Теннисон свернула на дорожку, которой электрическая компания не давала зарастать, чтобы обеспечить проход к трансформатору, и пошла вдоль края канавы. Хотя здесь все изменилось, вдали по-прежнему виднелась старая плакучая ива. Под ней стояла скамейка. На которой сидела Мелани. Теннисон остановилась в нескольких шагах. На бывшей подруге была вытертая футболка и короткие, до щиколотки, легинсы, волосы завязаны в хвостик. Выглядела Мелани усталой и какой-то сдавшейся. Прикусив губу, она подняла голову. – Спасибо, что пришла. – Не за что. В чем дело? – Не хочешь присесть? – Мелани подвинулась, давая место. Теннисон не знала, что ответить. Бывшая подруга вроде бы не выказывала особых эмоций, и не похоже было, что она может вновь накинуться, однако подходить к ней близко все же не хотелось. После нескольких секунд колебаний Мелани похлопала по скамейке рукой. – Я не кусаюсь. И драться не буду. И за горло хватать. Обещаю. Теннисон, пожав плечами, опустилась на теплое дерево. Солнце жарило, между лопаток стекала струйка пота. Над разделявшей два мирка канавой воздух практически замер. Август в Шривпорте – все равно что ожидание в очереди за билетами в ад. – Где оставила машину? – спросила Теннисон. – У своего старого дома. Слава богу, Гамильтоны по-прежнему живут по соседству. Сказала мистеру Марвину, что хочу сделать фото, чтобы потом нарисовать иву. Посмотрел подозрительно, но через свой задний двор пропустил. – Я тоже припарковалась у своего. Паршиво выглядит. Сейчас всем на все наплевать. Папа ужасно расстроился бы, если б увидел, во что превратился газон. Мелани слегка улыбнулась. – Твой отец его просто обожал. Помнишь, как он все сидел на садовом стуле и поливал пятачок, где ничего не росло? – Да, он был немного со странностями. Некоторое время они сидели молча, глядя на пересохшую, как обычно в августе, канаву и жухлую траву вдоль нее. – Откуда здесь взялась скамейка? – спросила Теннисон, чувствуя себя все более и более неловко. Что на уме у Мелани? Хочет сказать что-то? Извиниться за вчерашнюю попытку прикончить бывшую подругу? Предложить, как лучше спрятать синяк? Или закончить начатое? Мелани подвинулась, открыв табличку, прибитую к спинке: «Маркус Джеймс (1968–1977)». – Думаю, это тот мальчик, что утонул во время паводка. – Да, помню, – кивнула Теннисон. – Мама всегда боялась отпускать меня сюда после дождя. Миллион раз приходилось обещать, что я и близко не подойду к канаве. – А мы все равно подходили. Со стороны родителей глупо было нам верить. Один раз ты даже туда упала. Хотела достать… – …формочку для выпечки, – закончила за нее Теннисон. – Мы делали из грязи печенье в виде зверюшек. Мелани усмехнулась. – Ага… – Мел, для чего ты меня сюда вызвала? Та сглотнула и уставилась на чахлую травку у телефонного столба. – Помнишь, когда мы были маленькими, то говорили, какие у нас самих будут дети? Я хотела двух девочек-близняшек – Молли и Меган. Ты собиралась завести только одного ребенка – кстати, тут ты своей цели достигла, – тоже девочку, и назвать ее Заря. – Да, с именами у меня было не очень. Видимо, мамины гены сказались. – Эндрю – хорошее имя. – Его выбрал Стивен. – Ну, неважно. Главное другое: мы были бы в восторге от того, что сейчас происходит. Я имею в виду, что наши дети женятся. – Мелани сделала паузу, уставившись на свои стиснутые на коленях руки. – А я все испортила. Теннисон и хотела бы возразить, но не могла. Они обе наделали множество ошибок, однако в том, что случилось вчера, ее вины не было. Разве что чуть-чуть… Мелани наконец подняла глаза. – Прости меня, Теннисон. За то, что я набросилась на тебя вчера. Я была… Нет, этому нет оправдания. Я всегда слишком поспешно делаю выводы и додумываю то, чего не было. Эмма заходила сегодня утром и рассказала правду. Что ты пыталась мне помочь. – Ладно, принимается… Теннисон вдруг почувствовала, что нервничает. Будто не уверена, готова ли к этому. Много недель она ждала, когда Мелани поднимет тему их прошлого и совершенных ими обеими ошибок, но теперь ее вдруг одолели сомнения, стоит ли начинать. Все равно что войти в старый дом, грозящий рассыпаться от сильного порыва ветра; внутри паутина, разбитые окна и прогнивший пол, сквозь который можно провалиться. Лучше просто принять извинения и не заходить на опасную территорию. – Отличный хук справа, кстати. – Ох, господи, не напоминай… Я вела себя ужасно. – Со всеми бывает. С некоторыми, правда, чаще, чем с другими. Мелани отвела глаза. На ее лице было написано раскаяние… даже боль. – Я решила, что ты хотела поссорить меня с Китом… Кого угодно готова была винить в крушении своего брака, хотя на самом деле во всем виновата я сама. – Виновата? Чушь собачья! Тебе так Кит сказал? На глазах у Мелани выступили слезы и беззвучно потекли по щекам. – Нет. Я… я просто знаю. Столько всего навалилось! И, без обид, то, что моя дочь выходит за сына бывшей лучшей подруги, с которой мы стали врагами, далось мне тяжело. Особенно вдобавок к тому, что происходило с Хиллари, моей матушкой и мужем, на которого буквально вешается его бизнес-партнерша. Наш брак давно трещал по швам. Мы так отдалились друг от друга, что я даже не знаю, сможем ли когда-нибудь вернуться к прежнему. Вся жизнь вокруг рассыпается… Ты просто подвернулась под руку. Теннисон улыбнулась. – Вернее, подставилась. – Ты не заслужила этого. – Заслужила! Потому и не ответила тем же. Дело ведь не только в Ките. Еще в выпускном вечере, урне с прахом твоей бабушки, сломанном чирлидерском жезле. В том, что я всякий раз первой кричала «чур, мое» и испортила тебе свадьбу, а твоему отцу – карьеру. Так что это я заслужила. – Теннисон коснулась пальцем своей скулы. В карих глазах Мелани, из которых по-прежнему текли слезы, застыл вопрос. Теннисон взяла ее за руку. – Со мной всегда было нелегко дружить. – Но мы все равно были вместе. – Пока я не разрушила нашу дружбу. Это моя вина, Мелани. Ты пыталась все исправить, а я не смогла принять, что вы с Китом теперь вместе. Ты ведь меня знаешь – мне подавай все игрушки сразу. – Теннисон сделала паузу, глядя туда, где они воплощали свои детские фантазии. Обе тогда были неразлучны, неразлейвода, и ничто не могло их напугать. – Я сама не понимала, почему решила вернуться в Шривпорт. Ну, то есть это был странный выбор… – Эндрю теперь здесь живет, – напомнила Мелани. – Все равно. Я могла бы просто время от времени прилетать сюда, навещать его. У сына своя жизнь, он занят, для матери остается хорошо если минут двадцать в день. Нет, чем больше я думала о своем решении, тем отчетливее понимала, что не могу двигаться дальше, не могу найти свое счастье, пока не исправлю то, что натворила. Однако сделанного не воротишь. Все равно что пытаться ведром вычерпать океан. Я не могу изменить того, что причинила твоей семье. Мелани, перевернув кисть, сжала ладонь Теннисон. – Да, верно, но я устала жить прошлым. И злиться из-за него. Это лишь постепенно отравляет душу. Наверное, все так и вышло из-за того, что я только молчала и злилась. Я так ничего и не сказала Хиллари. Ни разу не дала отпор матери. И даже с Китом я только ходила вокруг да около, не решаясь говорить все как есть. Я сама свой худший враг. – Как и все мы. – Теннисон утерла с лица пот и несколько незаметно для нее самой скатившихся из глаз слезинок. – Так что же нам делать? Мелани запустила руку в потайной карман спортивных леггинсов и достала что-то. Когда она раскрыла ладонь, на ней лежала цепочка с медальоном лучших друзей. У Теннисон перехватило горло – от рвущихся наружу рыданий. – Помнишь? Ты привезла их из парка развлечений, – проговорила Мелани. Вместо ответа Теннисон достала свою и показала. В глазах подруги отразилось удивление, потом она улыбнулась и, взяв двумя пальцами половинку сердечка с неровными краями, протянула вперед. Теннисон, сделав то же, соединила их. Несколько секунд женщины держали так медальоны, по щекам у обеих катились слезы. Наконец Теннисон убрала свой и вытерла глаза. – Ты еще всегда говорила, что, когда мы это делаем, происходит волшебство. Мелани улыбнулась. – Потому что так и есть. Теннисон рассмеялась. – Завтра наши дети женятся. Это ли не чудо? И мы снова сидим тут вместе. Мелани кивнула. – Хочешь еще одно? Эмма беременна. – Подожди, что? – Теннисон моргнула. – Беременна?! – Да, мы с тобой скоро станем бабушками. Как, тянет на волшебство?