Почти такой же вид был у мужа, когда Мелани поймала его за воровством печенья, которое приготовила для школьной ярмарки. Придержав Шарлотту за локоть, он помог ей добраться до стены. – Я собираюсь уезжать, хотела попрощаться… Что с ней? – Мигрень не проходит со вчерашнего вечера, теперь еще и голова кружится. – Муж озабоченно оглянулся на Шарлотту, которая и правда выглядела не очень. – Все нормально, Кит, – махнула та наманикюренной рукой. – Может, ей стоит вернуться домой вместе со мной? Мелани надеялась на отрицательный ответ, потому что ей вовсе не улыбалось возиться с больной весь обратный путь до Шривпорта. Тем более что лететь с пересадкой. И в то же время – на положительный, чтобы не оставлять мужа тут наедине с телкой, которая имеет на него виды. – Нет, нет. – Шарлотта качнула головой и тут же поморщилась. – Мне нужно быть здесь. У нас презентация, Кит… Тот кивнул. – Да. Думаю, все будет в порядке. Она приняла лекарство, и оно вроде бы уже потихоньку действует. – Ладно. Через несколько минут подъедет такси, так что мне пора. Буду скучать. – Мелани приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Мне было очень хорошо здесь с тобой, Кит. Он улыбнулся и обнял жену. – Я рад, что ты поехала с нами. Шарлотта тоже растянула губы. – Доброго пути, Мелани. – Спасибо. Надеюсь, тебе станет лучше. Та выпрямилась, расправив плечи. – Со мной все будет хорошо. Обо мне есть кому позаботиться, у меня есть надежный партнер. – Она по-хозяйски положила руку Киту на предплечье. Мелани еле удержалась, чтобы не зарычать. Тот только что всю ночь покрывал поцелуями ее всю с ног до головы и шептал вещи, которые заставили бы покраснеть – ну, может, не шлюху, но женщину с крайне низкими моральными принципами точно. После этого можно было бы с легкой душой выпорхнуть за дверь, оставив его без присмотра. Однако Шарлотта и здесь все испортила. Кит, улыбнувшись, ободряюще потрепал ее по плечу. – Я с радостью за тобой присмотрю. Та улыбнулась в ответ, затем повернулась к Мелани, выставив напоказ свои ровные белые зубы. Огонек в глазах сказал все остальное. – Я тоже позабочусь о Ките, можешь не волноваться. Мелани, сглотнув, представила, как хватает Шарлотту за волосы, выдирая целые пряди, и бьет головой о стену, оклеенную элегантными серыми обоями. Чтобы у этой дряни по-настоящему что-то заболело! – Уверена, что тебе это будет приятно, но Кит и сам неплохо может о себе позаботиться. Так что сосредоточься лучше на себе, милая. Мелани притянула мужа к себе и поцеловала. Крепко. Как бы в предупреждение. Тот, кажется, понял. – Ну ладно, передай Эмме, что я ее люблю и очень-очень жалею, что пропускаю праздник. И постарайся там держать себя в руках. А то до меня доходили слухи про тенты и павлинов… – проговорил Кит, отступая прочь от обеих женщин и берясь за ручку двери. – Павлинов? – повторила Мелани. – Ну, ты ведь знаешь Тини. Она кивнула и зашагала прочь, позади нее Шарлотта вспыхнула и двинулась вслед за Китом. На полдороге захотелось обернуться, напомнить ему о его брачных клятвах, предложить хорошенько подумать – не заменить ли помощницу, пока та не разрушила их семью… Однако Мелани не стала этого делать. В конечном счете все зависело только от него самого. Пусть решает. У него есть жена, которая любит его, хочет, чтобы у них все было хорошо, и готова в один день делать восковую депиляцию в зоне бикини и брить ноги, будто ей не все равно. И позволить ему делать с собой такое, о чем раньше только читала в книгах. У них двое детей, чудесная жизнь и собака, которая иногда жует обувь. И если он готов бросить все это ради бабенки помоложе, то тут напоминай, что он потеряет, не напоминай – не поможет. Нельзя же все время бегать за мужем и следить, чтобы тот не изменил. – Всем привет! Голос Теннисон вернул Мелани в окружающую ее реальность. Женщина, которая за последнее время перестала восприниматься таким уж заклятым врагом, подплыла к ним с мартини в руке и Марком Мэллоу за спиной. На Теннисон было кислотно-зеленое платье, купленное в Далласе, и туфли на невероятно высоких каблуках, делавшие ее выше всех присутствующих. Волосы лежали на голове в якобы небрежном беспорядке, хотя на самом деле наверняка держались намертво. В ушах болтались непомерно роскошные серьги. В целом бывшая подруга выглядела богато, привлекательно и, вне всякого сомнения, не скучно. – Теннисон, это все просто невероятно, как и ты сама, – искренне проговорила Мелани. Она действительно никогда не была на чем-то хоть отдаленно похожем на нынешнее празднество. Голос со стороны бассейна между тем становился все оглушительнее. Теннисон раздраженно поморщилась. – Спасибо. Мне кажется или он стал петь громче? Все трое обернулись к артисту, который оживленно жестикулировал и выводил арии с такой страстью, будто гондола тонула и он вот-вот расстанется с жизнью. Остальные гости тоже глазели на бесплатное представление. – Пришлось заплатить сверху, чтобы он согласился туда залезть. Его крайне оскорбило, что я хотела заставить его изображать гондольера, – повысила голос Теннисон, пытаясь перекричать крещендо, с которым Цезарь приближался к верхнему «до». – Какой энтузиаст… – пробормотала Мелани. Певец раскинул руки и вновь свел их вместе, взяв такую высокую ноту, что чудо, что окрестные коты не присоединились. Наконец он достиг пика и как-то сразу осел, подавшись вперед, так что едва не склонился в поклоне. Выступление вышло потрясающим, хотя и смотрелось довольно странно на предсвадебном празднестве с подарками. Все вокруг захлопали. Цезарь улыбнулся и покивал, благодаря публику, затем жестом велел помощнику причалить к краю бассейна. Выходя, певец слегка споткнулся. Мужчина он был крупный, и лодка угрожающе закачалась. По счастью, ему удалось восстановить равновесие, ухватившись за одно из подсвеченных деревьев в кадках. Несколько кумкватов бултыхнулись в воду. Прославленный тенор направился прямиком к Теннисон. – Я ухожу! И прошествовал мимо. Та выпучила глаза. – Как это уходите?! Я заплатила вам за целый вечер! Цезарь даже не остановился, целенаправленно шагая к трем парам застекленных дверей, ведущим в дом. Одна была оставлена открытой – видимо, чтобы гости могли воспользоваться туалетом. Музыканты из инструментального трио внутри прекратили настраивать инструменты, с раскрытыми ртами глядя на протопавшую мимо звезду оперы. Напоследок Цезарь, обернувшись, выкрикнул: – Я, мадам, не продаюсь! Я вам не какой-нибудь певец на свадьбе! Гондола! Как можно петь Франкетти или Пуччини в бассейне?! Бред! За ним, бросив на Теннисон извиняющийся взгляд, проследовал, видимо, его помощник или менеджер и тоже исчез за дверью. Гости, оторвавшись от выпивки и светских сплетен, так и застыли с круглыми глазами. – Да, оперные артисты и впрямь эмоциональны, молва не врет. Ну и ладно, обойдемся без этого сноба. – Теннисон с раздражением взглянула на Марка. – Только вот что теперь делать с музыкой? – Не беспокойтесь, я размещу инструментальное трио на галерее, а внутри включим аудиосистему – тоже что-нибудь итальянское. Он поспешил в дом. Гости, почувствовав, что драматическая сцена окончена, вернулись к своим коктейлям. К матери приблизился Эндрю. – Что здесь такое было? Я слышал, Марк назвал нашу террасу галереей? Так у нас не дом, а дворец? Он буквально лучился хорошим настроением, несмотря на сцену с оперным певцом. Видимо, эпизод со швырянием тортами неплохо подготовил жениха к превратностям свадьбы, которую готовят на пару два заклятых врага. Мелани порадовала его способность разрядить обстановку. – Ох уж эти артисты с их темпераментом, – махнула рукой Теннисон. – Так на чем мы остановились? А, да, я подошла поздороваться – с тобой и… – Это моя подруга Сэнди Вайнс, – представила Мелани. – Из книжного клуба. Ее сын ходил с Эммой в детский садик. Хорошо хоть Теннисон быстро успокоилась, а не стала упрямо требовать, чтобы Цезарь вернулся. Его, в конце концов, можно понять. Заставить одного из лучших теноров петь в бассейне! – Приятно познакомиться, – протянула руку Сэнди. – Я много о вас слышала. – И, боюсь, все правда, – невозмутимо рассмеялась в ответ Теннисон и пригубила мартини. Да, многие в Шривпорте знали о том, что она натворила, однако бахвалиться этим точно не стоило. Последствия были катастрофические, и то, как беспечно Теннисон упомянула о случившемся, вновь всколыхнуло прежнее негодование. И почему ей обязательно нужно так держаться? Как сказала бы дочь – Теннисон такая Теннисон. Сэнди, смутившись, повернулась к буфетной стойке на террасе под пологом. – Умираю с голоду, пойду возьму себе чего-нибудь. Ты со мной, Мелани? – Иди, я сейчас догоню. Прежде нужно было отдать дочери подарок, лежавший в сумке. Они с Китом выбрали его на прошлой неделе, после того плодотворного сеанса у семейного психолога. Браслет с крошечной цепочкой сапфиров, камня Эммы по гороскопу, и второй такой же из хризолитов – камня Эндрю, – отлично подходил для того, чтобы надеть на свадьбу в качестве чего-то нового и чего-то голубого[16]. Витая золотая цепочка в то же время обозначала, что Мелани полностью принимает и одобряет этот брак. Она надеялась, во всяком случае, что дочь поймет. – У меня кое-что есть для тебя, Эмма. Теннисон вскинулась. – Ты уже хочешь вручить подарок? Я думала, мы будем их открывать перед тостами и фейерверком. – Фейерверком?.. – повторила Мелани. – Да, так что повремени еще часок. Повращайся в обществе, съешь что-нибудь и, ради бога, выпей коктейль-другой. Тебе не повредит. А вы двое пойдемте со мной! – потянула Теннисон сына и его невесту. – Несколько моих подруг специально прилетели из Нью-Йорка и хотят взглянуть на девушку, которая охомутала Эндрю. И Мелани осталась одна посреди круговорота гостей, сжимая в сумочке упакованный подарок. Да и чего еще было ожидать? Чтобы Теннисон дала матери возможность разделить радость этого момента с дочерью? Не надо забывать, с кем имеешь дело. В школе подруга в любом спектакле так и норовила затмить исполнителей главных ролей. Форменную юбку она закатывала на поясе, чтобы та едва доходила до середины бедер, а под белую футболку неизменно надевала ярко-розовый кружевной бюстгальтер. Все внимание должно было быть приковано исключительно к Теннисон. Мелани со вздохом вытащила руку из сумки и отправилась разыскивать Сэнди, которую обнаружила в обществе своей матери. Набрав две тарелки еды, подруга сопровождала Энн Бревард к пустовавшему столику на противоположной стороне террасы. – Здравствуй, мама, – проговорила Мелани и чмокнула ту в сухую щеку.