Лицо Риты моментально вспыхнуло от негодования. — Вы очень красивая — вот я к чему, — тут же добавил он. — И не переживайте из-за шрама — он вас совершенно не портит. Рита изумленно уставилась на него, совсем забыв про своих котят. Хаджи тоже смотрел косо: разговорчивость Слая удивила его не меньше. — Я дам вам все, что у меня есть, — сказал Слай, выгребая из кошелька помятые купюры. — Не густо, — усмехнулась Рита. — Один такой бионик стоит в десять раз дороже. Слаю ничего не осталось, как с виноватой улыбкой развести руками. *** Через час братья попрощались с Ритой по фамилии Максимович и покинули вагон — была их остановка. Хаджи с умилением нес на руках котенка-бионика, а тот все пытался вылизать его недельную щетину своим механическим язычком. Кстати, оказалось, что Рита считала бракованным нормального робота — того самого, чьи конечности двигались в привычном объеме и не напоминали существо, одержимое дьяволом. Слай тоже сиял: он обзавелся телефонным номером Риты и обещал позвонить ей сразу после того, как они с Хаджи где-нибудь остановятся. Где-нибудь, но только не в этом месте. Городок из детства ничуть не изменился. Более того, он выглядел еще меньше и тише после Будапешта и шумной Лиры, после всех тех городов и миров, что повидал Слай. Если в ближайшие несколько дней им и придется запечатать этот мир, Слай твердо решил, что проведет остаток жизни в путешествиях: мысль о том, что он умрет там же, где и родился, казалась ему невыносимой. — Не удивительно, что мы решили стать путешественниками, — заметил Хаджи, разглядывая двухэтажные домики, что вереницей выстроились до самого конца улицы. — Я не вспомнил, если что, — быстро добавил он в ответ на вопросительный взгляд Слая. — Просто долго быть тут не прожил. Слишком уж спокойно. — Ты учился в другом городе, — Слай невольно поежился от пристального взгляда двух мадам, которые пили кофе на пороге парикмахерской. — А в одно лето неожиданно взял и забрал меня с собой в Гину. Помогать тебе с разработкой лекарства для биоников. — Какой я все-таки молодец, — хмыкнул Хаджи. — Далеко еще до нашего дома? — В конце улицы. Разумеется, Хаджи не помнил о том, как умирал от лейкемии, ведь той реальности, в которой это произошло, больше не существовало. Окна и двери в большинстве домов были распахнуты настежь: заходи — не хочу. У ворот стояли велосипеды, не привязанные, словно хозяева были уверены, что их никто не тронет, а редкие встречные аборигены смотрели на Хаджи и Слая словно на пришельцев. — По-моему, мы действуем им на нервы, — предположил Хаджи, когда местный ребенок заплакал, увидев его. — Будем считать, что они просто соскучились, — улыбнулся Слай. В конце улицы располагались небольшие каменные ворота, а за ними — все те же поля, на которые братья успели насмотреться в поезде. — Это что, конец города? — удивился старший из Хиггсов. — Ага, мы с тобой дети с окраин. Но дома на нужном месте не оказалось. Была лишь куча старых трухлявых досок, кладка кирпичей, когда-то служившая фундаментом и крыльцо. То самое, чудом уцелевшее крыльцо, на котором братья обожали сидеть в детстве. — И как мне вернуть воспоминания, если все разрушено? — сокрушенно сказал Хаджи, пиная ногой сдутый резиновый мячик. Котенок на его руках переполошился, и парню пришлось выпустить его побегать. — Осталось самое главное, — Слай с удовольствием уселся на крыльцо и вытянул ноги, — Мы с тобой. *** Алый закат застиг их на том же самом месте: братья сидели на крыльце, потягивали пиво из стеклянных бутылок и смотрели на то, как солнце садится в дымные облака. Бионический кот сидел рядом и вылизывал грязь, в которой успел измазаться за этот долгий и насыщенный день. — Расскажи мне, как все началось, — попросил Хаджи. И Слай рассказал. Он рассказывал долго: об их детстве, о рано умерших родителях, о славном деде, который обожал черный юмор. О Лире, Гине, Афре и других городах, в которых они побывали. О том, как Номад лишил их воспоминаний и изгнал из мира на неопределенный срок. На этом месте Слай почувствовал укол совести: ведь это именно из-за него Хаджи ничего не помнил. Они засиделись до самой темноты. Солнце давно ушло, оставив после себя лишь несколько кроваво-алых штрихов, располосовавших тяжелое сине-пепельное небо. Пора было либо двигать дальше, либо искать себе ночлег. — Хороший сегодня день, да? — спросил Слай, возвращаясь из ближайших кустов — Совсем как раньше. — Да. Мне понравилось, — ответил старший брат. — Куда отправимся дальше? — Куда угодно. У нас вся жизнь впереди, — сказал Слай и добавил, — Вот только денег раздобудем. — Взгляни на Тайто! — Хаджи указал на сумку Слая. Бионик пульсировал зеленым, и этот знак очень и очень не понравился братьям. — Неужели они? — нахмурился Слай. Оба уставились в низкое небо, выискивая зловещие корабли Собирателей, но все было спокойно. — Мэгги, а ну иди сюда! — позвал Хаджи своего бионика. Котенок бросился к нему на руки и замурлыкал как самый настоящий живой кот. — Пора запечатывать мир, — сказал Слай и достал триединца из сумки. — Постой, Чатни сказала, что навестит нас. — Нет времени, Хаджи. Возможно, где-то сейчас Собиратели уже… — Слай! В стороне леса показались бледно-розовые сполохи — это был коридор из другого мира. Запыхавшаяся Чатни неслась к ним, ловко перепрыгивая буераки и кочки. — Слай, подожди! — Что случилось?! — Слай поднялся с крыльца. — Собиратели… — выдохнула Чатни. — Они атакуют мир людей. — Что?! — Мир людей, Землю, с которой вы пришли, — пояснила девочка. — Прямо сейчас, в эти минуты. Их много, их невероятно много! — Что с Айком? — спросил Хаджи. — Он остался защищать мир вместе с другими хранителями, — ответила Чатни. — Но они же погибнут! — Они пытаются выиграть время, — Чатни взглянула на Слая, — Чтобы ты успел запечатать мир биоников. — Я готов, — решительно сказал тот, понятия не имея, что надо делать. — Подождите, — запротестовал Хаджи, размахивая руками. — Получается, тот мир… он что, исчезнет?! — Айк и другие сдерживают атаки Собирателей, но ваши новости уже вовсю транслируют чрезвычайное положение, — Чатни нервно взглянула в небо. Хаджи представил как люди бегут по улицам Будапешта, Нью-Йорка, Санкт-Петербурга. В панике, ничего не понимающие, клянущие не то террористов, не то жестокую стихию. И сгорают целыми пачками, так и не узнав, кто напал на них, не успев дозвониться домой и предупредить родных… — Я иду туда, — безапелляционно заявил Хаджи. — Чатни, создашь нам коридор. — Ты ума лишился? — фыркнул Слай. — Какая от тебя польза там? Но Хаджи одарил его яростным, полным решимости взглядом. — А здесь от меня какая польза?! Чем я пригожусь в этом мире? Ведь я его даже не помню! — Брат, это наш мир… — Это твой мир, Слай! — выпалил Хаджи, — А мой там, — он указал куда-то в сторону леса, откуда пришла Чатни. — И пока мы точим лясы здесь, он погибает. Чатни смотрела то на одного, то на другого и молчала. — Ты идиот, Хаджи! — крикнул Слай. — Я запечатаю мир, и ты не сможешь вернуться! Никогда, понимаешь?! Еду душили слезы обиды. Наконец-то им ничего не мешало жить в Эларе как раньше, так нет. Его чудесный брат самоотверженно стремился смыть свою жизнь в унитаз. — Я прожил там целый год, я привык к тому миру, каким бы хреновым он ни был, — голос Хаджи немного смягчился. — А здесь — всего один день. Самый лучший, но… Пойми, брат, здесь все чужое для меня… — И я? — Слай пристально посмотрел ему в глаза. Хаджи не ответил. — Ребята, умоляю, решите уже что-нибудь! — взмолилась Чатни, глядя на пульсирующую в ее руках Мефону.