— Укрощение твоего острого язычка будет настоящим удовольствием. Я изобразила невинную гримасу: — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Он продолжал идти вперед, пока моя спина не ударилась о ближайшее дерево. — Думаю, ты понимаешь, — ответил он, проводя языком по моим губам, а затем проникая своим языком мне в рот. Я открылась для него, когда он прижал меня к дереву, его член уже был твердым, как камень, прижимаясь ко мне. Он схватил меня за хвост и дернул мою голову назад. Его зубы коснулись моего горла, слегка надавили, дразня, а затем прикусили. — Гаррет! — воскликнула я и впилась ногтями в его бок, когда он поцеловал меня в ответ, сила его поцелуя вызвала во мне волну желания. Он прижался ко мне, мой клитор принял на себя всю тяжесть его члена, когда он прижал меня к стволу. Я хотела, чтобы он трахнул меня прямо там, у дерева, как дикие животные. Должно быть, ему пришла в голову та же мысль, потому что он застонал мне в рот и скользнул пальцами вниз к моим джинсам. Что-то хрустнуло, и моё плечо обожгло болью. Тело Гаррета содрогнулось, и он прервал наш поцелуй. Его брови сошлись, на лице отразилось замешательство. — Что? В чем дело? — спросила я, уставившись на него. Еще один хлопок, и кора рядом с моей головой разлетелась на щепки. — Ложись! — он опустился на колени и потащил меня за дерево, а затем накрыл меня своим телом. Только тогда я заметила багровое пятно, расползающееся по его груди и пропитывающее куртку. Глава 22 Дождь промочил мою одежду насквозь, так что по коже побежали мурашки, зубы безостановочно стучали. Гаррет сидел позади меня на квадроцикле, его голова время от времени клонилась вперед на мое дрожащее от холода плечо. Его перестало трясти, и это беспокоило меня больше всего на свете. Мы ждали за деревом, пока я делала все возможное, чтобы остановить кровотечение Гаррета. Пуля прошла насквозь, но я не могла сказать, задела ли она какие-нибудь жизненно важные органы. Я переживала из-за крови, алое пятно пропитало его рубашку, несмотря на мои попытки остановить кровотечение. И его дыхание превратилось в отвратительный хрип. Он хотел подождать до темноты, прежде чем ехать, но я отказалась. Он не мог так долго оставаться в холодном лесу из-за большой потери крови. Поэтому, несмотря на его протесты, я бросилась к квадроциклу и подвела его к нему. Ему удалось вскарабкаться ко мне сзади, и мы помчались через лес. Дождь начался всего час спустя, запах воды смешивался с грязью. Лесной ковер из листьев превратился в неряшливую мокрую подстилку под ногами, и я не могла бороться с холодом. Вместо того, чтобы пытаться добраться до дома, до которого было еще два часа езды, я направилась к хижине. Я молилась, там была надежная крыша. Если бы я могла найти для нас сухое место, я смогла бы позаботиться о Гаррете и согреть его. Я продиралась вперед сквозь заросли, раздвигая виноградные лозы и расчищая кусты под квадроциклом. По крайней мере, хижина была хорошо спрятана, хотя у меня не было причин полагать, что тот, кто стрелял в Гаррета, не знал об этом. Я отбросила эту мысль и решила побеспокоиться об этом позже. У меня и так было достаточно забот сейчас. Пробравшись сквозь первую стену зарослей, я увидела впереди хижину. Примерно десять футов на десять футов, деревянное сооружение было построено из грубо обтесанных досок с близлежащих деревьев. Крыша была сделана из сухих сосновых веток, и один угол у неё полностью прогнил. Блин! Я подъехала к ней и заглянула в темный дверной проем. Ни одного окна не было, только узкий вход, что меня даже радовало. Это было как раз то, что надо. Вспышка молнии пронзила небо, а потом прогремел гром, грохот был глубоким и громким. — Гаррет! — Ммф, — отозвался он, обнимая меня за талию. — Давай. Мы приехали. Мне надо отвести тебя туда, внутрь, — проговорила я, перекинула ногу через сидение и соскользнула с квадроцикла. Он уставился на меня остекленевшими глазами, его мокрые волосы прилипли к голове. — Туда? — спросил он. Его дыхание со свистом вырывалось из груди. — Да, — подтвердила я, порылась в рюкзаке и схватила пистолет, затем нашла фонарик, который зажала зубами. Я закинула его руку себе на плечи и потянула, держа пистолет в свободной руке. Он с трудом поднялся на ноги, и я с трудом удержалась на ногах под его весом. Он остановился, его дыхание стало хриплым. — Это не наш дом. — У-угу, — пробормотала я, не выпуская изо рта фонарик, и помогая ему идти вперед, когда дождь усилился, облака разрывались сосновыми ветками над головой. Направив пистолет на дверь, я проследила за лучом света и осмотрела сырую обстановку внутри. Пол был сделан из утрамбованной земли и усыпан сосновыми иголками. Куча листьев в одном углу, похоже, оказалась заброшенным гнездом каких-то тварей. Задняя левая стена была мокрой, вода лилась через отверстие в потолке. Нехорошо, но земля была с наклоном, так что вода вытекала между грубыми досками. Это место подойдет. Я бросила фонарик и потащила Гаррета за собой. — Пойдем, — сказала я и втащила его внутрь, повернувшись боком, чтобы мы могли пройти через узкую дверь. У меня болела спина, и я подумала, не потянула ли я что-нибудь, когда опускала его на землю в сухом углу. — Останься. Я достала фонарик и еще раз осмотрелась, просто чтобы убедиться, что никто на нас не выскочит из темноты. Бросившись обратно к квадроциклу, я схватила наши сумки и бросила их за дверь. Мое лицо и руки так замерзли, что закоченели так, что их сводило судорогой. Не очень хороший знак. Гаррет прислонился к стене, закрыв глаза. Даже в полутемной хижине я могла сказать, что его кожа была призрачно бледной. Ледяная рука как будто сжала мое сердце, и я сорвалась. — Гаррет! Его глаза распахнулись. — Даа? — Не засыпай, ладно? — Властная. Мне это нравится. Я порылась в рюкзаке и схватила свою коробку для ланча «Супермен». — Мы уже поели, — проговорил он. Его слова звучали невнятно, и я заставила себя двигаться быстрее. — Я знаю, — ответила я, открыв защелку и откинув крышку. — Я держу розжиг здесь, чтобы он оставался сухим, — ответила я и вытащила небольшую пачку сухих веток и зажигалку. Взглянув на пролом в крыше, я поняла, что это хорошо. Мне нужно, чтобы дым выходил таким образом. Отложив розжиг в сторону, я накинула толстовку и направилась обратно на улицу. — Не надо! — он схватил меня за лодыжку. — Это небезопасно. Я наклонилась и поцеловала его, его холодные губы подтолкнули меня вперед. — Я собираюсь найти несколько упавших веток. Они будут мокрыми, но дождь начался совсем недавно. Я нарублю дрова посуше, и все будет в порядке. Поверь мне. — Я тоже пойду, — проговорил он и попытался сесть, оторвавшись от стены, но сделал это только наполовину, прежде чем упал обратно. — Ч-черт. — Оставайся здесь. Я далеко не уйду. Я обещаю. Максимум две минуты. — Мне это не нравится, — сказал он, протянул руку и потянул меня вниз, наши лбы соприкоснулись. — Пожалуйста, будь осторожна. — Я буду. Я клянусь, — с этими словами я ещё раз поцеловала его в губы и поспешила под дождь. Я обошла хижину и выглянула в лес. Дождь создал молочную завесу. Это означало, что я не могла видеть стрелка, но и он не мог видеть меня. Я поспешила вперед, не отрывая глаз от земли. Впереди я увидела ветку, которая была такой, как надо. Я схватила её и ещё одну и потащила обе обратно в хижину. — Гаррет, мне нужен ещё один заход. Я почти закончила. Не спи. Он пробормотал что-то в ответ. Я пошла в противоположном направлении и осмотрела землю. Дубовая ветка, листья на которой давно сгнили, представляла собой прекрасный вариант. Я кинулась к ней и потянула на себя. Оглянувшись, я остановилась как вкопанная. Под веткой в земле было углубление в виде прямоугольника размером шесть на три фута. Безымянная могила. В душе у меня прозвенел тревожный звоночек. Мне нужно было копать тут. Но я не могла, пока не была уверена, что Гаррет в безопасности, а стрелок ушел. Я заставила себя повернуться и идти дальше. Бросив ветку в дверном проеме, я вошла и вытащила свой топор из рюкзака. — Меньше чем через десять минут у меня будет бушевать пламя. Хочешь засечь время? — Медаль за заслуги, если ты это сделаешь? Я провела рукой по его лбу, ненавидя это холодное, липкое ощущение. — Нет. Если я это сделаю, то смогу выпороть тебя флоггером, когда мы вернемся домой. Он хмыкнул. — Это большая награда.