Двое оставшихся согласно кивают. Я останавливаюсь. – Нет, клянусь, я не… Капитаны смеются, перебивая меня. – Да мы просто решили тебя подколоть, – говорит Лу. Я с облегчением выдыхаю. – А, вот оно что. Они еще посмеиваются… но я замечаю, что на мой вопрос так никто и не ответил. Мы взбираемся на пологий склон, а потом заходим в лагерь, в котором по-прежнему стоит шум: солдаты, собравшись вокруг костров, валяют дурака, напевая глубокими низкими голосами пошлые кабацкие песни. – Золотце, скоро снова будем тренироваться, – окликает Джадд. – Да, и тебе лучше постараться, – вторит ему Озрик. Вижу, как Лу пихает его локтем, да так сильно, что этот гигант охает и трет живот. Улыбаясь, я ухожу от трех Гневов, чувствуя странный прилив сил, несмотря на то, что мне буквально недавно надрали задницу. В голове вспыхивает идея, и я меняю направление и иду на поиски Кега. Разумеется, нахожу его у костра. Он закончил раздавать ужин и стоит, прислонившись к ближайшей палатке, с губной гармошкой. Он выдувает незнакомую мелодию – ритмичную, мелодичную, едва сдерживаемую. Вокруг него собралась примерно дюжина солдат, которые играют в кости. Заметив меня, Кег убирает инструмент от губ. – Привет, Золотце! Подхожу к нему, улыбаясь. – Ты очень хорошо играешь. Он кивает. – На восхитительной готовке мои таланты не заканчиваются. Рядом кто-то фыркает. Кег решает не обращать внимания. Я смотрю на блестящую гармошку. – Ты сам ее сделал? – Нет, мой дед. Он же меня и научил. – Красивая, – говорю, заметив вырезанное изображение, напоминающее зерна пшеницы. – Хочешь попробовать? – предлагает он и протягивает гармошку. Я качаю головой. – Я умею только на арфе. Он громко присвистывает. – На арфе? Вот это изыски, девочка из замка! Не стану говорить ему, что моя арфа была из чистого золота. – Может, однажды я услышу, как ты играешь, – опустив руку, говорит он. – И раз уж ты пришла не ради еды и музыки, чему тогда я обязан таким удовольствием? – Хотела спросить, не мог бы ты кое в чем мне подсобить. В глазах Кега загорается любопытство. – Интересненько. – Насколько сложно раздобыть здесь нечто вроде ванны? Кег приподнимает черные брови и перекидывает за плечо крученые волосы. – Ванну? В военном лагере? Я пожимаю плечами. – Ты обладатель самой большой кастрюли для супа, вот и подумалось, что если кто-то и сможет мне помочь, так это ты. Кег задумчиво постукивает пальцем по губам, прежде чем вскочить на ноги. – Вообще-то, есть у меня одна мысль. Пойдем. Взволнованно улыбаясь, я иду за ним по лагерю, а Кег ведет меня к палатке, которую установили специально для стирки. Ступив под брезент, оглядываюсь и вижу огромные тазы. Они довольно глубокие, чтобы в них сумел поместиться человек невысокого роста, и, если согнуть ноги в коленях, могут даже показаться достаточно длинными. Я улыбаюсь. – Кег, да ты гений. – Повар, музыкант, гений, – перечисляет он. – Достоинств у меня становится все больше. На нас таращатся солдаты, стирающие белье. Кег щелкает пальцами. – Эй, вы! – Он показывает на двоих. – Нам нужно это корыто. Солдаты хмурятся, но вытаскивают мокрую, еще мыльную одежду и бросают ее в рядом стоящий таз. – Хорошо, а теперь нам нужно помочь его отнести, – говорит Кег. Солдаты недоуменно переглядываются. – Куда отнести? Кег смотрит на меня. – О, эм, я покажу. Солдаты медлят в нерешительности, но, когда Кег снова щелкает пальцами, переворачивают огромный жестяной таз и выливают воду за пределы палатки. Когда он освобождается, вместе поднимают. – Веди, Золотце, – говорит Кег. Улыбнувшись, я беру с земли горсть кубиков мыла и запихиваю их в карман. Потом поспешно выхожу вместе с Кегом, а солдаты послушно следуют за нами. Уже давно выучив дорогу, выбираю самый короткий путь. Кег хмурится. – Мы что, идем не в твою палатку? – спрашивает он. Покачав головой, отвечаю: – Эта ванна не для меня. Он растерянно на меня смотрит, но больше ничего не говорит. Я веду нас через весь лагерь и останавливаюсь, только когда мы подходим к палатке наложниц. Показываю на землю возле потрескивающего костра. – Поставьте, пожалуйста, здесь. Охраняющие наложниц солдаты бросают на нас удивленные взгяды. – А это еще зачем? Мои помощники опускают таз на землю, пожимают плечами и уходят. Стражники поворачиваются ко мне и Кегу за объяснениями. – Это для наложниц. Чтобы они приняли нормальную ванну, постирали одежду, вымыли волосы… – говорю я. Стражники качают головами. – Нельзя. – Это ванна, – возражаю я. – Они не преступницы. Единственный их проступок – что они сначала попались Красным бандитам, а теперь вам. Они ютятся в этой тесной палатке, а для умывания у них только тряпки и снег, – непреклонно продолжаю я. – Так что вы, двое, поможете мне наполнить таз снегом, дадите ему растаять у костра, а потом отнесете ванну наложницам, чтобы они спокойно помылись.