— Смешно, — сказал он, разглядывая их потасканную чумазую компанию в зеркальных стенах, — что пользовался этим могучим элеватором какой-нибудь одинокий топ-менеджер, теша размерами чувство собственной важности. Большой дом, где он только ночует, большая машина, пылящаяся в гараже, потому что его возит персональный водитель, здоровенный лифт, поднимающий вверх одну жопу. Кабинет, небось, тоже размером со стадион. Брэн не ошибся. Помещение, в которое раскрылись двери лифта, настолько просторное, что даже монументальный начальственный стол из натурального дерева в нём теряется. Гусеницы привода безжалостно попрали толстый ковёр на полу. Здесь есть большое, во все стену, окно, закрытое плотными жалюзи. Василиса, быстро разобравшись, покрутила маховичок с тросиком — и шторы поднялись вверх, открыв пыльные помутневшие стёкла. За ними открывается прекрасный горный пейзаж. Начальству было чем усладить свои зрительные нервы — по крайней мере, до тех пор, пока песок и ветер не подпортили стёкла, сделав их слегка матовыми. — Я примерно представляю, где мы, — сказала Мири. — Но ни за что не подумала бы, что тут есть уцелевшее здание, да ещё с целыми окнами. — Посмотри на толщину стёкол, — ответил ей Брэн. — Их разве что прямое попадание ракеты выбьет. На большом начальственном столе стоит здоровенный монитор и клавиатура рядом. Остальное пространство столешницы пустое и пыльное, хотя Василиса могла бы там улечься спать, и даже для Мири бы место осталось. Но владельцу кабинета спать на столе не требовалось — сбоку обнаружилась небольшая дверь, ведущая в комнату отдыха. Там роскошный кожаный диван, журнальный столик, холодильник для напитков — сейчас пустой и отключённый, — несколько потухших экранов на стене, чрезвычайно сложная и наверняка очень продвинутая кофеварка, куда более внушительная, чем в столовой для менеджеров. Василиса подумала, что тут тоже применима ирония Брэна — эта массивная настольная фабрика по изготовлению кофе использовалась всего одним человеком. — Кажется, начальником была женщина, — предположила Мири, рассматривая фотографии на стенах. Васька подошла поближе — в застеклённых рамках цветные карточки детей, мальчика постарше и девочки помладше. Двухэтажный особняк с садом в качестве фона. Бассейн. На большинстве фотографий присутствует женщина средних лет с худым напряжённым лицом. Даже когда она улыбается, уголки губ слегка опущены вниз, а глаза холодные. — У неё что, хронический запор? — удивилась Мири. — Ответственность давит, — прокомментировал заглянувший в дверь Брэн. — Нелегко быть начальником. Я никогда не хотел. Впрочем, мне и не предлагали. Вы, девчонки, располагайтесь, отдыхайте, поешьте, можете даже поспать. Я залипну в здешний компьютер, там много интересного. Пароль записан на бумажке, приклеенной к монитору — станет такая важная дама забивать себе голову его запоминанием, как же! Мири достала из сумки хлеб и вяленое мясо, нарезала бутерброды, варварски исцарапав ножом шикарный журнальный столик. Отыскала в шкафчике электрический чайник, заполнила его из-под крана, предварительно дав стечь застоявшейся в трубах воде, включила — он засиял голубым светом и зашумел. Ни чая, ни кофе здесь не нашлось, но Василиса предусмотрительно взяла приличный запас с кухни волантера. Одну кружку — с тем же невнятным логотипом — Мири отнесла Брэну и поставила на стол. Он только промычал что-то благодарное, вцепившись в неё не глядя. Все его внимание было поглощено окошками на экране. — Есть захочешь, скажи, — сказала девочка, но он её не услышал. Василиса пыталась листать журналы, но в них оказалось очень мало текста — в основном реклама — и много картинок жизни, которой тут давно уже нет. Зелёные города. Весёлые, красивые, хорошо одетые люди. Элегантные автомобили на широких чистых дорогах. Шикарные дома на фоне великолепных пейзажей. Даже с учётом того, что журнал рекламный и фото постановочные, Василиса представить себе не могла, ради чего здешние люди разрушили всю эту красоту, превратив срез в выжженную пустыню с развалинами. Разве что горные пейзажи по-прежнему красивы, но им очень не хватает того, что можно было бы сфотографировать на их фоне. — Зачем они воевали, Мири? — спросила она. — Ведь у них всё было! — Понятия не имею, — ответила та. — Даже дед толком не смог объяснить, хотя много раз пытался. Говорил, что люди воюют не тогда, когда у них нет необходимого, а когда не могут поделить излишки. Мне, если честно, всегда было наплевать. Больше думала о том, как выжить и не потерять, кроме руки, ещё что-нибудь. О том, как накопить на нормальный протез к совершеннолетию. О, кстати, может, дед сумеет мне вымутить протезик? Можно это сделать через компьютер начальницы, как ты думаешь? — Не знаю, — призналась Василиса. — Я, конечно, имела дело с компьютерами, но в железках разбираюсь намного лучше. — Скучно, — сказала Мири. — Как ты думаешь, можно включить эти экраны? Что там показывали? — Наверное, какое-нибудь местное телевидение. Вряд ли оно до сих пор работает. Василиса нашла на тумбочке возле дивана пульт, но кнопки нажимались без всякого эффекта. — Батарейки, наверное, сели, — решила она. — Времени много прошло. Сейчас попробую по-другому… Подошла к экранам, нашла на их нижних торцах почти незаметные кнопки. Из четырёх телевизоров два показали только серый шум. На одном включился какой-то горный пейзаж. — Сюда мы хотели высадиться с волантера, узнаешь? – ткнула пальцем в экран Мири. — Не узнаю, — призналась Васька, — сверху совсем иначе выглядит. Она нажала кнопку включения последнего экрана — на нём оказалась снимаемая с какой-то дальней высокой точки панорама берега. Посередине кадра среди перепаханного, усыпанного обломками и местами ещё дымящегося пляжа торчит башня маяка. — Ты глянь, — удивилась Мири. — А Хаример так и не подорвался до сих пор. Вон, за башней, смотри. Она ткнула пальцем в телевизор. — Да, штурмовик так и лежит на берегу, — согласилась Василиса. — на вид целый. Слушай, может, он передумал? Может, нам надо за ним вернуться? — Откуда нам знать? Может, он просто не торопится. Любуется пейзажем, дышит морским воздухом. Потом ещё проверим. В конце концов девочки заскучали, их догнала усталость этого нервного тяжёлого дня. Мири отнесла Брэну ещё кружку кофе, поставила в пределах досягаемости тарелку с бутербродами — но он никак не отреагировал, поглощённый содержимым компьютера. — Дед, там Хаример все ещё сидит на берегу. — Потом, всё потом, Мири! — отмахнулся он. — Ты себе не представляешь, сколько тут интересного… Вернувшись в комнату отдыха, девочка отстегнула протез, улеглась на диван, свернулась калачиком и моментально заснула. Василиса погасила экраны, прилегла рядом и последовала её примеру. Глава 9. Пересчёт по головам Разбудил их Брэн. Усталый, с мешками под красными от недосыпа глазами, он въехал в комнату отдыха на своей платформе. Завоняло выхлопом генератора. Василиса обнаружила, что Мири обняла её во сне, положила голову на плечо и напрочь отлежала руку. Теперь по руке бегают колючие мурашки, и она ничего не чувствует, как чужая. Интересно, похоже ли это на ощущения Мири от её протеза? — Доброе утро, девчонки, — поздоровался Брэн устало. — Выспались? — На удивление — да, — ответила Васька, массируя руку. — А вы что узнали? — Практически всё. За исключением одной, но крайне важной штуки. — Не поняла, дед, — сказала проснувшаяся Мири. Она одной рукой прилаживает протез к культе другой, отмахнувшись от пытавшейся помочь ей Василисы. — Я изучил рабочие чаты, переписку топов, таск-менеджеры, бухгалтерию, движения по складу и так далее за несколько лет. Аккаунт здешней дамы имеет по внутренней классификации уровень М1, ей открыто всё. — Она тут самая главная? — уточнила Василиса. — И да, и нет. Она самая главная среди персонала, она ставит общие задачи предприятию, но при этом сама является исполнителем. — Для кого? — спросила Мири, ставя чайник. — В том-то и дело, что ни для кого! Я думал, что тут правит ИИ, но реальность куда хуже — тут вообще никто не правит. Есть элементарный формальный алгоритм с простейшей обратной связью. «Производим товар Х, реализуем товар Х, что вызывает рост спроса на товар Y. Товар Х реализуется средствами логистики Завода, чем занимается соответствующий отдел. Товар Y реализуется через контрагентов, работающих с потребителями товара Х. Он является разновидностью дополнительного сервиса, поэтому реализация товара Х должна коррелировать с производством товара Y и поступлением сырья Z, идущего от внешних поставщиков». Всё это сводится через алгоритм оценки эффективности, результатом работы которого руководствуется менеджмент предприятия. Критерием успешности, влияющим на оценку менеджмента и его премирование, является баланс расходов на закупку сырья и бесплатное внедрение товара Х и доходов от реализации товара Y, являющегося формой платного обслуживания потребителей товара Х, расширение числа которых и является коммерческой целью предприятия. В соответствии с этой задачей оперативно корректируются характеристики товара Х, география его распространения, способы реализации, логистика и так далее. Накопленная за годы работы статистика позволяет строить прогнозы: вот такие изменения ведут к притоку покупателей такой разновидности товара Y, а такие — другой. Соответственно корректируется и номенклатура товара Х… — Кажется, я ничего не поняла, — призналась Василиса. — Представь, что ты производишь, например, кофеварки. — Попробую. Мирена как раз заваривает кофе, и его запах способствует полёту фантазии. — Ты закупаешь сырьё, тратишь время, силы и энергию, но раздаёшь их бесплатно, просто раскидывая на улице. — Странная идея. — Твои кофеварки отлично работают, но только с кофе и фильтрами твоего производства. Люди, раз попробовавшие этот кофе, уже не могут без него жить, поэтому они бегут к тебе за расходниками. А вот их ты уже продаёшь за такие большие деньги, что это многократно окупает все расходы на производство и разбрасывание кофеварок. Так понятно? — Да, в этом, наверное, есть странная логика. — То есть, дед, — уточнила Мири, — мины в твоей аналогии кофеварки, а протезы — кофе с фильтрами? — Согласен, аналогия не самая точная, но имей снисхождение, я всю ночь не спал. — Это ж какой надо быть сволочью! — возмутилась она. — Калечить людей просто ради прибыли! — Мири, — вздохнул Брэн, — ты дитя, выросшее вне системы развитого капитализма. Калечить людей ради прибыли физически и морально — его основное занятие. Но я всё же уточню — менеджмент завода, судя по чатам и переписке, понятия не имеет, что производит. Для них это товары Х и Y, связанные через систему реализации сложной логарифмической зависимостью. Они имеют дело только с цифрами и артикулами, все их интересы крутятся вокруг личной эффективности, системы бонусов и штрафов. Какие там интриги в чатах! Менеджеры среднего звена отчего-то считают, что личные чаты недоступны начальству и не стесняются в выражениях. — А они доступны? — спросила Василиса. — Это как-то нечестно… — Начальству доступно всё, — подтвердил Брэн. — Кстати, Мири, завод может отключить любой протез. — Так вот почему они часто отказывают, как только истечёт гарантия! — возмутилась девочка. — Именно. Протезы надо регулярно менять, на этом держится бизнес. Разумеется, отключают не все, а точно высчитанный процент — чтобы потребители не догадались. А ещё их можно отключать таким наглым и любопытным типам, как мы с тобой. Нам их, кстати, моментально заблокировали, когда Хаример запустил свой штурмовик. Но моя платформа и твоя железяка слишком примитивные, чтобы вот так отключаться. А у Харимера военный комплект, он неотключаемый. Заводу пришлось отправлять ударные дроны. — Оказывается, иногда полезно быть нищими, — засмеялась Мири. — Но неужели эти менеджеры так ни разу и не высунули нос за пределы своих кабинетов? Они что, так и живут здесь, понятия не имея, к чему приводят их действия снаружи? — А вот этого я как раз и не смог понять. Сложилось впечатление, что они никогда не общаются лично, только в чатах, и знают друг друга только по фото. Но как этого удалось добиться? — Может, тут есть какое-нибудь отдельное здание для персонала? — предположила Василиса. — Им там создали такие прекрасные условия, что они никуда не выходят, и окон там нет. Живут и радуются, даже не зная, что мир прошёл через войну и коллапс… — Так надо их найти и рассказать! — воодушевилась Мири. — А то что они?