— Да я боюсь в себя влюбиться! В топике с открытыми плечами, в юбке чуть выше колен, с отмытыми и уложенными волосами и лёгким, почти незаметным макияжем, девочка преобразилась. — А представь, что сделал бы с тобой настоящий парикмахер? Я, на самом деле, ничего не понимаю в косметике, ты сама по себе симпатичная, надо было совсем чуть-чуть подчеркнуть. — К чёрту, я пошла к Керту. Унижать и доминировать. Пока это странное колдунство, которое ты надо мной учинила, не исчезло. Пока я вижу в зеркале эту красотку, а не себя. — Эта красотка всегда там была. Иди и будь собой! Мири решительно вышла из каюты, столкнувшись в дверях с бортмехом. — Откуда у нас на борту такие красавицы? — удивился он. — Тебе очень идёт, Мири. — Спасибо! — гордо сказала девочка. — Не знаете, где Керт? — В кают-компании, допивает чай. Если при виде тебя у него глазки выпадут, он потребует протез за твой счёт. Ушлый мальчуган, куды бечь. Вась, есть технический вопрос, можешь подойти на ходовой мостик? — Конечно, Дядь Зелёный, пойдёмте. Когда они с Зелёным пришли на мостик, папа сдвинул перегородку, отсекающую рубку от остальной гондолы. На памяти Василисы это было первый раз. Она даже успела забыть, что ходовые посты можно изолировать от жилого пространства. — Ты что, решил меня выпороть? — спросила она капитана. — За то, что обещала не лезть на завод и полезла? — В пятнадцать лет начинать как-то поздно, — вздохнул он, — хотя иногда очень хочется. Нет, ты, конечно, невозможная балда и смерть моим нервам, но разговор будет не про тебя. — Ну вот, а я уже настроилась на выволочку… — Вась, я столько раз тебе выговаривал за беспечность, что ты, несомненно, сможешь повторить это себе сама. — Конечно, — кивнула девочка и продолжила строгим тоном, — Василь Иваныч, ты балда и бестолочь, ты нас в гроб сведёшь… — Вижу, текст помнишь, — отмахнулся капитан, — но не сейчас, ладно? Есть более срочная тема. Он прошёлся туда-сюда по мостику, покачал зачем-то штурвал и наконец спросил: — Ты больше нашего общалась с Брэном и Мири. Как они тебе? — В каком смысле, пап? — удивилась Василиса. — Ну, Мири умница. Ей не хватает уверенности в себе, она комплексует из-за внешности, хотя как по мне, зря — она симпатичная… — Нет, Вась, я о другом. Как тебе кажется, можно им доверять и до какой степени? — А в чём дело, пап? Может, если ты объяснишь, я смогу лучше сформулировать? — Смотри, Вась, — вступил в разговор Зелёный. — Фактически, Завод, со всем его содержимым, перешёл к ним. Его ещё могут попробовать отжать, это ценный ресурс, и даже наверняка попробуют — но это дело будущего. Сейчас он их. Что это значит для нас? — Что они сейчас самые главные в этом срезе? — Да, но это местные расклады, нас они не касаются. Пусть хоть короны напяливают, если им нравится. — Маяк, — сообразила наконец Василиса. — Он стал их маяком. — Вот, — сказал папа бортмеханику, — я же говорил, что Василь Иваныч — умничка. — Никто и не спорил, кэп, — кивнул Зелёный. — Вась, — сказал папа, — маяк нам нужен позарез. Маяк им нужен позарез. Но он нужен не только нам и им, желающих на него — полный Мультиверсум. Коммуна, Конгрегация, Контора, Комспас… — и это я только начал перечислять. — Заметил, пап, они все на «К»? — Тьфу ты, и правда, — удивился капитан. — Надеюсь, это совпадение, а не очередной намёк Мультиверсума непонятно на что. Но давай пока оставим сравнительную филологию и вернёмся к нашим проблемам. Допустим, завтра одна из этих сил на «К» заявляется сюда и требует маяк себе. Возмездным образом или за какие-нибудь плюшки. Брэн с Мири отдадут его? Твоё мнение? — Ни за что! — сказала Василиса, не раздумывая. — Ты так уверена? — Да, пап. С маяком им придётся отдать Завод. Ну, или поставить его в жёсткую зависимость от новых владельцев. Для Брэна и Мири Завод — это цель жизни. Они годами искали способы туда пробраться, у них куча планов, как с его помощью поменять здешнюю жизнь. — То есть, — уточнил Зелёный, — это больше, чем вопрос личного благополучия? — Гораздо больше. Для них это вообще всё. Достанься завод Керту, он бы, наверное, посчитал на пальцах, что выгоднее — годами перепрофилировать производство или продать разом, и вложить деньги во что-то другое. Для Мири и Брэна такого вопроса нет. Для них деньги — инструмент, а не цель. Они заранее планируют, как будут очищать срез от мин, развивать мирную жизнь, помогать общине адаптироваться к новой реальности. — Социально ответственный бизнес? — усмехнулся Зелёный. — Нет, Дядь Зелёный, это вообще не бизнес. Бизнес — это когда сначала заработок, а потом остальное. А у них заработок на последнем месте. Они хотят изменить мир. — Вот, кэп, — кивнул Зелёный, — я ж говорил, что они идеалисты. С такими сложнее иметь дело, чем с бизнюками. Бизнюки предсказуемы, а у идеалистов «в башке ветер — в жопе дым». Но зато они не продадут тебя тому, кто предложит больше. — Понимаешь, Вась, — сказал папа, — доверяя им маяк, мы отчасти доверяем им жизнь. Свою, твою, мамину, Лешкину, Артёма с его выводком. Вообще всех, кто связан с волантером. Потому что не хотелось бы однажды прилететь сюда на заправку и оказаться на прицеле у кого-нибудь. — Пап, я доверяла им свою жизнь. Если есть какие-то более весомые аргументы — я их не знаю. — Спасибо, Вась. Принято. — ответил папа. — Сможешь заняться ужином? А то у нас сейчас следующий тур переговоров. Твоё мнение очень важно, мы его учтём. — Да пап, без проблем. Против капустного салата ни у кого возражений нет? *** В каюте сидит на кровати и горько рыдает Мири. Макияж потёк, оставив тёмные следы на щеках, которые она сейчас растирает живой рукой. — Погоди, вот платок! — засуетилась Василиса. — Да убери ты протез, ненароком нос себе оторвёшь! Дай я тебе лицо вытру! Она протёрла лицо подруги платком, посмотрела на результат и осталась недовольна. — Нет, все равно выглядишь как похмельная панда. Пойдём умываться. Да что ты так ревёшь! Я думала, ты вообще плакать не умеешь. — Оплакиваю свою самооценку, — мрачно ответила Мири. — Погоди, не плачь. Слушай, хочешь ванну с пеной? Меня всегда успокаивает. — Ну, ты спросила! Хочу, конечно. Ты ж знаешь, как у нас дома с водой хреново. Умыться-то не всегда выходит. Василиса пустила воду в роскошную ванну, отрегулировала температуру, опрокинула под струю колпачок с пеной. — Нифига не помогли мне твои тряпки, — вздохнула Мири, раздеваясь. — Только слезами, вон, топик закапала. — Чёрт с ним, я из него выросла. В наличии груди есть и свои недостатки. Давай, помогу протез отстегнуть. Залезай и рассказывай. — Залезай со мной, а? В такой большой акватории мне одиноко, я раньше только в тазу мылась. А мне будет удобнее рыдать тебе в плечо. — Конечно. Василиса разделась и тоже залезла в ванну, благо места в ней хватило бы ещё на пару девочек. Вип-каюты круизного в прошлом волантера оснащены действительно шикарно. Перехватив взгляд Мири, прикрыла грудь пеной. — Да ладно, я просто смотрю, как у людей бывает, — вздохнула она. — Рассказывай, подруга. — В общем, нашла Керта в кают-компании, дождалась, пока дед догадается оставить нас вдвоём. И сказала, вот почти как ты: мол, какого чёрта я должна немедленно решать? Не надо на меня давить и всё такое. — А он? — А он ответил, что ему надоели мои выкрутасы, что он годами терпел мои капризы, что я недооцениваю серьёзность ситуации, и что мне пора наконец определиться. — А ты? — А я взбесилась и послала его к чёрту. Тоже мне, говорю, Властелин Всего нашёлся. У меня есть моя жизнь, у меня есть дед, у меня есть Завод, у меня есть лучшая подруга — это, кстати, ты, — и у меня есть свои планы, как всем этим распорядиться. И если, мол, тебе на мои планы плевать, то мне тогда на твои вообще срать вприсядку. — А он? — А он сказал, что раз так, то я могу сама убираться к черту. Что я вообразила себе невесть что, и вырядилась, как невесть кто, а на самом деле я никто, просто крыса помоечная, которой повезло. Что он был готов для меня на всё, а я плюнула ему в душу, и теперь он знать меня не желает.