— каков процент вымысла в произведении? Пусть сейчас Сьюзен скажет, что она всё придумала: и злобную фурию Элизабет, и несчастную толстушку Энни, и сценарий убийства… А все эти бесконечные совпадения… В жизни ещё и не такое бывает! Даже думать страшно о том, что произведение вовсе не является плодом авторской фантазии. Потому что каждый день я вижу перед собой Настю, разговариваю с ней, смотрю в её чудесные карие глаза… Она каким-то загадочным образом сумела втереться ко мне в доверие, стала моей подругой, и я к ней уже привыкла. Она открытая, эмоциональная, непосредственная… Неужели всё это — искусный спектакль? В последние годы жизнь не раз доказывала мне, что я вовсе не являюсь тонким психологом и могу очень сильно заблуждаться в людях. И что же? Я опять капитально лоханулась? У меня это входит в привычку? *** Через полчаса ожидания моя надежда встретиться с американкой начала таять, как апрельский снег. Проверила электронную почту (мой единственный канал связи со Сьюзен) — нет, от дамочки не поступало никаких сообщений о том, что она задержится, или решила перенести встречу на завтра, или вообще передумала устанавливать тесный контакт с рьяной поклонницей её таланта. Передо мной на столике стояла чашка кофе и лежала «Наука ненависти». Удалось занять крайнее местечко, ближе к тротуару — Сьюзен сразу бы заметила свою книгу, едва вступив под красно-бежевый балдахин кафе. Но она не появлялась! Неужели обманула? Вот крыса! Я ради неё отменила две встречи и пролетела на самолёте четыре тысячи километров! Тут мне пришло в голову, а что если Сьюзен пришла в кафе заранее и сейчас наблюдает за мной — как это делают на «свиданиях вслепую». Но ведь мы не на свидании! На всякий случай, чтобы не спугнуть объект, я постаралась приладить на физиономию выражение весёлой учтивости. Пришлось приложить усилия, так как последние пятнадцать минут из-за отсутствия литераторши я уже буквально истекала ядом, как кобра. Но она всё-таки появилась! Фанфары, праздничный салют и всеобщее ликование! Невероятно хорошенькая стройная брюнетка грациозно проскользнула в кафе и затанцевала передо мной, прижимая руки к груди и рассыпаясь в извинениях: — I’m late! I’m sorry! I’m sorry!* <* — Я опоздала, простите, простите! (англ.)> Я подскочила со стула в приступе искренней радости — ведь уже не надеялась увидеть писательницу — и заголосила в ответ на английском: — Сьюзен! Это вы! Ну, наконец-то! Как же я рада вас видеть! Садитесь. Здесь удобно? Всё хорошо? Вот мы и встретились! Вот ваша книга. Вы не поверите, но я практически знаю её наизусть. — Неужели? Ещё бы. Ведь каждый факт из произведения я сверяла с событиями Настиной жизни, выспрашивая у подруги подробности, — об отношениях с Изабель, о Тенгизе, о нежданной беременности и так далее. Сьюзен вновь начала извиняться за опоздание. Она оправдывалась, объясняя, что её задержало, тараторила, по-американски прожёвывая слова. Если бы не её речь, Сьюзен вполне сошла бы за француженку — изящная, темноволосая, она, по моим представлениям, совершенно не походила на американку. Почему-то я ожидала увидеть пышную тётеньку в джинсах и яркой футболке. А передо мной предстала дива с точёной фигуркой, в белоснежной блузке и лёгком деловом костюме. Возраст тоже угадывался плохо. Сначала я опрометчиво причислила девушку к выпускницам колледжа, но потом поняла, что писательнице в районе тридцати. Покончив с извинениями, Сьюзен заказала себе колу и гамбургер. Вот тут-то она и проявила свою американскую сущность! Подумать только: заказать колу и гамбургер в кафе на Елисейских полях, в самом сердце Парижа! Очаровательная литераторша полувопросительно взглянула на меня. Я поняла, что теперь моя очередь: — Сьюзен, ваша книга… Она потрясла меня до глубины души! Совершенно искреннее признание. Да, потрясала. Я даже сон потеряла из-за неё. — Спасибо, мне очень приятно! Отклик читателей — это так важно, я очень ценю ваше мнение. — Вы работаете в крупной компании в Нью-Йорке, правильно я поняла? — Да, я работаю переводчиком. Компания международная, много документации на других языках. Я перевожу два миллиона страниц ежедневно, — засмеялась Сьюзен. — О! Значит, вы говорите не только по-английски! — Конечно. Ещё я знаю французский, испанский, итальянский и немецкий. А два года назад руководство рекомендовало мне также выучить русский. Боже, это невероятно сложный язык! — Говорят, второй по сложности после китайского. — О, да! — Когда же вы успеваете писать книги? — У меня достаточно свободного времени. Я недавно рассталась со своим партнёром… Творчество заполнило пустоту. И оно сильно отвлекает от собственных переживаний. Погружаешься в проблемы героев, а твои отходят на второй план. О них можно не думать какое-то время… — грустно вздохнула Сьюзен. Она взяла двумя руками с тарелки гамбургер и вонзила в его бок белые острые зубки. С противоположной стороны гамбургера показалась котлета — словно выглянула из убежища, вся в кетчупе и салатных ошмётках. Минуту я наблюдала за девушкой, увлечённо поедающей национальный продукт. — Вы же украли этот текст, правда, Сьюзен? Красотка едва не подавилась. Она застыла с полным ртом. Потом — избегая моего взгляда — медленно прожевала еду, вытерла губы салфеткой, достала из сумки купюру, подсунула её под бокал с колой и поднялась из-за стола с явным намерением смыться. — Ну-ка, сидеть! — прошипела я и схватила Сьюзен за руку. Пожилая супружеская пара за соседним столом, официант, ещё несколько посетителей кафе испуганно уставились на нас. Девица покорно опустилась обратно в плетёное кресло. — Что вам надо? — нервно осведомилась она. Её красивое личико пошло пятнами. Я всё ещё крепко держала её за руку. А хватка у меня стальная — зря, что ли надо мной три раза в неделю измывается Паша, мой персональный тренер? — Расскажите, где раздобыли текст для вашей книги. Вы его украли! — Нет! — Я в этом уверена. — Отпустите мою руку! Я позову полицию! — Согласна. Зовите. Если вы сейчас же мне всё не расскажете, я сама отведу вас в полицию и потребую объяснений в письменном виде! Угроза подействовала. Писательница съежилась в кресле с испуганным видом. — Вы русская? — догадалась она. — Я слышу, у вас акцент. Это был ваш дневник? — Нет у меня никакого акцента! — обиженно рявкнула я. — Мой английский идеален! — Вы хотите подать на меня в суд? Вы ничего не сумеете доказать! Я очень сильно переделала ваш дневник! — Сьюзен, я абсолютно ничего вам не сделаю, но при одном условии: вы сейчас подробно объясните, где вы взяли текст. Это не мой дневник. Но мне кажется, я знакома с его владельцем. Девушка помедлила ещё пару секунд, раздумывая. — А вы не записываете на диктофон? — Да ради бога! — я выложила на стол телефон и демонстративно выключила его. — Итак, я жду! — Хорошо. Но вы совершенно зря на меня набросились! Я ни в чём не виновата… Как я вам уже сказала, два года назад я начала учить русский. Зубрила грамматику, смотрела разные передачи, много читала — то есть создавала себе языковую среду. Лазила в интернете по русскоязычным сайтам и случайно наткнулась на чей-то блог. Автор — тридцатилетняя женщина — подробно описывала свои отношения с ненавистной тёткой. Та взяла её на воспитание после гибели родителей. — И что? — До этого я мусолила «Преступление и наказание» Достоевского. Но никак не могла закончить, одолела пятьдесят страниц и увязла. А блог анонимного автора прочитала за три дня, на одном дыхании! Я его буквально проглотила и даже совсем не заглядывала в русско-английский словарь, мне всё было понятно, и это меня вдохновляло. Дневник меня поразил. Это был настоящий детектив. История ненависти и долго вынашиваемой мести. Мне так понравилась идея, что я решила перевести записи на английский. — Я и говорю: вы украли текст. — Нет, не согласна! Я очень сильно его переделала. Изменила имена, перенесла место действия в Америку. Кроме того, я вовсе не стремилась сохранить стиль автора. Поверьте, дневник был написан очень простым и бедным языком, недаром мне даже не пришлось искать в словаре незнакомые слова. Сюжет и накал страстей — вот чем цеплял этот текст. Но ничего литературного в нём не было — ни одной красиво построенной фразы, ни одного удачного сравнения.