Глава четырнадцатая Ничего личного. Просто бизнес – Глеб куда-то пропал, – сказал Цыганков, и я выключил зажигалку, забыв прикурить сигарету. А как спокойно все начиналось! …Я сидел в кабинете и просматривал документы, поданные мне на подпись. Платежи, договора на поставки. Без Кушнера было нелегко разобраться. Он бы перелопатил эту груду бумаг за какой-нибудь час. Я же всякий раз сомневался, прежде чем поставить внизу листа свою закорючку. Когда же мы найдем, кем можно заменить Кушнера? Пришел Цыганков, принес сводки наблюдения и прослушек Пучковского с Плаксой за минувшие сутки. Я предложил Льву Валентиновичу присесть и быстро ознакомился с писаниной. На пяти листах, густо заполненных мелкими строчками, был всего один интересный момент. Цыганков выделил соответствующий абзац красным маркером, но в подсказке не имелось нужды – в 17:03 Плакса позвонил на трубку Татарину. Разговор продолжался четыре минуты, зафиксировать его содержание не удалось. А через три с половиной часа уже Рамис вышел на связь и общался с Плаксой шесть минут и двенадцать секунд. О чем? Наблюдатели и здесь лоханулись. – За что мы им столько платим? – нахмурился я. Цыганков развел руками: – Они приняли меры предосторожности, которых мы не могли предусмотреть. Сегодня мы подготовились, так что, если они снова попробуют… Я вернул бумаги Льву Валентиновичу: – Что ты об этом думаешь? – Трудно сказать… – А ты постарайся! – Не зная содержания разговоров… Одно можно отметить наверняка: Плаксина спровоцировал наш звонок. Логичнее всего предположить, что он пытался выяснить у Рамиса, известно ли нам про черных и Ольгу. – Это первый звонок! А второй? – Видимо, сперва Рамис обещал разузнать обстановку. И перезвонил, когда что-то выяснил. – Что он мог выяснить? – Я ему ничего не рассказывал про Гасанова и Аскерова. – Я тоже. – Я пощелкал на калькуляторе, перемножая шесть на шестьдесят и прибавляя двенадцать. – Триста семьдесят две секунды! За это время из «калаша», – я снова пробежался по кнопочкам счетной машинки, – можно отстрелять три тысячи двадцать патронов. Так о чем они, Лев Валентиныч, так долго трепались? Занимались сексом по телефону? Цыганков пожал плечами: – Мы можем только гадать. Скорее всего, Рамис сообщил, что он не смог ничего разузнать. – А какого хрена он вообще должен отчитываться перед Плаксой? Цыганков поджал и без того тонкие губы: – Точно не знаю, но предполагаю, что дело в деньгах. – А дело всегда только в деньгах! За любой подлянкой бабки стоят! Рамис что, ему должен? – Я думаю, да. За последние три недели он проиграл в казино не меньше восьми тысяч долларов. Причем это только те проигрыши, о которых мне стало известно. Конечно, по сравнению с прежними тратами восемь штук зелени – не бог весть какое богатство, но все же… А Плаксин, по моей информации, Рамису неоднократно одалживал. Я вспомнил, как Татарин, не моргнув глазом, вывалил сто тысяч на выкуп. Ну и как это вяжется с его долгами и проигрышами? – Может, он восемь спустил, а еще двести восемь поднял? Цыганков пренебрежительно усмехнулся: – При его манере игры это технически невозможно. – Все-то вы знаете, Лев Валентиныч! Кроме самого главного… Распечатка по «эмтээсовской» трубке готова? Или вы настолько боитесь, что Татарин вас подсидит, что все силы бросили на слежку за ним? Цыганков посмотрел на часы. Сделал он это, по-моему, исключительно для того, чтобы выиграть время. И ответил как-то не очень уверенно: – Сегодня к вечеру обещали отдать. – Что-то меня такие длинные сроки напрягать начинают. – Я вытащил из пачки «Мальборо-лайт» сигарету, по старой привычке тщательно размял ее. Взял зажигалку. Проделывая все эти манипуляции, внимательно наблюдал за лицом Цыганкова. Чувствовалось, что он чего-то недоговаривает. И это «чего-то» явно не относится к разряду хороших известий. – Что случилось, Лев Валентиныч? Расколись, облегчи душу признанием! – Глеб куда-то пропал. Я закрыл крышку бензиновой «зиппо», не прикурив сигарету. – Та-а-а-к… Что значит «пропал»? – Он не вышел на работу, и я не знаю, где он находится. Телефон выключен. В моей голове мгновенно нарисовалась логичная цепочка событий: – Он знал про Ольгу и черных? – Исключено! – Ты, допустим, не говорил. Я – тем более. А по своим каналам, через связи в ментовке, он не мог разузнать? – Он бы сразу мне доложил. Да и не было у него такого задания. – Может, он вместе с женой на юга умотал? – Я проверил, в поезде его нет. – А она? – Спокойно едет вместе с ребенком. – Когда вам надо, Лев Валентинович, вы проявляете просто нечеловеческую расторопность. Что, догоняли поезд на самолете?.. Отсутствия своего помощника Цыганков хватился утром, когда тот вовремя не прибыл на работу. Глеб никогда не опаздывал, и все же час Лев Валентинович ждал, не предпринимая мер к поиску. Дело житейское: проводил супругу и мог загулять. Хотя опять-таки в пьянстве Глеб замечен не был… Когда прошел час, Лев Валентинович начал звонить. У помощника дома трубку не брали, но это не удивляло – в декабре он перебрался из коммуналки в съемную квартиру и жил только с женой и ребенком. Непонятнее было с мобильником. Сначала он был включен, но три вызова Цыгана остались без ответа. А на четвертый раз механический голос сообщил Льву Валентинычу, что аппарат выключен или находится вне зоны действия сети. Предположив, что Глеб, по каким-то причинам – например, еще не протрезвел настолько, чтобы сесть за руль, – решил добираться до работы на метро, Цыганков слегка успокоился. Ну, загулял слегка малый, опьяненный свободой, сейчас приедет и все объяснит. Однако Глеб не объявился, а телефон его продолжал упорно молчать. Цыганков не поленился съездить на улицу Рубинштейна, где семья Глеба снимала квартиру, и путем хитроумных расспросов смог выведать у соседей, что ни глава семьи, ни женская половина с ребенком дома не ночевали. Видели только, как вчера вечером они в полном составе и с большим количеством багажа – несколько сумок и чемодан, – погрузились в машину и отбыли. Лев Валентинович вспомнил, что тем же поездом отправился в отпуск один из менеджеров нашей компании. Глеб еще говорил, что тот в дороге присмотрит за его семьей. До этого менеджера на удивление легко удалось дозвониться, и он сообщил, что Глеб посадил супругу и сына в купе, а потом стоял на перроне и махал вслед уходящему составу. Проверка больниц и моргов результата не принесла. По данным ГАИ, дорожно-транспортных происшествий с участием белой «нексии» не зафиксировано. Вот в целом и все… – Надо хату вскрывать, – решил я, и Лев Валентинович торопливо кивнул: – Я уже вызвал специалиста. Там замок хитрый, справиться сложно. Может, объявить в розыск машину? – Пока подождем. А на квартиру я с вами поеду. – Я сгреб всю деловую документацию в одну папку и встал. – Ну, где там твой медвежатник? – Домушник, – поправил Лев Валентинович, с несолидной прытью поднимаясь со стула. – Медвежатники сейфы громили… Дверь вскрыли быстро. Любопытная старушенция из соседней квартиры высунула нос на площадку, но Цыганков помахал перед ней своей ксивой пенсионера милиции, и она успокоилась, словно так было принято, чтобы отставники МВД шастали, где захочется, и ломали замки. В двухкомнатной квартире никого не было. Пока я приглядывался к обстановке, которая, по первому впечатлению, не была нарушена, Цыганков, бывавший у Глеба в гостях, уверенно заявил: – Здесь что-то искали. Только он это сказал, как я и сам приметил следы деликатного обыска. Да, тут работали не медвежатники! Ничего не разбито и не опрокинуто, ящики все на месте, одежда в порядке висит. Но – чем дальше я смотрел, тем больше в этом убеждался, – наши предшественники обшарили все основательно. – Можешь объявлять машину в розыск, – сказал я Цыганкову. – Подадим официальное заявление? Или мне договориться по своим каналам? – Договорись. Только я сомневаюсь, что это что-нибудь даст. Пошли, здесь нам ловить больше ничего… По лестнице мы спускались, провожаемые хитрым взглядом той же любопытной старушенции. – Я с ней разговаривал утром, – шепнул Цыганков. – Клянется, что не видела ничего необычного. Значит, приходили ночью. – Может, она просто врет?