Принцесса снова накинула плащ и в сопровождении стража ушла к порталу. Ее последние слова продолжали звучать у меня в ушах. Два месяца, два месяца… Может, ей наскучит уединение, и она захочет вернуться во дворец… Как плохо зависеть от переменчивого настроения Клеа. И главное, я никак не могу этого изменить. Я упала в постель и забылась тяжелым сном. Мне снилось, что руки и ноги были стянуты тугими веревками, а голос принца Гиса настойчиво твердил: — Ты принесла в жертву своих детей. Обезумевшая ведьма, ты не должна была покидать замок Темной пленницы. Никогда. — Нет! — кричала я. — Нет. Я вернусь к Варрену. — Ты даже забыла другое свое дитя, которое не родила, но породила. Ты оставила его, и совесть твоя молчит. Всю ночь меня сводил с ума истошный плач. Я была рада проснуться и вырваться из кошмара. Должно быть, визит Клеа и ее «просьба» растревожили душевные струны, и я долго не могла прийти в себя после этой ночи. * * * Зажечь поминальные свечи для Дрейна-старшего собрался весь двор. В часовне яблоку было негде упасть. Лица женщин скрывали плотные вуали. Я стояла в первом ряду рядом с матерью Силана. Сегодня я увидела ее впервые. Когда она приподняла вуаль, чтобы поздороваться со мной, я заметила, что глаза ее не покраснели от слез. И в целом она не выглядела убитой горем вдовой. Скорее церемония навевала на нее скуку. Сказать, сколько ей лет, не представлялось возможным. Кожа была гладкой и очень белой, а волосы по-прежнему черны как смоль. Она не выразила особой радости по поводу нашего знакомства, но и не сказала мне каких-то особенных резкостей. Не последовало и приглашения посетить ее поместье. Я поняла, что мы с ней поладим, поскольку будем пересекаться в той же степени, что и две параллельные линии. Но меня удивило то, что не было видно Силана. Я слышала шепотки благородных господ. Они также обсуждали тот факт, что правитель не пришел, хотя это и планировалось. Значит ли это, что семейство Дрейн потеряло его расположение? И где же сын покойного? Немыслимое нарушение этикета. Церемония началась. Я слушала слова утешения, которые звучали по этому поводу, сжимая в руках белую свечу. Нет, правда, где Силан? Это выглядело не просто неприлично, а подозрительно. Молитвы были прочитаны, Светлейшей вознесена хвала и просьба позаботиться о покойном в лучшем светлом мире. Я не почувствовала магии, но неожиданно в часовне зажглись все свечи. Это было красиво и торжественно. Не знаю почему, но я растрогалась, хотя Дрейна-старшего мне было не жаль. Церемония плавно подходила к концу. Свечи полагалось оставить перед статуей, и вскоре у ног Светлейшей простерся мерцающий ковер. Придворные покидали часовню. Уже на улице ко мне подошли маги Силана. Вид у них был крайне встревоженный. — Простите, госпожа. Нам приказано проводить вас назад в замок и как можно скорее. — Что стряслось? — спросила я. — Где Силан? Маги замялись, раздумывая, что можно мне рассказать. — Он — мой супруг, я должна знать, — с нажимом сказала я, не двигаясь с места. — Сбежал темный маг. И ваш муж как главный надзиратель Западного предела должен разобраться. Правитель в ярости. — Что? Главный надзиратель Западного предела? Тюрьмы? Нет, мир вокруг не изменился, но для меня он перевернулся. Если бы в меня ударила молния, то я испытала бы меньший шок. — Да, да, — с охотой подтвердил мой собеседник. — А вы разве не знали, что вашего мужа назначили… Какая же я идиотка! Даже не поинтересовалась, кто мой «муж»! — Это произошло до нашего брака. А что? Известно ли имя беглеца? Я почувствовала, как в глазах темнеет, а кровь шумит в ушах до противного звона. — Нет. Имени нам не сказали. Известно, что это очень сильный маг. Я позволила проводить себя в замок. В висках молоточками звучало имя — Моран, Моран, Моран. Не помню, как оказалась в покоях, как сорвала с себя вуаль и упала на кровать. Мое тело сотрясалось от рыданий. Слезы лились горячим потоком. Все это время я была так близка к своей цели! Силан был в моих руках, и все, что мне нужно было, это надавить на него, заставить освободить пленника в обмен на утраченную мужественность. Я впилась зубами в подушку, чтобы не закричать. Пытаясь успокоиться, уговаривала себя, что этот темный маг может оказаться кем угодно, не обязательно это Моран. Но почему-то я была уверена, что если кто-то и мог вырваться, то только он. И что же мне делать? Как узнать наверняка? А если он отправится в темные земли, в наш замок, а меня нет? Я застряла у светлых. Как выбираться отсюда? Слезы иссякли, но горло перехватывали сухие спазмы. Я чувствовала себя совершенно разбитой. Взгляд рассеянно блуждал по комнате, когда я заметила, что из ларца с зельями пробивается свет. Как странно, там ничего не может светиться. Совершенно безыскусно размазывая слезы по щекам, я подошла и откинула крышку. Должно быть, показалось. От излишнего напряжения ума я начала видеть несуществующее. В ларце теснились флаконы, склянки и лежала брошка. Я взяла ее и принялась бездумно крутить в руках. Адмир холодно поблескивал. Такая маленькая капелька… Я вглядывалась в его темно-синие глубины, как, должно быть, моряки смотрят в море. Украшение в моих руках начало нагреваться. Серебро слегка обожгло пальцы, и тут меня осенило: адмир был не просто дорогим драгоценным камнем, а сама брошь — не просто эксцентричным подарком брата правителя моей матери. Я держала в руках магический артефакт. Вот только для чего он предназначен и почему проявил себя сейчас? Я попробовала пошатать пальцем камень, но он плотно сидел в своем гнезде, пробовала нажать на него — безрезультатно. Расстегнув застежку, я рассматривала острие булавки — кровь часто играет решающую роль в колдовстве. Может, следует напоить ею артефакт? Я смахнула выступившую слезу и снова принялась поворачивать брошь, серьезно подумывая о том, чтобы уколоть палец. И вдруг совершенно неожиданно меня подбросило в воздух. Комната закружилась перед глазами, из легких вышибло воздух, словно меня сильно ударили. Вращение продолжалось, но я даже не могла вскрикнуть или позвать на помощь. Мой полет все длился, длился и кончился так же внезапно, как и начался. Сначала я не понимала, где нахожусь. Было темно и тесно. Меня окружало что-то мягкое и теплое. В спертом воздухе витал и проникал в ноздри какой-то знакомый и очень навязчивый запах. Я попробовала пошевелиться. Раздалось мерное шуршание ткани. Я что же, оказалась в шкафу? Да, когда глаза привыкли к темноте, я смогла различить рукава, лацканы и блестящие пуговицы многочисленных курток, камзолов и парадных костюмов. Не просто в шкафу, а в мужском шкафу. Осторожно приоткрыв дверцу я обнаружила, что нахожусь в спальне. Огромная, просто исполинская кровать была покрыта пурпурным бархатом и утопала под бременем подушек. На полу растянулась шкура редкого клыкастого зверя. А со стены на меня неприязненно взирал правитель. Его парадный портрет в полный рост спорил пышностью с тяжелой золотой рамой, инкрустированной драгоценными камнями, в которую он был заключен. Такое великолепие уместно лишь во дворце. Я подошла к окну, и догадка подтвердилась. Внизу простирался знакомый парк с тщательно подстриженными деревьями и кустарниками. Оказывается, отсюда был прекрасно виден зеркальный павильон, тот самый, в котором мы разговаривали с Клеа. Мое желание странным образом сбылось, я нахожусь там, куда так стремилась. Вот только что мне теперь делать? Я поняла, что продолжаю стискивать брошь. Недолго думая, я приколола ее к лифу платья, чтобы не потерять. Украшение как украшение — ни следа магии. А что, если этот загадочный артефакт действует только один раз и по какой-то неведомой причине отдал всю свою силу сегодня? Если бы знать, что брошь обладает таким свойством, я бы лучше подготовилась, выбрала подходящий момент. Пока я размышляла о превратностях магии, то краем глаза заметила едва уловимое движение в углу покоев. Я резко обернулась и обмерла от страха. На меня смотрел правитель. Он стоял, чуть наклонив голову, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли решая, какой каре меня подвергнуть. На губах его блуждала странная отрешенная улыбка. — Ваше светлейшество, — пролепетала я, не в силах больше ничего сказать, тем более — объяснить свое невольное вторжение. Я склонилась в поклоне. Вот сейчас он позовет стражей, и меня отправят в темницу. Но мгновения текли, а ничего не происходило. Комнату по-прежнему окутывала тишина. Я осмелилась поднять глаза. Он стоял на месте, недвижимый и молчаливый, и так же вглядывался куда-то вдаль. Но этот человек не был правителем светлых земель, хотя сходство было поразительным. Такое бывает только между братьями. Это всколыхнуло определенные подозрения. Отбросив страх и волнение, я поняла, что тот, кто стоял напротив, вообще не был человеком. Лишь призраком, удерживаемым на земле каким-то незаконченным делом. — Кто ты? Он не ответил, только вытянул вперед руку и показал на резную конторку с бумагами. — Нет, — замотала я головой, — ни за что туда не пойду. Не стану заглядывать в бумаги. Только этого мне не хватало. В ответ его брови чуть нахмурились, улыбка растаяла без следа. Призрак двинулся вперед. Для этого ему не надо было переставлять ноги. Он плыл по воздуху, словно подгоняемый ветром, и скрылся в стене. — Я не стану, — твердо сказала я. — Нет, нет и еще раз нет, — повторила для полной уверенности и быстро подошла к конторке. Прямо поверх какой-то государственной бумаги стали проступать знакомые руны, и я прочла: «Дорогая М, В минуту отчаяния ты всегда сможешь вернуться ко мне. Любовь — это навсегда. Навечно твой…» Подпись скрыла красная клякса. Словно кто-то поранился, пока писал, и закапал кровью письмо. Кровавое пятно росло и расширялось, оно выплеснулось за пределы листа, заливая бумаги вокруг. Я пыталась выхватывать листы, но они все равно промокали от крови, которая сбегала на пол тоненькими струйками и собиралась в большую, глянцево поблескивающую лужу. За дверью раздались голоса. Я бросила попытки что-либо исправить и кинулась искать место, куда бы спрятаться. Ничего умнее не придумала, как укрыться за бархатной портьерой. Задергивая тяжелую ткань, удивилась, что руки остались чистыми, хотя по логике должны были стать красными от крови. Но ломать голову над этой загадкой было некогда, мое положение было весьма шатким. И оно очень осложнится, если тот, кто войдет в покои, захочет полюбоваться видом из окна. Я замерла, напряженно прислушиваясь. Кто-то уверенно повернул ключ в замке, звук шагов заглушила шкура на полу. Я не решалась выглянуть, но голос правителя узнала. — Опять! Пришлите сюда того, кто действительно, посвятил свое сердце Светлейшей. Пусть снова проведут ритуал. Это становится невыносимым. — Ваше светлейшество, это уже четвертый раз на неделе, — подобострастно ответил тот, кто сопровождал правителя. — Хоть семьдесят седьмой, — гневно ответил тот. — Я не желаю, чтобы моя спальня походила на бойню. — Может, было бы проще сменить…