— Один раз общались, а так он частенько к нам заходил. У нас здесь лучшее обслуживание. Иван мельком взглянул на Викторию: если под "лучшим" подразумевалась модельная внешность и очаровательная улыбка, то несомненно. — Вика, что он заказывал? — крикнул Алексей. — "Цезарь" навынос! Он улыбнулся девушке и перевел взгляд на Ивана: — Наверняка для бабы своей, а мужик неприятный такой. — О чем вы разговаривали? — Да о таблетках. — О чем, простите? — О таблетках от головной боли. Спрашивал, какая аптека есть поблизости, мол у пациентки часто голова болит, и она каждый раз таблетку просит, а то лекарство, что ей дают не помогает. — Он рассказывал, что врач? — Сказал, что психолог, но я ему не поверил. — Почему? — Говорю же, странный он какой-то. На наркомана в стадии реабилитации был похож. Иван задумался. Сравнение конечно то еще, но судмедэксперт Павел, осматривая труп, тоже высказал такое предположение: он обнаружил характерные следы на венах. И как он мог об этом забыть? — В общем как-то так, — Алексей потер ладони. — Все? — Подождите. Может этот психолог упоминал какие-нибудь имена? Пациентки или свое? — Нет. Я пойду? — он приподнялся. — Вы не припомните еще кое-что? Кто приходил из полиции? — Двое, — Алексей сел обратно. — Молодой какой-то белобрысый и мужик лет пятидесяти. — Они представились? Он потер свой массивный подбородок: — Молодого звали то ли Федосеев, то ли Федоров, а того, что постарше не припомню. — Как он выглядел? — Я обратил внимание только на молодого. Слишком он молодой для вашей работы — зеленый. А второй… Я ему отдал записи и все, даже не рассматривал особо. Обычный мужик, удостоверением тыкал. Уже поднимаясь из-за стола Алексей добавил: — Хотя этот ваш постарше говорил странно, как бы слова местами переставлял. — Например, так: "Из полиции я"? — Да. Иван нахмурился. Такой расклад дел ему совсем не нравился. — Я могу идти? — Да. Вы очень нам помогли. Спасибо. Твердое рукопожатие. Иван уже собрался уходить, когда дорогу ему преградила Виктория. Она ослепительно улыбнулась и произнесла: — Вы ничего не заказывали, но все-таки придется заплатить. — За что? — удивился Иван. — За столик. Глава 11 Мария вспомнила название любимой книги. Еще в младшей школе в то время, как одноклассницы зачитывались сказками и волшебными историями о Гарри Поттере, она не могла оторваться от произведений Александра Дюма. "Граф Монте-Кристо" покорил ее сердце навсегда. Она была влюблена в Эдмона Дантеса, презирала Данглара, сочувствовала всем сердцем красавице Гайде и совершенно не понимала Мерседес. Ей казалось, что сама она бы никогда не смогла пережить то, что пережил главный герой, и в четырнадцать лет мечтала выйти замуж за такого, как он. Время безжалостно отсекало минуту за минутой, а Мария все стояла в книжном магазине и с нежностью гладила обложку. Ее глаза наполнялись слезами, но все равно она снова и снова перечитывала такое родное название. Покупатели часто оборачивались и с непониманием смотрели на странную женщину. Одна маленькая девочка потянула за рукав маму и спросила: — А у тети горе? — Не знаю, пойдем лучше поищем тебе сказку. Горе. Мария и сама не знала горе это или счастье стоять вот так с книгой в руках и сдерживать назойливые слезы. Наверно, все же счастье. Она вспоминала. Понемногу, но вспоминала свою жизнь: то, что любила читать, те блюда, что любила есть, те фильмы, что любила смотреть, те места, где любила бывать. Любила. Это слово как-то странно отозвалось в душе, будто она что-то упускала. Что-то, что важнее всего. Барабанная дробь напомнила о себе резко и словно безапелляционно заявляя: "Не то, все не то. Вспомни". И она пыталась. Теребила книгу в руках и настойчиво пыталась вспомнить людей из своей жизни до аварии, но тщетно. — Вам что-нибудь подсказать? — девчонка лет семнадцати с раздражением уставилась на Марию. — Нет, спасибо, — Мария виновато улыбнулась, но не встретила улыбки в ответ. — Берете эту? — Да, да. Беру. — Классика. Проходите на кассу. Она послушно проследовала за девчонкой, которая ей в сестры годилась, если бы конечно у нее была сестра. Ей казалось, что нет, но точно она вспомнить не могла. Подошла к кассе, заняла очередь. Перед ней было три человека: старичок и две мамочки с колясками. Только такие люди и могут в четверг в десять утра стоять в книжном. Задумывается ли кто-нибудь почему здесь она? Когда-то, и это было уже точно не уловкой из сновидения, она стояла в такой же очереди и покупала детскую книжку. Кажется, стихи Барто. Или Маршака? А потом прятала эту книжку в шкафу на самой верхней полке. Настойчивая головная боль пронзила виски и распласталась подобно медузе по всему телу. Неожиданно ноги подкосились и Марии пришлось схватиться за стойку, чтобы не упасть. Никто не обратил на это внимания: обе мамочки увлеченно сюсюкали со своими малышами, старичок расплачивался с кассиршей, а та скрупулезно отсчитывала сдачу мелочью. Она несколько мгновений постояла с закрытыми глазами, и постепенно мир стал приходить в норму: медуза уплыла обратно в чертоги сознания, заставляя и Марию сделать то же самое — уплыть из воспоминаний и вернуться в настоящее. Она уже стала понимать, что стоило чему-то из прошлой жизни напомнить о себе, как головные боли и другие симптомы тут же начинали манипулировать ею, заставляя отступать. С заветной книгой в сумочке Мария вышла из магазина и вдохнула прохладный воздух, наполненный симфонией предстоящего дождя. Первые капли робко коснулись земли, и Мария поспешила домой. Зонт она взять забыла, а перспектива промокнуть совсем не радовала. Ускоряя шаги, она словно убегала от непогоды, а капли становились все агрессивнее, пока не превратились в настоящий ливень. Мария уже была у дома, когда заметила столпившихся людей у своей парадной, а потом сквозь пелену дождя разглядела и мальчика с портфелем. Кажется, она видела его раньше. Внутренний голос скомандовал: "Помоги!" И она бросилась на помощь. — Что произошло? Люди словно онемели: все молчали, лишь рассеянно озираясь то по сторонам, то переводя взгляд с мальчика на нее. Мария повысила голос: — Я спрашиваю, что произошло? Наконец какой-то мужчина в черной шапке ответил: — Он потерял сознание, а потом выгнулся всем телом и минуту назад, да, минуту назад все и началось. — Это, возможно, эпилепсия. Зафиксируйте его голову, срочно! — потребовала Мария. — Что? — ряд нестройных голосов. Люди ожили, но какой в этом смысл? Ее никто не слушал. — Отойдите, я сама! Она протиснулась мимо грузной женщины в невероятно ярком для ее комплекции пальто, встала на колени, и в эту секунду мальчик затрясся всем телом и неожиданно перестал дышать. Мария молниеносно сжала его голову своими коленями, фиксируя в таком положении. Затем положила ладони на хрупкие плечи мальчика.