархов антиграв махнул на пистолет-пулемёт. – Ведь не гонишь же?! Покажи! – в словах Лома не было сомнения или подозрения на развод, наоборот, в его глазах засверкали первые искры азарта пополам с исследовательским зудом. Дэн запустил руку за отворот куртки, где под одеждой на него была надета сбруя, добрался пальцами до нужной клавиши и поднялся на полметра. – Круто! – Лом не стал отваливать челюсть или пучить глаза, а ухватил товарища за рукава и дёрнул вниз. Рукава послушно упали на пол, издав лишь короткий протестующий треск. – Реально круто! – подтвердил Лом своё первоначальное мнение. – А если сесть тебе на шею? – впрочем, ответа он дожидаться не стал и, нисколько не сомневаясь, в три стремительных движения осуществил своё намерение, по пути оперевшись на носок ступни одной ноги Дэна и на заботливо согнутую коленку другой. Учитывая то, что все подростки поселения были чуть ли не гимнастами – поджарыми, гибкими и цепкими, то получилось это довольно легко. Вполне закономерно, что долго столь странная и вызывающая «скульптурная композиция» незамеченной не оставалась – люди подтягивались в столовую. Первыми отреагировали и проявили исследовательский зуд, естественно, остальные мальки. Что вылилось в мигом оторванные от штанов Лома обе штанины. Потом Ваня, как заправский обезьян, хватаясь руками за прутья купола, подобрался как бы по потолку и взгромоздился уже на шею Лома, усевшись сверху. – Только штаны мне не трогайте! – предусмотрительно предупредил он собирающуюся вокруг толпу. – Цепляйтесь к ногам в обхват, – двое мальков тут же прицепились, а ещё двое повисли на руках у Лома. – Просто чудеса балансировки, – восхитилась подошедшая Лидия Семёновна. – А какая силища! – она всегда положительно относилась к любым физическим упражнениям. – Хотелось бы понять, на чём ты стоишь, – Тык никогда не забывает об опоре. Вот и сейчас он встал на четвереньки и ощупал пол под свободно свисающими ногами Дэна. – Ты часом не гравицапу проглотил? Или в супермена какого заделался? – Он антиграв махнул у гвархов, – улыбнулся Лом. – Я сейчас чувствую себя лёгким и даже не нагруженным. На шею почти не давит, да и руки оттягивает не так уж сильно. – Мне тяжеловато, – признался Ваня. – Особенно слева больно лодыжке. Чьи там клешни её стиснули? Брысь с моих ног! – Антиграв? – удивлённо спросил дядя Игнат. – А разобрать его можно? – Вот ведь какой нетерпеливый! – улыбнулась Лидия Семёновна. – Ещё и в глаза не видел, а уже спрашиваешь разрешения разобрать. Кстати, Дэн! Гений бартера, а ну признавайся, на что ты его выменял?! – Только поклянитесь, что не скажете Зое, – легко принял шутливый тон Дэн. – У неё ведь срок уже подходит, как бы не родила внезапно от огорчения. – Неужели патрон отдал без условия возврата гильзы? – включился в диспут Краев. – Три рожка и то, во что они втыкаются, – со вздохом признался парень. – Тогда точно нельзя ей про такое кощунство говорить. Это же помыслить страшно, обменять стреляло на какое-то летало! – заключил Сев и фыркнул. Ксюн, стоявшая подле него, разумеется, всё снимала и записывала. – Народ, помогите разобрать пирамиду, – потребовал Дэн. – Давайте выйдем наружу, чтобы можно было показать антиграв в полёте. А то тесно тут. Мальки тут же пососкакивали с товарища, и собравшаяся толпа проследовала на выход через грузовой шлюз. Оказавшись без крыши над головой и без довесков на загривке, Дэн принялся демонстрировать свои лётные навыки – виражи в основном. Крутые горки, плавные пике – он уже довольно уверенно чувствовал себя в воздухе, особенно на некотором удалении от препятствий, поскольку приметил, что инерцию антиграв гасит не полностью, отчего на поворотах случаются заносы. Завершив представление, приземлился на ноги, сбросил ставшую безрукавкой бывшую куртку, а потом и пояс от штанов, оставшись в одних трусах и сандалиях, тем самым давая возможность осмотреть сбрую. Ребята наперебой просили дать и им попробовать «эту фиговину» в действии – пришлось ответить, что не все сразу – тут нужно по очереди. Словом, возникла обычная кутерьма детворы вокруг новой игрушки. Поздно ночью уже после уроков и дополнительной перекуса на сон грядущий сквозь ткань внутренних куполов стали доноситься стоны – у Зои начались роды. А что поделаешь, если жилище состоит из решёток и занавесок, отлично пропускающих звуки – тут даже интим не так уж интимен, особенно если имеешь хороший слух. Одним словом, вместе с начальником службы безопасности рожали все. И в этот момент закурлыкала говорилка Дэна – на связь вышел Тим. – Тебе крепко влетело? – спросил юный гварх с отчётливыми нотками беспокойства в голосе. – Не влетело. Антиграв всех отвлёк. А тебе всыпали? – Не сразу. Наставник, как узнал про пистолет-пулемёт, сразу отобрал его у меня, и они с учителем почти все патроны извели по мишеням. Оставшиеся патроны отправили на базу, чтобы там сделали ещё. А что это за звуки? Почему в них столько страдания? – Женщина рожает. Это непростой процесс. – Точно! – воскликнул Тим. – Вы же живородящие! – А вы? – озадачился Дэн. – А мы яйцекладущие. Хотя во время кладки самки тоже не остаются безмолвными. Но в их голосе не слышно страдания. Скорее, они выражают гордость. – То есть процесс не болезненный? – Не знаю в точности. Я же самец, к тому же не половозрелый. Да хватит уже про размножение. Ты мне скажи: а ещё хотя бы один пистолет-пулемёт сможешь достать? – Тим! Это уже не игрушки. Тут тихушничать нельзя: Мачеха – строгая планета. Надо встречаться не с глазу на глаз, потому что результаты этих встреч скажутся и на других наших соплеменниках. А пистолетов-пулемётов у нас тут не вагон и даже не маленькая тележка, а считанные штуки. И подвоза нет, а то заказали бы в метрополии. Ты ведь тоже не можешь снабжать меня гравицапами, потому что их здесь не делают. – И что, что не делают? Гравицапы – обычный спортивный инвентарь. Вроде тех же мячиков, – удивлённым тоном ответил гварх. – Мы по навыкам управления ими зачёты регулярно сдаём. – У нас очередной конфликт уровней развития цивилизаций, – вздохнул Дэн. – Наш единственный мячик порвали больше полугода тому назад, нового не привезли и, скорее всего уже не привезут. А самим сделать… кажется, просто об этом никто не подумал. Да и как-то обходимся без него. Это я к тому, что мы разговариваем на разных языках. – Откуда ты только выискался такой разумный? – возмущённо откликнулся земноводный. – Это я, а не ты, учусь на ксенолога и принадлежу к более продвинутой цивилизации. Так почему ты тычешь меня носом в допускаемые промахи?! Это я должен наставлять и инструктировать. – Вот опять! И откуда только у тебя этот комплекс белого человека? – воскликнул Дэн. – Мне сегодня розгой всё-таки перепало, – совсем по-человечески шмыгнул носом Тим. – Вас ведь не по такой методике учат, вот ты меня и не понимаешь. На рыбалку когда пойдёшь? – Как всегда через два дня на третий. – Я для тебя гравицапу прихвачу – надо снова в горы сгонять. Одну камеру нужно переставить и добавить ещё три. Поможешь? – А куда я денусь, горе моё двоякодышащее! – А это самка? – Какая самка? – непритворно удивился Дэн и почувствовал, что лежит не один – за его спиной на всё той же неширокой подстилке примостился ещё кто-то и через плечо заглядывает в экран планшетника. – Спокойно, Дубровский! Я Маша, – с хрипотцой в голосе молвила девочка из новеньких. – То Гвархов, то Дубровский! – возмущённо откликнулся Тим. – Вы, приматы, ужасно непостоянные. Вечно всё меняете и придумываете всякую всячину. Зовите уже Тимом и перестаньте меня озадачивать! – Какой выразительный голос! Богатство интонаций просто завораживает. А речь! Ты изумительно овладел тонкостями великого и могучего русского языка. Восхищена знакомством со столь талантливым лингвистом! – совершенно искренне произнесла девочка. – Могу ли я надеяться на личное знакомство? Кажется, вы собирались порыбачить? – Эм! Тим! Я не великий знаток самок моего вида, но от опытных людей слыхал, будто с ними не стоит связываться, – извиняющимся тоном произнёс Дэн. – То есть ты не возьмёшь самку Машу на свою, то есть нашу рыбалку? Чтобы с ней не связываться, – уточнил гварх. – Я имел в виду, что если не возьму, то она мне сделает какое-нибудь «нехорошо», от которого станет обидно. Это так называемая моральная травма, которую мы с ней получим в результате отказа ей в столь незначительной просьбе. Вот этот отказ и определяется словом «связываться». – Примат! Ты меня окончательно запутал. Твой великий и могучий язык парадоксален! Беря самку с собой, ты с ней связываешься. И делаешь это для того, чтобы не связываться. – Отстань, Тимоха. Новый автомат для тебя я у кого-нибудь выпрошу… может быть. И в горы с тобой смотаюсь – и помогу, и прикрою. А сейчас мне нужно прогнать эту самку со своей постели! Конец связи. – Ты грубый, жёсткий и костлявый, – заявила Маша, едва гварх пропал с монитора. – Но столько интересного я раньше никогда не слышала и не видела. Думала, будто девочки врут про то, что парочки по ночам шепчутся и это интересно. Но с тобой интересно. Давай будем парой! Дэн на несколько долгих мгновений замер, переваривая столь наглый подкат, граничащий с наездом, после чего вздохнул и подвинулся, давая девочке у себя за спиной больше места. Слов, по крайней мере уместных и литературных, для ответа в его голове не возникло никаких. – Игорёк! – шептала на ушко Краеву прибывшая недавно с Земли супруга. – Как-то всё тут у вас непонятно и непривычно. Эта ужасная слышимость! А поведение недорослей! Ладно Сев как-то их дисциплинирует и направляет, но они же совсем дети! А у меня чувство, будто это они тут всем руководят. А некоторые мальчики спят с девочками, и их за это никто не осуждает. Мужчина, удобнее устроив голову жены на своём плече, одновременно с этим приобнимая её, точно так же тихо ответил: – А тут, Катя, много чего непривычного. И то, что мальки по ночам обнимаются или… не знаю, что они там ещё делают, так, скорее всего, они просто спят, чувствуя рядом плечо небезразличного к ним человека. Наша незаменимая доктор Вера всех регулярно осматривает и знает, что девочки так и остались девочками, и всё у них со здоровьем в порядке. И вообще, четыре из пяти таких пар – детдомовские. Возможно, что мальчики играют роль пап, а девочки – мам. Ведь кто их, сирот, приласкает, кто приголубит? В то время, как дефицит тактильной ласки может привести к неправильной настройке восприятия. Правда, двое деток – домашние. Не знаю уж почему они так быстро сошлись, но не разбегаются.