— Как думаешь, я смогу писать Клеа? — Посмотрим, — уклончиво ответил он. — А сейчас нужно отдохнуть. Глава 4 Срок родов стремительно приближался. Я заметно округлилась, и живот красноречиво свидетельствовал о моем положении, его уже не могли скрыть ни объемные юбки, ни какие-либо другие уловки. Я проводила дни за рукоделием и чтением. Несколько раз писала Клеа, но ответа на свои послания так и не получила. Мы с Мораном много обсуждали, каким будет наше дитя — светлым или темным. Муж заявлял, что ему безразлично, хотя я думаю, тут он немного лукавил. Да и мне было бы спокойнее, обладай ребенок темными силами. О, если бы план принца Гиса удался и мы могли жить в мире, свободном от предрассудков и ненависти! Иногда ночью я просыпалась и лежала в страхе за своего малыша, прислушиваясь к дыханию Морана. Мы по-прежнему спали в одной постели. Как сказал Моран, он гораздо дольше жил как «неблагородный» маг, поэтому хочет, чтобы жена спала в его постели. Да и я, признаться, привыкла и думать забыла о том, чтобы ночевать в отдельных покоях. С каждым днем росла моя связь с тьмой, хотя повитуха — высокая ведьма с копной огненно-рыжих волос и очень спокойным голосом — советовала колдовать как можно меньше, чтобы не повлиять на здоровье ребенка. Как-то мы с Мораном спокойно завтракали и выбирали имя для малыша. — Если будет дочка, можно назвать ее Ламией, а если сын, то Варрен? — предложил Моран. — А можно… Я потянулась к тарелке с сыром, и меня пронзило нехорошее предчувствие. Моран нахмурился. — Принц тут, — сказал он и поднялся из-за стола. От веселого беззаботного настроения не осталось и следа. — Что ему здесь нужно? — Сейчас узнаем. Мы пошли к порталу, у которого нас действительно ждали Гис и Клеа. — В этот прекрасный день я подумал, что недурно было бы поохотиться, Моран, — обратился к нам принц. — Мы прибыли просто, без всяких церемоний. Пока он говорил, я рассматривала Клеа. Она стояла рядом с принцем в элегантном темном платье, волосы уложены красивыми волнами. Я сразу подумала, что над такой прической колдовал искусный парикмахер. — Пока мы охотимся, женщины могут поговорить, — продолжал Гис. Он одобрительно посмотрел на мой живот и сказал Клеа: — Может быть, Клеа вдохновится примером Магды. Он усмехнулся, а Клеа вскинула подбородок и обожгла его непокорным взглядом. На мгновение она стала прежней принцессой, а не элегантной, слегка отстраненной дамой. — В твоих лесах водятся олени? Принц и Моран пошли вперед, беседуя о предстоящей охоте. Мы с Клеа отправились в гостиную, где чинно расселись в кресла. — Я писала тебе… Как ты, Клеа? Она дернула плечом, по лицу прошла гримаса отвращения. — А что я могла написать, Магда, — со вздохом ответила принцесса, откидываясь на спинку. — Они ушли на охоту? Я выглянула во двор. Там в радостном возбуждении сновали тени-гончие Морана. Если прислушаться, то будет слышно, как их стальные когти скребут о камень. Слуги бегали по двору, готовясь к внезапной охоте. — Нет еще. Собираются. — Тогда расскажи, как ты? — сказала Клеа. — Когда ожидается… — Со дня на день. Страшно немного. — Но я вижу, ты рада, — с легким презрением сказала Клеа. — Хотя тебе, наверное, повезло. И в тебе нет никакой силы и бунтарства, сейчас я это понимаю и не могу тебя винить. — Клеа, а может, так исполняется пророчество старой милитиссы о том, что я стану матерью и любимой женой? Силан Дрейн был так себе женихом. Мы рассмеялись, напряжение немного спало. — Вот только я никакая не воительница, — едко заметила принцесса. — Я не могу ему противостоять. Он сильнее и добивается того, что хочет. В кого я превратилась, Магда? — Ты осталась собой, — сказала я и подошла, чтобы ее обнять. — Но, Клеа, нельзя противостоять стихии. Можешь ли ты остановить ураган? Нет, это не под силу человеку. — Я пыталась убежать, Магда. Это было глупо, просто стало невмоготу. Я не могла его выносить. Он… — Он жесток с тобой? Я почувствовала боль в груди от творящейся несправедливости. — Нет, — подумав, сказала Клеа. — Магда, я не могу смириться с тем, что больше не принадлежу себе. Мое тело теперь его. Когда я убежала, он отправился в погоню. Меня гнали, как дикого зверя, пока мои силы не кончились. Теперь я понимаю, что он мог легко поймать меня в любой момент, но выжидал, чтобы я позволила себя забрать. — Бедная моя отчаянная принцесса, — с грустью сказала я. — И знаешь, что он сделал после того, как я хорошо отдохнула? — В глазах Клеа сверкнул яростный огонь. — Нет. — Пришел в мои покои и отшлепал! — Принцессу трясло от гнева. — Как я ни кусалась и ни пиналась, положил себе на колени, поднял юбку и отшлепал, как какую-то кабацкую девку! Я имела весьма отдаленное представление о жизни кабацких девок. Но, судя по слухам, которые просачивались в пансион, жизнь у этих барышень была тяжела и полна приключений. — И мало мне этого унижения, — взорвалась Клеа, отчаянно жестикулируя, — так он еще и веселился! Но не думай, что принцу со мной легко: я врежу, как только смогу. Стоит ему успокоиться и подумать, что я окончательно покорилась, я что-то ломаю или бью. Например, вчера он лишился сервиза на шестьдесят персон… — Ох, Клеа! Принцесса довольно улыбнулась, а я снова выглянула в окно, чтобы увидеть, как принц и Моран идут к лесу в окружении гончих и ловчих. Принц явно чего-то хочет от Морана. Не верю я в это внезапно вспыхнувшее желание поохотиться. — Все, они ушли, — сообщила я. Принцесса вскочила со своего места и бросилась ко мне. — Помоги мне, Магда! Я знаю, ты можешь… ты умеешь колдовать и наверняка знаешь рецепт. Ее напор и лихорадочно горящие щеки напугали меня, я даже отступила. — Что я могу? — спросила, инстинктивно прикрывая живот. — Магда, я хочу, чтобы ты приготовила особое зелье или наложила заклинание… Не знаю, как правильно, но умоляю: сделай так, чтобы я не понесла от него! Пока, хвала Светлейшей, что хранила меня, я этого избежала, но принц не отступит, он упорен, как сама тьма. Я не хочу, чтобы его проклятое семя проросло во мне. Пожалуйста, Магда. Если хочешь, я встану на колени. — Нет, не надо на колени, — ужаснулась я. Читая книги Морана, я нашла упоминание об одном методе. Я представила себе библиотеку и место, где стояла нужная книга, даже почти почувствовала шероховатость переплета. Темное проклятие, которое действовало в течение одного года. Но посмею ли я проклясть принцессу? А если кто-то узнает? А если она проговорится? — Хм… — задумчиво протянула я, — лучше скажи, почему принц сегодня пришел? — Магда! Ты слышала, о чем я попросила? — Да, Клеа. Я думаю. И скоро тебе отвечу. — То есть ты это можешь? — В ее голосе слышалась надежда. — Ни слова больше о твоем деле, — предостерегающе подняла руку я. — Расскажи про принца? Что он задумал? Я уселась в кресло, поглаживая живот. Ребенок начал пинаться, он словно решил пуститься в пляс. Клеа справилась с собой. Она рассчитывала получить ответ немедленно, но поняла, что в данном случае настаивать нельзя. — Принц хочет отправить Морана в светлые земли за одним редким артефактом. Я подслушала, — поделилась принцесса. Тревога выпустила холодные когти. Опять муж будет подвергаться опасности. И это тогда, когда должен родиться наш первенец. Я сидела, опустив голову и размышляя о просьбе Клеа. На какое-то время я полностью отрешилась от происходящего. Больше не видела принцессу, гостиную замка. Риск был огромен, а причина пойти на это — только одна. Она была глупой, наивной и очень личной. И Клеа, и я, а также многие другие женщины, девушки и девочки стали игрушками в ручках мужчин. За них решали, жить им или умереть, их телами распоряжались, их дарили, выдавали замуж, не заботясь об их чувствах. От них требовалось рожать детей и быть покорными. Никто не вставал на их защиту, не пытался понять. Принц Гис и мой собственный отец — оба совершили один и тот же поступок. Отец «подарил» меня Силану, принц Гис буквально подарил Морану. А Клеа? Ее отец хотел заключить со своим советником политический союз, чтобы пополнить войска и казну. Принц Гис хочет иметь подтверждение своей власти над светлыми подданными, которых он намеревается захватить. Разменные монеты, трофеи, средства, и все это тянется столетиями. Порядок таков: сильный владеет слабым, но от этого боль и несправедливость не становятся меньше. И вот прямо сейчас я могу что-то изменить. Пусть лишь в судьбе одной конкретной женщины. Бросить крошечную песчинку на чашу весов, чтобы некромант не получил желаемое.