– Мне позвонила какая-то женщина. – Вчера? – На прошлой неделе. – Что же так долго ждала? – Сначала хотела просто поговорить. – Наверное, так было бы правильней… Я не собираюсь перед тобой оправдываться и извиняться. И не собираюсь врать, что меня обманом затащили в кровать. Мы взрослые люди, поэтому давай попробуем обойтись без истерик. Я никогда не брошу тебя, но другая женщина мне время от времени необходима. Любой мужик так устроен. Это природа, а против нее не попрешь! Женщина хочет многого от одного и того же мужчины, а мужчина – одного и того же от многих женщин. Никакой катастрофы не произошло. В конце концов мы уже семнадцать лет вместе. Тому, как мы живем, могут позавидовать многие пары. – Я хочу с тобой развестись. – Так вот сразу? – Это не сразу. Я давно уже думала. – Подумай еще раз. Чего тебе не хватает? Да любой нормальный мужик ходит налево, я тебя уверяю! Только я еще и на семью зарабатывать успеваю. – Как раз о семье ты думаешь в последнюю очередь. Если бы не твоя работа… – Если б не моя работа, нам бы жрать нечего было! По-твоему, было бы лучше, если бы я работал учителем физкультуры? И жили бы мы на три тысячи в месяц. Причем, заметь, три тысячи рублей, а не баксов, к которым ты привыкла. – Деньги – не главное. – А что главное? – Главное – отношения. – Что-что? – Отношения. – Сериалов мексиканских насмотрелась? Когда жрать нечего, никакие отношения не помогут! А вот когда в кармане что-то лежит, то любые проблемы можно решить. – Нет… – Да! Да, и только да! Говоришь, из-за моей работы все беды? Артема украли из-за меня? Хорошо! А если бы я был школьным учителем, а Артема на улице грабители отпинали, и на лечение потребовалось бы пять тысяч долларов – это было бы лучше?! Что бы мне тогда оставалось? У государства помощи попросить? Или жрать водку, как у нас принято, и ругать депутатов с Чубайсом? За все надо платить. То, что случилось с Артемом – это плата за наше благополучие. Да, согласен, высокая плата! Но не смертельная! И второй раз такого не повторится. – Та забываешь про Кушнера. Я не хочу, чтобы то же самое случилось с тобой. – То же самое может случиться с кем угодно. Жизнь такая, как ты этого не понимаешь?! В школьного преподавателя не станут стрелять. Но те же уличные грабители могут его запинать до смерти, и в гробу он будет смотреться не лучше, чем Кушнер! – Что ты все про грабителей говоришь? – Потому что! Потому что вся жизнь из этого состоит. Выживает тот, кто сильнее, и у кого котелок лучше варит. И лучше умереть богатым и сильным, чем слабым и бедным. – Для тебя добывание денег давно превратилось в тот же спорт. Тебе важен процесс, а не результат. – Во-первых, я не согласен. А во-вторых, вы у меня что, в коммуналке живете? Не видите ничего, кроме картошки и хлеба? Понимаю, ты могла бы претензии предъявить, если бы я все деньги, которые зарабатываю, обратно в бизнес пускал, а вы бы не видели ни копейки! Но ведь это не так, и я не пойму, чего вам не хватает! – Нам не хватает самого главного. Нам не хватает тебя. Мы для тебя как… Как прошлогодний результат. Ты добился его и забыл. У тебя теперь новые цели. Ты хочешь теперь новых результатов добиться. А мы тебе уже неинтересны. – По-твоему, было бы лучше, если бы я ничего больше не делал, а только дома сидел и по головке вас гладил? Да? Так было бы лучше? – Было бы лучше, если бы ты не относился к нам как к старым вещам, которые отслужили свое, но которые выбросить жалко только из-за того, что когда-то они дорого стоили. – Ну ни хрена себе! Это я к вам так отношусь? – Ты просто этого не замечаешь. Ты очень сильно изменился в последнее время. И поэтому я считаю, что нам лучше расстаться. – А я так не считаю. – Я слишком долго терпела. Я все надеялась, что ты остановишься и вспомнишь о нас. И когда с Артемом все это случилось, когда он вернулся домой, я, грешным делом, подумала, что в этой истории есть и хорошее. Может, она на тебя повлияет. Может, ты поймешь, что главное в жизни – семья, а не деньги. Всех денег не заработаешь! – Всех детей тоже не нарожаешь! – Но ты не изменился. Ты остался прежним. – Потому что я привык драться. Когда меня бьют, я даю сдачи. А не бегу к маме. Семнадцать лет тебя это устраивало, а теперь вдруг перестало? – Я давно стала догадываться, что у тебя есть любовница. Наверное, они у тебя всегда были. Я старалась к этому относиться так, как ты говоришь. Я делала вид, что ничего не замечаю, ради Артема. Мне казалось, что ты его все-таки любишь. А теперь у меня раскрылись глаза. – Потому что тебе позвонили? – Потому что я поняла: наш сын для тебя – это как неудачный бизнес-проект. Ты надеялся вырастить чемпиона, а этого не получилось. Расчеты не оправдались, прибыль оказалась нестоящей. И ты потерял интерес. – Это не правда… – Ты просто боишься это признать. А последней каплей для меня стало… Неужели даже в такие дни ты не можешь ночевать дома? – В какие – «такие»? – Ты сам понимаешь. – А ты не понимаешь, что те, кто это сделал, может, только этого и добивались? Они хотели меня поломать, заставить что-то делать так, как им выгодно. А я никогда не делал то, что меня заставляли! Никогда! И никогда делать не стану! – Раньше ты мог думать о других. А сейчас не думаешь ни о чем, кроме своих дурацких амбиций. – Ладно, мне эта болтовня надоела. Хочешь развестись? Вернемся к разговору позже. Когда я с делами закончу. – Ты с ними никогда не закончишь… – Не придирайся к словам, я имею в виду тех, кто Артема похитил. А что касается «ночевал – не ночевал», – я вышел в коридор, взял из пиджака фотографии и бросил их перед Ингой на стол, – то что ты скажешь об этом? Сделанного не воротишь. А жаль! Конечно, я собирался предъявить Инге карточки, но, сделав это сейчас, я ощутил, что поступаю, как Плакса, и от понимания этого факта мне стало противно. Брякнувшись о стол, фотографии разлетелись, – те, что были полегче, на тонкой бумаге, упорхнули частично под стол, частично – на колени жене. А тяжелая «полароидная» осталась лежать. У Инги перехватило дыхание. – Откуда ты это взял? – дрогнувшим голосом спросила она. И долго не поднимала на меня глаз. А когда посмотрела, в ее взгляде читалась вина… * * * – Вот только она мне призналась в другом. И кому из вас верить? Берестнев взял очки, долго пристраивал их на носу. Я усмехнулся: – Передо мной-то не надо выпендриваться, я знаю, что у тебя с глазами порядок. Он взял «полароидный» снимок, поднес близко к лицу. Долго смотрел, моргая то одним глазом, то другим. – Так что скажешь, дружище? Берестнев вздохнул. Откинулся на спинку, опять засунул ладони под подтяжки с конскими силуэтами. Посмотрел на меня через дымчатые стекла очков. Они слегка искажали его лицо – значит, какие-то диоптрии в них все-таки были. Потом он чуть тряхнул головой, и очки сползли на кончик потного носа. – Кроме этого, ничего не было. – Понимаешь, Вадим, маленькая ложь рождает большое недоверие. Минуту назад ты мне божился, что не было вообще ничего. Даже в мыслях. А теперь вдруг… Как я могу тебе верить? – Я уверен, Инга сказала тебе то же самое. – Ты уверен? А если нет? Если ты уверен неправильно?