Молчание. «Вот черт. Это ведь почти ребенок». Убер заговорил серьезно и мягко: – Извини, брат Юра. Все нормально. Это твой монастырь. И твои правила. – Мой – что? – Парень поднял голову, в глазах плеснулось недоумение. Убер тяжело вздохнул. «Боже, мы теряем культуру». – Станция твоя. 3. Телефон Бога Считается, что телефон Бога – белый, но Мика во сне всегда видит серый. Она открывает дверь и входит в комнату. В комнате стоит обшарпанный деревянный стол, отделанный желтым шпоном, на столе – серый, тусклый от осевшей на нем пыли, телефон. С витым длинным проводом. Совершенно допотопный телефон. Девочка снимает трубку. И очень осторожно прикладывает к уху. Мика однажды видела, как это делал Мэр, такое простое движение. Почти как почесать руку или нос. Нос у Мики почему-то всегда чешется. В трубке – тишина. А потом, если прислушаться – словно где-то далеко звучат гудки. – Алло? – говорит Мика далеким гудкам. В трубке – тишина. И легкое электрическое гудение на грани слышимости. Мика повторяет: – Алло? Алло! Тишина. Мика, уже в отчаянии, кричит в трубку: – Алло, меня кто-нибудь слышит?! Тишина. 4. Мортусы Убер прислушался. Снизу, из туннеля доносились металлические удары, далекий перестук колес. Звуки приближались. – Что это? – Убер посмотрел на Юру. Тот пожал плечами. – А! Это мортусы. Скинхед закинул на плечо баул с химзой и дробовик, подошел к люку. С вентиляционными шахтами в Питере всегда засада – метро очень глубокое, до туннеля и станции вниз пятьдесят метров, а то и все сто. И спускаться обычно приходится по ветхой ржавой лестнице. Здесь метров шестьдесят, наверное. «Ох, грехи наши тяжкие», как говаривала бабушка Убера. Откуда-то сверху капала вода. Убер вздохнул. Ну, с богом. Потянулся и взялся ладонями за мокрый металл лестницы, встал на ступеньку, затем на следующую. Под ним была гулкая пустота. Чудовищный колодец. «Ух, высоко». Когда спускаешься в темноте, появляется ощущение – лестница бесконечная, внизу ад и что-то жуткое, страшное и, блин, соскользнет рука и все, отлетался. Убер усилием воли вернул себе ощущение высоты и продолжил спуск. В какой-то момент ему снова показалось, что это будет длиться вечно. Это его, Убера, персональный ад. Он усмехнулся. Что он будет спускаться и спускаться вечно, а внизу его ждет то чудовище, что кричало. Убера передернуло. Чего только не придумаешь в темноте… Бред какой-то. Скоро он подумал, что сдохнет. Ржавая лестница скрипела под его весом и покачивалась. Убер мерно спускался. Лестница наконец закончилась. Убер ударился пяткой в землю, помедлил – кажется, все, и поставил на пол вторую ногу. Здесь, в тамбуре вентшахты – глубокая темнота. Скинхед вынул из поясной сумки и включил фонарь. «Хоть это у меня осталось». Щелк – и луч света вырвался в подземную темноту, осветил ржавеющую вентиляционную установку. Убер пошел вперед – вот огромный вентилятор, тоже ржавый, в слое пыли, он перекрывает туннель; левее вентилятора, в перегородке – ход. Убер пригнулся, протиснулся в узкую дверь. Вскоре он вышел из ВШ, спустился вниз, к путевому туннелю. Луч фонаря пробежал по заросшим пылью тюбингам. Звук приближался. Действительно, вскоре из темноты туннеля выехала дрезина мортусов. Катки скрежетали по ржавым рельсам. Путевой фонарь светил тускло и слабо. Убер вгляделся. На прицепной платформе лежали два брезентовых свертка, по форме – человеческие тела. Мортусы были в серых брезентовых плащах с капюшонами, закрывающими головы, в белых масках на лицах. Фонарь горел на носу дрезины, освещая неровным подрагивающим светом отрезок туннеля. Батарея у них садится, подумал скинхед. Понятно. Дрезина медленно приближалась. Убер почесал затылок. Потом сделал два шага и остановился на рельсах. Прикрыл глаза от света рукой. Дрезина катилась. Свет фонаря уткнулся в Убера. Высокий силуэт скинхеда бросил длинную мощную тень в глубину туннеля. Чей-то голос сказал: «Что за?..» Скрежет тормозов. Дрезина нехотя замедлилась. Убер выпрямился. Дрезина докатилась и окончательно остановилась сантиметрах в тридцати от его ног. Мортусов было двое. Младший держал рукоять тормоза, старший почти дремал, сидя на носу. Нахохлился, как брезентовый воробей. – Кхм, – сказал Убер. Эхо подхватило и откашлялось вдалеке. Младший мортус смотрел на него с раздражением. Старший поднял голову. – Чего тебе? Голос звучал глухо и отдаленно. – Уважаемый, вы до станции? – сказал Убер. Мортус глянул на него быстро, словно полоснул взглядом, нехотя кивнул: – Да. Убер почесал затылок. Отношения с мортусами у него всегда были своеобразные. – А эти – не от чумы померли, случайно? Брови мортуса поползли вверх. – А тебе какое дело? – Мортус стянул маску с лица, с наслаждением почесал круглый нос. – От пули. Убер развеселился. – А, отлично! – Что отлично? – не понял мортус. Покрутил головой. Убер вместо ответа широко и зловеще улыбнулся, показав отсутствующий зуб в ровном белом ряду. – Шеф, подбрось до станции. Два счетчика! – Чего? 5. Станция Дрезина скрипнула и начала тормозить. Заунывный скрежет металла, искры. Убер спрыгнул на ходу, пробежал несколько шагов. Боль пронзила левую ногу, словно внутри нее выросло электрическое дерево… О черт. Он остановился. Похоже, там, наверху, он не только расстрелял все патроны и потерял рюкзак, но и повредил ногу. Убер поморщился, растер колено. Растяжение, что ли? – Что с тобой, парень? – спросил старший мортус. Убер выпрямился. – Ерунда. – Жить будешь? – ехидно спросил второй мортус. Убер улыбнулся ему. – Вашими молитвами. Спасибо, что подвезли, – сказал он старшему. Тот безразлично кивнул. Дрезина проехала еще два метра, замедляя ход. Мягко толкнулась в ограничитель, чуть откатилась назад. Остановилась.