– Спрятала, да не совсем. Она пожимает плечами, и ее кожаная куртка скрипит. – Эх, и так хорошо. Сюда. – Она снова лезет в палатку и выходит с железным кубком. Встав на колени на снегу, просовывает руку под меха ко дну бочки, и после поворота ее руки я слышу, как льется жидкость. Поднявшись, моя неожиданная спутница делает большой глоток, наполовину осушив кубок, а потом передает его мне. Округлив глаза, смотрю на красную жидкость. – Это… – Вино. С лучших виноградников в Четвертом королевстве. Она даже закончить не успевает, как я выхватываю у нее кубок и опорожняю его в несколько жадных глотков. Вино сладкое, но пряное, с насыщенным, но все же освежающим ароматом. Может, во мне говорит долгое воздержание, но, сдается мне, это самое вкусное вино, что я пробовала. С моих губ срывается одобрительный стон, и я вытираю рот рукавом. – Великие боги, это изумительно. Воительница усмехается: – Знаю. Пытаюсь не хмуриться, когда она забирает кубок и бросает его в свою палатку. Как же мне недоставало вина! – Ладно, а теперь я отведу тебя к твоим наложницам. Но бочки и того, что мы с ней делали, не было, – сурово говорит она, погрозив пальцем. – Я не шучу. – И я никогда не шучу про вино, – отвечаю я. – Хорошо. Пошли. Наверное, алкоголь в голову ударил, но теперь я чувствую себя спокойнее рядом с этой странной женщиной. – Так… ты солдат. – И что же меня выдало? – сухо отвечает она. – Король Ревингер всегда разрешал женщинам служить в его армии? Она резко поворачивает голову и пронзает меня взглядом. Ее глаза вспыхивают в темноте, и женщина кривит губы. – Разрешал? Ты думаешь, мол, он делает нам, женщинам, одолжение? – Нет, я просто… – Ему повезло, что в его армии служат не только мужчины, – перебивает она. – Всем королевствам Ореи стоило бы задействовать в своих войсках женщин, но они этого не делают. Вот почему Четвертое королевство всегда будет всех превосходить. Судя по пылу и запальчивости ее речи, подобный спор был у нее и в прошлом. – Извини, – быстро исправляюсь я, надеясь успокоить ее гнев. – Просто я удивилась. Никогда не слышала, чтобы в других королевствах женщин принимали на службу в качестве солдат. Она резко кивает, и мы отходим к стоящим на земле ведрам. – Как я уже сказала, армия Четвертого королевства самая мощная. Я засовываю руки в карманы пальто. – А мужчины… они жестоки к тебе и другим женщинам, которые служат? – Ты про то, хотят ли они нас трахнуть? – Да. Она пожимает плечами. – Всегда находится парочка придурков, считающих себя выше нас, – делится воительница. – Но это не то, о чем ты думаешь. В нашей армии ни один солдат не будет насиловать женщин. – Правда? – с сомнением переспрашиваю я. – Разумеется, – с невиданной уверенностью говорит она. – Во-первых, командир тут же оторвет им головы, если они сделают подобную гнусность. А во-вторых, наша армия – это своего рода племя. Может, на тренировках мы и устраиваем какие-нибудь заварушки, но все здесь свое место получили заслуженно, – и неважно, что у них между ног. Служба в армии Четвертого королевства под началом нашего командира – честь, и никто из нас не относится к нашему долгу беспечно. Она говорит про Рипа так, словно служба под его началом – непомерная честь, служить в возглавляемой им армии чрезвычайно почетно, и ее уважение к нему звучит почти одержимо. Я и представить себе не могла, что Рип или король Ревингер будут придерживаться подобных принципов равноправия. Мидасу и в голову бы не пришло позволить женщинам пополнить ряды его армии. Словно прочитав мои мысли, воительница понимающе оглядывается на меня и проводит рукой по бритой голове, чтобы стряхнуть снег. – Я не удивлена, что подобная идея кажется тебе такой чуждой. Твой Золотой царь хочет, чтобы женщины были наложницами, а не сидели верхом на лошади, направляясь на битву. Я молчу, поскольку мне нечего сказать в защиту. Она права. – Как тебя зовут? – вместо этого спрашиваю я. Теперь, когда мы вместе украли бочку вина, пора узнать ее имя. – Лу, – отвечает она. – Просто Лу? – Талула Галлерин, но если назовешь меня Талулой, я тебе золотую задницу твою надеру, Златовласая. У меня подергиваются губы. – Благодарю за предостережение. А я Аурен. – Просто Аурен? – покосившись на меня, парирует она. – А как же семейное имя? Я пожимаю плечами. – Семьи нет. В ответ Лу притихает. Даже если когда-то у меня и была семья, теперь она навеки ушла. Хотела бы я тогда знать, что той ночью видела их в последний раз. Я бы немного крепче обняла своего отца. Зарылась бы носом в волосы матери, когда она прижимала меня к себе, и попыталась бы запомнить ее запах. Забавно, что его я забыла, но отчетливо помню вкус медовых конфет, которые той ночью мама тайком мне дала, потому что они были моими любимыми, и так она подкупала меня, чтобы я оставалась храброй. Я помню, как конфеты лежали в кармане ночной рубашки, как таяли в дрожащей мокрой ладошке. Помню и их вкус, помню тягучее тепло, которое расплавилось на языке, растеклось по языку, и вкус смешался с солью моих слез. Маленькая сладкая карамелька в темную горькую ночь. Я прогоняю воспоминание прочь, сминаю его, как смяла бумажную обертку, которую тогда упрятала поглубже в карман. Лу приводит меня к большой палатке, останавливается рядом с двумя солдатами, сидящими на табуретах возле небольшого костра, пламя которого отбрасывает на их лица оранжевый свет. Они играют в какую-то игру, бросают деревянные кубики, потертые края которых перекатываются при встряхивании. Услышав наше приближение, солдаты поворачиваются и, вытаращив глаза, смотрят на меня. – Какого… – вопрос мужчины повисает в воздухе, когда он отрывает взгляд от меня и замечает Лу. У второго вырывается ругательство, и оба тут же подскакивают по стойке смирно. – Капитан, – осторожно кивнув, говорит мужчина слева, пока стоящий справа выплевывает скрученную сигарету на снег, где она шипит, как свирепый змей. – Добрый вечер, господа, – бодро приветствует она. – Златовласая хотела бы увидеть наложниц. Мужчины переглядываются. – Эм… В точности как с Ходжатом ранее, Лу улыбается и хлопает солдата по спине, развеивая его сомнения. – Это займет всего пять минут. Она садится на один из табуретов, которые только что занимали солдаты, и поднимает со снега сигарету. Та еще немного дымится, и Лу подносит ее к огню, чтобы снова зажечь. Она зажимает ее губами, а потом, выгнув бровь, смотрит на мужчин. – Ну? Придурки, так и будете тут стоять или научите меня играть в кости? Мужчины замирают, неуверенно переминаются с ноги на ногу, но когда Лу щелкает пальцами, резво бросаются удовлетворять ее просьбу. Сперва Ходжат слегка пугается в ее присутствии, а теперь эти солдаты зовут ее капитаном. Ясно, что Лу не рядовой солдат, а занимает в армии определенное положение.