Губы Силана изогнулись в улыбке. — Ты все-таки боишься меня, ведьма, — довольно сказал он. Я шагнула вперед: — Я не боюсь тебя. Но мне жаль твоего отца. Я сочувствую тебе. — Он был порядочной скотиной. Я его ненавидел, — прошипел Силан и метнул свой снаряд в стену. Свет пролетел мимо моего уха, едва не опалив волосы, но маг словно этого не заметил. — С раннего детства ненавидел. Но я найду того, кто его убил. Это дело чести. И если у меня возникнет хоть малейшее подозрение, то я… ты меня не остановишь. Думаешь, сможешь меня удержать? Не выйдет. Я боевой маг! И моя жена не будет мне изменять! К счастью, он больше не пытался творить магию. Речь, как и его мысли, запутывалась все больше и больше. Он был жалок и в то же время омерзителен. Я дождалась, пока он не рухнул в кресло и не захрапел. Да… будь он моим мужем, у меня действительно не осталось бы выбора. Мне бы пришлось завести себе любовника. Жаль, я пока не могу избавиться и от Силана тоже. Пока он мне нужен. Надеюсь, Эдмунд использует свое влияние и поможет мне вернуться во дворец. Правда, я понятия не имею, как помочь Клеа. Возможно ли разорвать сделку с тьмой. Не уверена, что она легко отступится и выпустит свою добычу. Скорее бы покинуть светлые земли. Глава 19 Эдмунд сдержал свое слово, и мы с Клеа вскоре увиделись. Только все вышло совсем не так, как я рассчитывала. Под покровом ночи, накануне зажигания поминальных свечей для Дрейна-старшего, принцесса появилась в замке Силана. Она была с головы до пят закутана в длинный плащ, лицо скрывал низко надвинутый капюшон. И сопровождал ее только один слуга-страж. Эдмунд позаботился о том, чтобы никто не прознал о нашей встрече, подгадав наилучший момент. Силан, занятый подготовкой к ритуалу, должен был провести ночь в часовне рядом с телом отца. — О, Магда, — сказала Клеа, — наконец-то мы встретились! Отец приставил ко мне такое количество соглядатаев, что я и шагу не могу ступить без его ведома. Все дамы, и горничные, и служанки, шпионят за мной. Но Эдмунд приготовил надежное снотворное, так что фрейлина крепко спит в кресле рядом с моей кроватью. Главное, государственные дела удержали моего супруга во дворце и не дали ему сопровождать меня. Иначе наша встреча не имела бы смысла. Клеа была возбуждена, она нервно ломала пальцы и едва могла усидеть на месте. — Он о тебе очень заботится, — сказала я. — Ах, Магда, хватит банальностей, — с неожиданной злостью огрызнулась принцесса. — Да, Эдмунд готов выполнить любую мою просьбу или каприз. Иногда это даже раздражает. Как будто тебя обложили подушками со всех сторон и трудно дышать. — Ты его не любишь? — спросила я. — Магда, сегодня ты просто невыносима! Любовь, любовь. Разумеется, нет. Эдмунд удобен, и для мужчины он весьма неплох. Но оставим это. Скажи, ты мне поможешь? Погруженная в свои заботы, меньше всего я думала о том, как быть с Клеа. И вот сейчас она смотрела на меня с такой надеждой, словно в моих силах прочитать заклинание и все исправить. — Ты должна понять, Клеа: тьма коварна и сильна. Чтобы не дать ей забрать твоего ребенка, придется потрудиться. Я надеялась найти ответ в книгах в библиотеке твоего отца. Здесь же у меня связаны руки. Но не волнуйся, я как раз получила платья от маэстро. Посмотри, я снова выгляжу, как светлая, так что приказ правителя исполнен. Я улыбнулась, желая разрядить напряженную обстановку, но Клеа было не до обсуждения нарядов, к которым она всегда оставалась довольно равнодушной. Принцесса помрачнела. — Ах! Теперь дело не в платье. Этот Дрейн умер так некстати! Отец упорствует и продлил твое отлучение от дворца на время траура. То есть еще месяц ты должна будешь сидеть здесь, в этой глуши. А вот это по-настоящему сильный удар. Любая отсрочка причиняла мне почти физическую боль. За что правитель так взъелся на меня? Или он по-прежнему опасается, что я могу плести против него заговоры? Но у меня никогда и в мыслях не было посягать на власть. По правде говоря, ни одного заговорщика я и в глаза-то не видела. Клеа, не подозревая о моих терзаниях, продолжила: — Ты не представляешь себе, Магда, как я устала. Я хочу вновь быть себе хозяйкой, чтобы мое тело принадлежало мне. Да еще и тьма часто говорит со мной. Это так страшно. Мне кажется, — она понизила голос до шепота, — это Гис. Его голос звучит в моей голове, и он смеется надо мной. Но некромант мертв, он же не может все подстроить? Эдмунд убил его, я сама видела голову, нанизанную на пику. — И чего он хочет, Клеа? Можешь повторить слово в слово? Она наморщила лоб, припоминая. — Он говорит, что этот ребенок будет принадлежать тьме и доведет его дело до конца. Он… они хотят вырастить его, чтобы он осуществил какой-то гнусный план. Не бывать этому! От ее слов повеяло холодом и древним ужасом. Даже светильники мигнули. — Ты это видела? — всполошилась Клеа. — Видела? Тьма где-то рядом. — Успокойся, Клеа, это просто очень старый замок. Здесь все протекает, гаснет и рассыпается. Не волнуйся. В данный момент я и правда не ощущала постороннюю тьму, только в себе. Моя темная сила была готова откликнуться, стоило мне захотеть сотворить какое-то колдовство. Принцесса быстро взяла себя в руки. — Я на тебя рассчитываю, Магда. Приготовь мне лекарство, прокляни меня, сделай что угодно, пока не поздно. Я должна положить этому конец! Меня испугали ее горящие злым огнем глаза. — Только тебе я могу доверить столь деликатное дело, — сказала она. — И ты достаточно искушена в магии. До меня очень медленно начал доходить истинный смысл ее просьбы. Сначала я думала, что Клеа хочет перехитрить тьму, но на самом деле она хотела убить свое нерожденное дитя. В следующую секунду принцесса подтвердила мои худшие опасения. — Он не должен родиться, — спокойно сказала она. — Сделка не состоится, если никакого ребенка не будет. Ее улыбка больше походила на оскал. Она выглядела совершенно безумной. — Клеа, — выдохнула я, — подумай! — А что тут думать, Магда? Ведь может родиться темный. В зеркальном павильоне я сказала тебе, что отец — Эдмунд. Но есть крохотный шанс, что это может быть Гис. Иначе с чего бы мне слышать его ненавистный голос? Я готова вспороть живот кинжалом, лишь бы не выпустить мерзкое отродье в этот мир. Передо мной снова стал выбор. Рассказать ли принцессе, кто наградил ее проклятием, а затем и снял его? Несмотря на то, что и Клеа, и Эдмунд были светлыми, надо признать, что опасения принцессы имели все основания. Кто знает, какая темная магия свершилась тогда в замке некроманта и во что все это выльется? Но главное, мне просьба принцессы сулила многие опасности. Что, если я дам ей желаемое и Эдмунд узнает, кто убил его первенца (а он точно узнает), легко свяжет… и тогда мне не жить. — Нет, Клеа, мы не станем. Должен быть другой способ, и мы его обязательно отыщем. Тем более, если малыш светлый… Нет, я не стану. — Ты бесполезна! — Принцесса была на грани истерики, щеки ее пошли некрасивыми красными пятнами. — Это просто слова, которые ничего не значат. Ты тянешь время, а потом будет слишком поздно что-либо делать! Я не желаю никакого ребенка. Я не хочу этого! Она была готова броситься на меня и вцепиться в волосы, словно разъяренная гарпия. Ее глаза опасно сузились. — Берегись, Магда. Ты думаешь, я не догадываюсь, зачем ты вернулась? Ты хочешь найти своего темного. Я старалась не выдать себя ни жестом, ни даже случайным вздохом. Вдруг принцесса что-то знает. Она могла даже видеть Морана, если ее отец… — Но как думаешь, долго ли ты проживешь, если лишишься моего расположения? Отцу ты как кость в горле. Я столько для тебя сделала, и вот она — твоя благодарность. Ты не желаешь мне помогать. Но имей в виду: если я выйду за дверь, не получив ответов, Магда, то… Клеа сделала решительный шаг к двери. — Подожди, — сказала я, прибегая к дипломатии, — сама подумай. О твоем положении знают фрейлины и Эдмунд, а значит, и весь двор. Зачем тебе избавляться от плода, навлекать на себя гнев отца и мужа? И потом, Эдмунд докопается до истины, тогда все, что ты пытаешься скрыть, выплывет наружу. И про договор с тьмой — в том числе. Принцесса слушала. — Дождись положенного срока, и пусть дитя покинет твое тело естественным способом. Но подготовься. У тебя есть кто-то, кому ты доверяешь? — Да, — медленно сказала Клеа, — моя кормилица. Она старая, но крепкая. — Вот. Пусть она найдет крестьянку на сносях, которая должна разрешиться примерно в одно время с тобой, и сговорится с ней, чтобы та продала ей своего ребенка. Принцесса поморщилась, а я продолжила: — Когда придет твой срок и дитя появится на свет, я буду рядом. Если родится темный, делай с ним, что хочешь. — Ты знаешь, как я поступлю с мерзостью… Я жестом остановила ее. — Но ты предъявишь Эдмунду светлого, здорового младенца. И все будут счастливы. Клеа кивнула, в глазах промелькнуло удовлетворение. Она больше не пыталась уйти. — А если родится светлый, — сказала я, — то мы обманем тьму. Я возьму твою и его кровь и сотворю заклинания. Тьма заберег дитя крестьянки, а твой ребенок останется при тебе. — Хм, — довольно хмыкнула Клеа, — неплохо. И даже не понадобились книги моего отца. Я очень зла на тебя, Магда, но ты все еще под моей защитой. А в наказание, что пыталась меня обмануть, ты сможешь попасть во дворец только после моих родов. Тем более завтра по настоянию отца и моего дорогого супруга я отправляюсь в замок Тинтал. Оба в один голос твердят, что на меня дурно влияет дворцовая суета, а в этой глуши нет ничего. И мне грозит неминуемая смерть от скуки. Нет, все-таки Эдмунд — страшный зануда. Он обещал, что если я выйду за него замуж, то перед окнами будет летать дракон. И так и есть. Дракон, на котором он прилетел меня освобождать, живет в его полях. Клеа в раздражении закатила глаза. — Ох, Магда, как я сержусь на тебя! Я могла бы взять тебя в свои компаньонки, но сиди теперь два месяца в этой дыре. Я пришлю за тобой, когда поостыну.