Правитель рассмеялся. — Ну, что ж… очень скоро тебе придется познакомиться с моим палачом. Так или иначе ты скажешь, где артефакт. В клетку ее. Какой-то маг поспешил отпереть засов. — Хотя нет… — остановил его правитель, — морт’аэн может убить ее и спутать все планы. Закройте… Он не договорил. Рухнул сначала на колени, а затем повалился на бок. Рот его так и остался открытым. Теперь это был обычный человек. Даже не человек уже, а тело. Корона сорвалась с головы, звякнула об пол и, подпрыгнув на ступеньках, подкатилась к моим ногам. Несколько мгновений не происходило ничего. Никто не двинулся с места. А потом я рассеянно подняла корону, а Моран резко ударил по оставшейся незапертой решетке. Звон металла в гробовой тишине послужил своеобразным сигналом. Клеа истошно закричала. Морт’аэн шагнул в зал, и придворные в панике бросились прочь. Они сбивали друг друга с ног, спасаясь от «ужасного темного», и поднявшаяся паника мешала магам послать заклинания и захватить Морана. В дверях началась давка. Время замедлило бег, почти замерло. Крик принцессы ввинчивался в уши и звучал на монотонной высокой ноте. Моран вскинул руки и резко развел их в стороны. Сдерживающие его магию кандалы лопнули. Маги ринулись на нас. Больше не щадя вельмож, они атаковали заклинаниями. Моран ответил. Тьма и свет схлестнулись. Я наблюдала за происходящим с какой-то отстраненностью, граничащей с оцепенением. Вот Эдмунд потащил Клеа к выходу, буквально оторвав ее от тела отца. Эдмунд расчистил себе путь с безжалостной расчетливостью. И все-таки в очередной раз он выбрал любовь. Лишь он один мог противостоять Морану по силе и превзойти его в магическом искусстве, но Эдмунд предпочел увести свою принцессу. Свет погас. Не просто потухли светильники, а все погрузилось в ослепляющую тьму. Моран схватил меня за руку и потянул за собой. — Прыгай! — сказал он, а потом раздался звон бьющегося стекла. Вокруг разверзлась бездна, и единственной опорой оказалась крепкая и надежная рука. Если муж отпустит, я пропаду, растворюсь во тьме. Удар о землю вышел жестким, я запуталась в юбках и упала, но вернулось зрение. Моран рывком поднял меня на ноги и быстро помог избавиться от наручников, сдерживающих магию. Он ловко орудовал каким-то тонким инструментом из белого металла. — Идем, — кратко приказал он. И мы пошли. Гравий больно впивался в ступни, но я не отставала. На нашем пути вставали маги и падали, падали, падали, как спелые колосья, срезанные острым серпом. Я не различала их лиц, для меня все они слились в белесые пятна. Моя тьма и тьма Морана сплелись — вся наша накопленная ненависть, страхи и пережитая боль воплощались в смертоносном колдовстве, от которого не было защиты. Маги выкрикивали заклинания, но те гасли. Мечи и кинжалы воинов рассыпались в прах, а сердца останавливались. Они думали сразиться с нами, но мы просто несли смерть. Луну на небе заволокли облака, и она светилась багряным тусклым светом. Когда мы шли мимо, листья на кустах сворачивались и опадали, а ароматные розы чернели, и вместо благоухания начинали смердеть. Так мы дошли до озера. Когда-то именно здесь, на берегу возле охотничьего павильона, Эдмунд показал нам с Клеа дракона. Когда-то здесь мы втроем купались дни напролет. Тут было так спокойно и тихо… Я с удивлением осознала, что все еще сжимаю в руке корону. — Не желаешь примерить? — спросила, протягивая Морану символ власти. — Нет? Тогда я сама. Я водрузила корону себе на голову. Она была тяжела и велика. — Ради того, чтобы эта железка каждый день врезалась ему в лоб, он убил своего брата, — сказала я и сняла корону. — Положим ее в сокровищницу. Моран достал кристаллы и принялся чертить на земле магические символы. Методично и четко он готовился открыть портал. Я обессиленно опустилась на землю. Сейчас, просто сидя рядом с мужем, глядя на то, как он творит колдовство, я чувствовала, что ко мне будто вернулась очень важная, недостающая часть души. Сейчас все было правильно. Этот темный маг не внушал мне никакого страха, я знала, что он не причинит мне боли и не обидит. Наши судьбы навсегда связаны, и наша любовь не утратит своей силы. Зайдя так далеко в своих мыслях, я вздрогнула и ощутила трепет: а что, если я просто хочу верить в это и обманываю себя, погрузившись в сладкие мечты? Но он сказал: — Вернемся домой? И помог подняться. Глава 26 По возвращении Моран задержался перед воротами замка, глядя на башни. — Иди в покои, Магда, — приказал он. — И вели слугам подать какой-нибудь снеди. Голос звучал весьма холодно и жестко. Мне хотелось обнять мужа, но он не прикоснулся ко мне, не взял за руку, старался даже не смотреть в мою сторону. — Моран… — Прошу, Магда, сделай то, о чем я прошу. Мы поговорим, когда останемся наедине. Несмотря на глубокую ночь, весь о нашем возвращении распространилась мгновенно. Слуги выбрались из теплых постелей и теперь создавали больше суеты, нежели пользы. Каждый хотел поприветствовать хозяина и выразить ему свое почтение. — Ваш господин устал и должен восстановить силы, — урезонила я их. — Тереза, пришли нам вина, сыра и еще какой-нибудь еды, что найдется на кухне. Я огляделась, Моран куда-то исчез. В надежде застать его в купальне я спустилась туда, но он там так и не появился, хотя я провела достаточно времени, сидя в горячей воде. Неужели прямо с дороги, после всех тягот, отправился осматривать замок? Я едва могла сдержать разочарование и даже прикрикнула на служанку, которая расчесывала мне волосы. Несмотря на то, что в комнате было тепло, меня трясло. Видно, наконец-то наступила реакция на все случившееся. Чтобы хоть немного унять дрожь, я обхватила себя за плечи. — Разожги, пожалуйста, камин, Лин. Когда пламя принялись с треском пожирать дрова, мне стало легче. Руки лишь слегка дрожали, пока я вдевала в уши серьги. Те самые, один из первых подарков Морана. Руки. Черные когти больше не исчезали и матово блестели в свете светильников. А из зеркала на меня смотрело лицо, отмеченное печатью Темнейшего, губы стали слишком красными, а белая пелена истины сменилась на клубящуюся тьму. Ожидая прихода Морана, я присела на краешек кровати, по-прежнему терзаясь вопросом, помнит ли он меня. А если помнит, то примет ли сейчас, когда я стала такой… Промедление после долгой разлуки было особенно мучительным, но наконец за дверью раздались знакомые шаги. Я вздрогнула и заволновалась, словно наивная девочка. Моран вошел и сел рядом. Он все-таки побывал в купальне, избавился от лохмотьев и теперь походил на себя прежнего. Волосы снова были коротки, только виски слегка испачканы сединой. Он тягостно молчал, и я, измученная, не в силах больше сдерживать нетерпение, воскликнула: — Ради тьмы изначальной, Моран, скажи же что-нибудь! — Магда… — начал он, но нас прервала служанка, которая вошла в комнату с подносом. Она поклонилась и поспешила удалиться, поскольку воздух в комнате начал искрить, и если гроза еще не грянула, то отчетливо ощущалось ее приближение. И точно, гром грянул. — Магда! — взревел Моран. — Сказать что-нибудь? Да мне хочется трясти тебя, пока из твоей головы не выветрятся идеи сколь глупые, столь и опасные. На что ты рассчитывала, когда явилась во дворец к самому правителю? — На успех, — ответила я. Моран продолжал бушевать: — Ты чуть не погибла в прошлый раз. Должна была бы усвоить урок, — продолжал он отчитывать меня. — Стоило тебе вернуться в замок, как ты снова отправляешься к светлым. Да они могли убить тебя сразу, как только ты перешагнешь грань портала! Он волновался за меня, и от этой мысли стало теплее на душе. — Но не убили. — А если бы я не успел подготовить свой побег, что тогда? — Моран распалялся все больше и больше. — Каким был бы твой план? — А что я должна была делать? Выходить каждый день за ворота и вглядываться в даль, надеяться, что когда-нибудь смогу увидеть тебя? Выжигать глаза слезами и чахнуть в тоске? Моран выругался и в подробностях начал расписывать ужасы и унижения, которые меня ждали бы, займись мной палач. Я не перебивала, не спорила, давая ему выговориться, просто слушая его голос. — Откуда у тебя кристаллы и та штука, с помощью которой ты снял кандалы? — спросила я, когда ему понадобилось перевести дыхание. — Не твое дело, — огрызнулся Моран. Но в нем не было злобы, просто усталость. — Что это был за яд? — проворчал он. — И как ты пронесла его во дворец? — Не твое дело, — в тон ему ответила я. — Ах, не мое? — Тон Морана сделался угрожающим. — Перестань, — сказала я, — не очень-то разумно кричать на женщину, которая ради тебя отравила правителя светлых земель. Да и не только правителя… Я рассмеялась, и Моран тоже. Мы, словно дети, покатывались со смеху и никак не могли остановиться. Напряжение ушло. — Вот ведьма! Ты всегда была такой упрямой?