Впервые Александра Селиверстова выступала в роли жертвы и впервые пересказывала свою грустную историю бывшим коллегам, каждого из которых знала лично. У одного была жена и двое близнецов. У другого всего пол месяца назад умерла любимая лайка. У третьего вот уже второй год болел отец, и врачи делали неутешительный прогноз. У четвертого не было ничего, кроме чувства юмора и неплохого аналитического склада ума. Но все как один жалели Александру и хлопали по плечу Конюхова — ее спасителя. Она даже не пыталась опровергнуть это. Все козыри на этом этапе были у него. Естественно, он оказался единственным адекватным свидетелем, так как вторым была соседка с квартиры напротив: невменяемая старушка, вызвавшая полицию так, смеха ради. Естественно, он не был знаком с убитым. На вопрос, что он делал у Александры, смело отвечал, что приехал по поводу Фасулидзе. Старший Фасулидзе просил дать последний шанс дочери. Информацию никто проверять не стал: во-первых, Конюхову не было смысла лгать, а, во-вторых, с Фасулидзе никто не хотел иметь лишних проблем. Убитого никто не хватился, и, недолго думая, решили, что это был разбой на фоне профессиональной деятельности: возможно, Александру хотели припугнуть. И снова взялись за поиски убийцы-женщины. Александра открыла дверь в агентство и прижалась лбом к холодной стене, но не от бессилия или усталости — от гнева. Ее переполняла злость: Конюхов вышел чистым из воды, а она потеряла бдительность и оказалась посмешищем. Нет. Никто не смеялся у нее за спиной, никто не говорил о ее глупости, но это и не требовалось. Самокритики у Александры было столько же, сколько и проницательности. Она прошла к столу, рывком выдвинула нижний ящик и достала пачку чистой бумаги. В верхнем нашлись запасные ручки. Они с Иваном договорились о встрече в шесть вечера, а пока у нее оставалось время, чтобы разобраться с сообщениями, оставленными на автоответчике. Время, чтобы успокоиться. В одном — мужчина обращался с просьбой найти пропавшую жену и по его истории было понятно, что была крупная ссора и жена сильно обиделась, но скоро вернется; в другом — отец умолял найти сбежавшую дочь-подростка, и Александра сразу узнала от кого было это сообщение. Андрей Валентинович Меркулов каждую неделю терял свою четырнадцатилетнюю дочь Карину, а потом она находилась у друзей, у бабушки или сама являлась ночью домой. Еще пара сообщений была о неверных мужьях, но уж кого-кого, а любовниц искать Александра точно не стала бы. Две просьбы расследовать несчастные случаи. Четыре сообщения от бывших коллег с просьбой помочь разобраться в расследовании "заказухи". Целых девять сообщений от родителей, и если в первых трех они жаловались на то, что она не приезжает, то в остальных обвиняли в бессердечности и эгоизме. Александра переписала наиболее интересные из сообщений на бумагу, в том числе те, что были от бывших коллег и принялась за разработку одновременно всех: ей просто необходимо было загрузить свой мозг работой так, чтобы не вспоминать о своей глупости. Не вспоминать о произошедшем. Но меньше чем через полчаса она поняла, что все эти дела скучные и невероятно простые и открыла тумбочку, где хранилась ее так называемая сокровищница: две плитки молочного шоколада, упаковка "Скитлз", три пачки печенья, а еще конверт с фотографиями незнакомцев. Каждую неделю она просила копии снимков у своих знакомых из отдела судебно-психологической экспертизы и тренировала на них свою интуицию и внимательность. Фотографий должно было быть не меньше и не больше семи. Именно эту цифру Александра считала оптимальной: глаза еще не устали, мозг работает продуктивно и при этом нет чувства перенапряжения. Она вытащила из конверта первый снимок. Это был женский портрет крупным планом. Глаза большие, края скошены вниз, что говорит об эмоциональности и чувствительности. Возможно, эта женщина даже сверхчувствительна. Надбровные дуги ярко выражены, что предполагает активный характер. Нос обычн ых пропорций с круглым кончиком: скорее всего любит жизнь и берет от нее все по максимуму. Форма лица ближе к трапеции, чем к прямоугольнику, значит характер активный, но при этом достаточно мягкий. Морщинки в уголках глаз свидетельствуют о переходе через рубеж тридцати лет. З амужем. Обручальное кольцо б лестит, нет видимых потертостей. Рука с кольцом лежит сверху. Во-первых, это говорит о том, что женщина правша, во-вторых, она пытается «светить» кольцом, а значит замужем недавно. Одета в современное пальто цвета фуксии, скорее всего следит за модой и желает выглядеть младше своих лет. Александра перевернула снимок и с удовлетворением прочитала характеристику, составленную одним из психологов. Конечно, все предположения детектива могли быть и ошибочными, но в совокупности с ее знаниями и интуицией ошибки были практически исключены. Тогда почему же она так запоздала с Конюховым? Почему не раскусила этого мерзавца? Ведь все знали, что он взяточник без принципов и сожалений, и она знала. Александра закрыла глаза. Она представила, какая сумма стоит за этим делом и подумала о том, как далеко распространяются связи Конюхова. Собственные предположения ее не обрадовали. Она отложила первый снимок и взялась за второй, скучный. Здесь все было как в учебнике по психологии, и, более того, она лично знала этого мужчину. Они когда-то работали вместе, но, как часто бывало, не сошлись характерами. Он считал, что женщинам место на кухне. Александра его не переубеждала, но и в обиду себя не давала. Со скучающим видом она отложила и это фото. На третьем была представительница готического направления среди подростков: преобладание черного цвета в макияже, длинные черные волосы, пирсинг в левой ноздре и на нижней губе, анх на шее, платье как у Белоснежки, только не из доброй сказки, а из мрачной, где гномы жили не на зеленой полянке, а на кладбище. Единственное, что заинтересовало Александру — это черный кожаный браслет на левой руке. Алым цветом на нем значились слова: "VELA FATIS DARE", что с латыни переводилось как "покориться судьбе", но, судя потому, что слова были зачеркнуты, эта девушка судьбе не покорилась. Александра не могла больше рассматривать чужие снимки. Она думала о Незнакомке, о Марии, чье имя появилось вследствие аварии. Покорилась ли она судьбе? И что вообще произошло в медицинском центре? Детектив твердо решила, что пока полиция занимается поисками вымышленного убийцы, она найдет ту, кто почти наверняка стала свидетелем убийства, иначе зачем Конюхову ее устранять? Чтобы закрыть дело? Слишком просто. Корни крылись где-то глубже и вели к амнезии Марии. Но что с ней произошло, если не было никакой аварии? Что от нее пытались скрыть? И если она действительно свидетельница преступления, почему ее тогда просто не убили? И снова одни вопросы. Александра сосредоточенно выводила на листке круги, и в центре каждого было имя Марии. — Где же ты? — вопрошала она у пустого помещения. — Где тебя искать? Снова и снова она чертила круги, схемы, писала фразы, которые уже въелись в память настолько, что мерещились повсюду, и когда уже казалось, что ответа не найти, ей на глаза попалось имя доктора Алексеева. Почувствовав зацепку, она придвинулась ближе к столу, включила настольную лампу и повернула ее основание так, чтобы свет падал исключительно на нужные ей записи, а именно на адрес. Если поверить в искреннюю влюбленность Алексеева в Марию и добавить к этому его игру на два фронта, в погоне за деньгами Конюхова (зачем же еще они встречались?), то можно предположить, что адрес он сказал неверный. Что, если он так боялся собственного разоблачения, что и ей соврал? И тогда улица Пограничника Гарькавого 10, корпус 1, кв. 46 вполне могла оказаться совершенно другим адресом, но вариантов каким именно — бессчетное количество, только если… Александра безоговорочно доверяла своей интуиции и чувствовала, что просто так придумать подробный адрес Алексеев не мог. Она вспоминала то, как он произносил эти слова: быстро, уверенно, а это значит, что этот адрес действительно был ему знаком или… он соврал лишь отчасти. В одну секунду она включила ноутбук и, как только заработал интернет, вбила в поисковике "Яндекс карты". Улица Пограничника Гарькавого предстала как на ладони. Она совершила виртуальную прогулку от центра "Надежда" до того адреса, который указал Алексеев, пытаясь представить, как таким же маршрутом шла Мария, и вот тут-то и была нестыковочка. Если верить единственной свидетельнице, той самой старушке, что сказала будто видела Марию на противоположной стороне от "Дикси", когда стояла у пешеходного перехода, тогда получалось, что живет она не в доме номер 10, а напротив. Александра быстро вернулась на виртуальную улицу и воспользовалась поворотной стрелкой. Вот он — Пограничника Гарькавого 9, корпус 1. Конечно, это было только предположение, но стоило проверить. Возможно, Мария жила именно там и, возможно, в квартире 46. … Иван, как и обещал, прибыл в шесть и не с пустыми руками. Он прошел на кухню, поставил на стол коробку с пирожными, попутно предлагая Александре помощь в восстановлении света в коридоре, а также отмечая, что она героиня, раз сумела справиться с преступником в такой кромешной тьме. Александра пояснила, что тьма была не такой уж и кромешной, так как на сцену действия попадала достаточно широкая полоска света с лестницы. Оба посмеялись, стараясь разрядить обстановку, но напряжение по-прежнему витало в воздухе. Она со дня происшествия так и не рассказала ему правду. Иван чувствовал, что она что-то утаивает, но разговор решили начать с другого. Иван рассказал ей о визите в кафе "Элитное" и о том, что там так же побывали Конюхов и Федоров. Она сразу догадалась, что Федоров шестерка. Он согласился. Записи с камер наблюдения он так и не смог выпросить. Конюхов объяснял это тем, что на них нет ничего касательно дела. Иван подозревал, что это ложь и сообщил подруге о своих догадках. Кто-то заплатил Конюхову, чтобы настоящего убийцу не нашли. Она согласно кивнула и только. Затем Александра поделилась своим предположением насчет адреса Марии. Решили не докладывать об этом никому в полиции и на следующее же утро проверить предположение. А затем, как ни в чем не бывало, обсудили "Незнакомцев в поезде": она удивилась тому, что он выбрал именно этот триллер, а он поблагодарил ее за отличную рекомендацию. Потом они немного поговорили о главных героях, высказали варианты по поводу развязки. И на этом разошлись. Ближе к ночи отключили электричество и телефон как назло разрядился. В очередной раз проклиная дом-развалюху, Александра принялась за поиски свечи. Нашла только большую рождественскую, подаренную родителями в прошлом году. Она так ее и не зажигала. Настало время. Уже подготавливаясь ко сну и снимая темно-фиолетовые носки, буквально кричащие о ее внутреннем напряжении, она держала свечу в руках и смотрела на пламя немного боязливо, но все же не отрывая взгляда. Каждый раз, глядя на огонь, она пыталась бороться со своим страхом и не думать о котельной. Этот раз ничем не отличался от остальных. Она так же старалась думать на отстраненные темы, к примеру, о дне рождения. Когда она в последний раз отмечала свой день рождения? Она уже и не помнила. С работой в полиции как-то было не до этого, а потом… Потом пришло осознание, что эти праздники не делают ее счастливой, ведь все желания из года в год повторяются, подарки становятся все банальнее, а близких становится все меньше. Александра подумала о своих родителях, о Бризе, тяжело вздохнула, бросила взгляд на носки, а затем наклонилась и резко задула свечу, надеясь, что все наладится, а предстоящий день будет более спокойного цвета. Глава 15 Марии приснился какой-то футуристический сон. Она видела звездное небо и различала на нем созвездие Большой медведицы. Затем появилась связка воздушных шаров, среди них были все цвета радуги кроме красного. Силуэт девочки с двумя хвостиками промелькнул вслед за шариками. Неожиданно девочка превратилась в робота с мигающими глазами, а небо приобрело форму огромного прозрачного купола. Мария следовала за причудливыми образами, пока не встретила саму себя на ступеньках двухэтажного дома. Вошла внутрь. Все тот же деревянный столик с разноцветными подставками под горячее вместо салфеток, кремовые обои, корзина с белыми розами на стене, фото серых глаз в белой рамке. На этот раз она заметила еще одну деталь — детский рисунок. Белка на белом листе бумаги и имя ровными буквами выведенное в левом уголке. Катюшка. Она узнала собственный почерк и заметила, как Мария из сна улыбается, и, не понимая причины, улыбнулась в ответ. Та Мария потянула ее на лестницу, и она последовала, не сопротивляясь. На втором этаже располагались две спальни, и она вспомнила, что в одной из них должна быть детская кроватка, застеленная красным одеяльцем с белыми слониками. Она повернула ручку ближайшей двери. Все здесь было знакомо: и обои цвета сливочного масла, и музыкальный плакат с детской азбукой, и панно с лесными зверюшками, и прикроватная тумбочка с единственным ящиком, где хранились ключи от дома да кошелек с мелочью, и торшер с белым абажуром, расписанным вручную китайскими иероглифами. Мария приобрела его на той же хендмейд-ярмарке, что и одеяльце. Она перевела взгляд в дальний угол и обнаружила там ту самую кроватку. Подошла поближе и коснулась одеяльца. На ощупь оно было плюшевым, но разве такое возможно во сне? Чья-то рука легла на ее плечо. Это другая Мария смотрела на нее все с той же улыбкой. — Вспомни, — тихо попросила она и указала на противоположную стену. Обои сливочного цвета терялись среди изобилия разноцветных зверей и образов принцесс в высоких, как башня, коронах и в пышных, как абажур, платьях. Мария помнила эти рисунки. Она сама покупала краски. Ездила за ними в «Буквоед» и там же покупала книжку со стихами Барто. — Вспомни. Обложка была помидорного цвета, и на ней была нарисована светловолосая девочка с медвежонком. Мария обнаружила ту самую книжку под одеялом. А в следующий миг уже оказалась в душевой. Она безошибочно определила, где стоит запасной пузырек с жидким мылом — слева под раковиной. Наощупь включила горячую воду, зная, что холодная плохо поступает, и даже вспомнила ожог на большом пальце левой ноги. Мария знала, как открывается мыльница в форме ракушки. Щелчок — и перед тобой бирюзовая жемчужина с ароматом мяты. Знала, где скол у раковины и где лежит коврик в форме распустившейся розы. Казалось, она принимала непосредственное участие в оформлении каждого уголка. Тоже казалось и других частей дома. Она знала, где лежат запасные ключи и где хранятся бокалы для торжественных случаев; какая из салфеток для кухонного стола, а какая для столешницы возле плиты; сколько кружек стоит на полке; где стоят кастрюли, а где сковородки; где лежат те самые запасные подставки под горячее. Обстановка была настолько знакома, что становилось страшно. Мария медленно поплелась к выходу из дома. За зеленым забором ее ждала Мария из сна. Она улыбнулась и исчезла. На часах была половина пятого, и дождь уже стучал, как какой-нибудь безумный барабанщик из рок-группы. Холод проникал даже сквозь пуховое одеяло, и Мария поежилась в предрассветных сумерках. За последние три ночи ей приснилось столько подробностей, что она уже начала сомневаться в том, что эти сны лишь игра воображения, фрагменты чьей-то подсмотренной жизни. Тем более, что Мария вспомнила день, когда покупала шарики. Это было на Крестовском острове: она долго стояла в очереди и очень жалела, когда из связки не получилась настоящая радуга. Красного цвета не хватало и тогда Мария попросила еще один оранжевый. Вспомнила и робота. Это была небольшая выставка современных научных достижений и проходила она в каком-то торговом комплексе. Кажется, после выставки она еще покупала чай с мятой. Она взяла с прикроватной тумбочки расческу, провела по волосам, затем потянулась за бутылкой воды и сделала ледяной глоток. Холод сковал язык и горло, но она ничего не ощущала, погрузившись в свой сон наяву, заново ощущая аромат мятной жемчужины и рассматривая детские рисунки на стене. Это было как наваждение. Только что она проснулась в своей комнате с пожелтевшими от сырости обоями и вот уже бродит по дому, в котором витает запах сосны и ели. Ей казалось, что сейчас она выглянет в окно и увидит зеленый забор, высокую зелень и кирпичный дом по соседству, но за окном был все тот же унылый дворик со сломанной каруселью и одноместными качелями. Мария снова посмотрела на часы: пять утра. Она думала, что прошло гораздо меньше времени. Пора заканчивать с этими странными путешествиями. С того дня, как она оказала помощь мальчику, такие путешествия стали привычным делом. Она могла пойти в ванную комнату, чтобы полежать в воде с морской солью, а оказаться в душевой из сна и пробыть там так долго, что, когда путешествие оканчивалось, вода уже изливалась гневом через края и лилась на пол. А однажды она чуть не прожгла свои джинсы только потому, что вспомнила, как прошлой осенью ходила в магазин и выбирала их в категории "Распродажа". Ее состояние становилось опасным и не столько для окружающих, ведь Мария по-прежнему не отвечала на звонки людей, чьи лица стерлись из памяти, сколько для себя самой. Ей казалось, что она сходит с ума, и вся ее жизнь потеряла ориентир, и самое страшное было в том, что женщина не знала, где правильное направление: она до сих пор оставалась на "больничном" и все свое свободное время тратила на то, чтобы разобраться в этом. Мария попытала счастья в районной больнице: может там ее знают, но и в этом потерпела полное фиаско — никто о ней не слышал, но ведь где-то она должна была применять свои медицинские знания или спасение мальчика лишь случайность? Счастливая случайность. Она уже ни в чем не была уверена и сейчас, сидя на кровати и наблюдая за тем, как быстро сменяются дождливые узоры на окне, снова и снова возвращалась к своим сновидениям. Когда соседи за стенкой начали обсуждать что приготовить холодным субботним утром на завтрак, а маленькая стрелка часов вальяжно разлеглась на цифре девять, Мария решила отыскать дом из сна. … Большой зонт изумрудного цвета ограждал взор от бесчисленных покатых крыш, выпирающих среди серого неба, как нарывы. Дождь перестал, но Мария зонт не опускала и, хлюпая сапогами по грязным лужам, продолжала идти, примечая детали. Справа — покошенный серый забор, слева — полураздетые сосны. Вдоль дороги канава. Из темной воды выглядывает старый мужской ботинок. Может, это вовсе не та улица, что была во сне? Может, она ошиблась? Неожиданно узкая дорога, по которой едва смогла бы проехать машина больше, чем миникар, свернула налево, и окружающий пейзаж вмиг переменился. Унылые сосны сменились рядами ясеня в багрово-рыжих и золотистых нарядах, у их подножия, поблескивая после дождя, росла мелкая трава, еще не потерявшая весь свой сочный зеленый цвет, а между деревьями тут и там мелькали бледно-желтые лучи только-только выглянувшего солнца. И если поднять зонт, то можно было разглядеть, как они касались верхушек деревьев, спускались по листве и искорками замирали в лужах под ногами, но Мария ничего этого не замечала. Не замечала она и мужчину в черном плаще, что следил за ней уже не первый день. Она упрямо шла по дороге, стараясь унять внезапно усилившееся сердцебиение. Она узнавала эти места. Деревья постепенно сменились металлическим забором, выкрашенным в яркий жизнерадостный зеленый цвет, а за ним, словно прячась от чужих взглядов, показались и домики. Двухэтажные близнецы как на подбор выстроились в ряд и молчаливо наблюдали за гостьей. Дыхание сбилось. Мария не могла поверить своим глазам и ощущениям. Дом из сна был настоящим и ждал ее перед очередным поворотом. Это было невозможно и в то же время так реально, как давно потухший огонек, внезапно озаривший память. Как волшебство. Не чувствуя ног, она подошла вплотную к забору и стала разглядывать дом. Как и во сне крыша была покрыта зеленым шифером, а сам дом походил на пузатого гиганта, сидящего полубоком. Это впечатление складывалось из-за гаража, расположенного чуть сбоку от фасада. На долю секунды Мария даже представила, что дом и вправду живой. Распахнет сейчас свои квадратные глаза — окна, откроет рот — входную дверь, продолжительно зевнет, просыпаясь от долгого сна, и заговорит с ней. Легкая улыбка коснулась губ. Какие странные мысли иногда лезут в голову. На всякий случай она постояла еще немного, ожидая, что дом из сна все-таки оживет, но чуда не дождалась, лишь солнце вновь скрылось за облаками. Других изменений не произошло. Ее тянуло внутрь как магнитом, и одновременно с этим страшила одна только мысль о том, что вот сейчас, совсем скоро откроются все секреты. Нерешительность, страх, любопытство, тревога боролись друг с другом, казалось вечность, а потом неожиданно в память ворвалось воспоминание о том, как в детстве она перелезала через забор на участок к соседям в поисках спелых яблок. Выбор был сделан, оставалось только найти какой-нибудь предмет, встать и оттолкнуться, чтобы оказаться по ту сторону забору. Она бросила сумочку с зонтом прямо на землю и стала осматриваться по сторонам. С октября по апрель дачи в Ленобласти пустуют, но прежде чем забираться в чужой дом необходимо было удостовериться в этом. К ее счастью вокруг была сонная тишина. Казалось, что мир замер и ждет. Возможно ждет, когда она проникнет в тайны своих снов. В десятке метров от нее скользнул человек в черном плаще, но она этого не заметила. Нервное напряжение, как ни странно сошло на нет, и Мария ощутила почти что восторг, выискивая глазами подходящий предмет. Она не думала, что идет в некотором роде на преступление, мысли были заняты совсем другим: ощущением, что ее жизнь нашла верный ориентир. Вокруг не было ничего подходящего: грязь да пара сломанных веток. Она прошла вдоль дома на противоположной стороне, но тщетно. Вернулась, завернула за угол и прошла еще не меньше десятка домов, пока не увидела, что дорога обрывается, и начинается сосновый лес. И что дальше? Куда идти? Она вспомнила, что бросила свои вещи прямо у забора и испугалась. А что, если их кто-то украдет? Ведь там ее сумочка, а в ней ключи от квартиры, деньги. Конечно, это было сомнительно, ведь за те полкилометра, что она прошла от станции не встретилось ни души, но все же? И она поспешила обратно, все так же хлюпая по лужам. Вещи были на месте. Мария уставилась на дом — такую близкую и недосягаемую цель, и ей даже захотелось плакать. На секунду она ощутила себя маленькой девочкой, которая очень хочет понять, что происходит в мире взрослых людей, но не может. И, возможно, эта секунда растянулась бы на долгие часы, как в случае с ее виртуальными путешествиями в городе, но внезапно на глаза попался камень. Она так тщательно высматривала подходящий предмет, который помог бы перелезть через забор, что даже не подумала о другом варианте: можно попытаться сбить петли старого навесного замка! Эта мысль настолько яркой вспышкой промелькнула в сознании, что она даже зажмурилась, но всего на мгновение. В следующую секунду Мария уже приближалась к заветной цели. Камень застрял в земле между забором и лужей грязи. Он торчал прямо у нее под носом, а она даже не замечала этого! Мария наклонилась и схватилась пальцами за его края, но камень был скользкий и никак не желал вылезать из своего укрытия. Она потянула его вверх еще раз и еще, но попытки заканчивались одним — камень оставался на месте, а подол ее плаща снова и снова пачкался о грязную землю. Мария огляделась по сторонам, никого не увидела и вернулась к своему занятию. Потянула снова вверх, а затем вправо. Снова вверх, влево. Ничего. В конце концов она начала пинать его носком своего аккуратного сапога 37 размера, но кроме боли в пальцах так ничего и не добилась. На память пришли воспоминания о книгах про сокровища, а еще о мальчишках, пинающих камни по пути из школы. Неожиданно она словно увидела фрагмент того, как в старшем классе из-за нее подрались двое парней, и как один из них во время драки упал, споткнувшись о камень. Она снова начала тянуть камень вверх, вправо, вверх, влево, снова пинала его с усиленной злостью, пыталась выбить каблуками, но ничего не помогало. Может так и должно быть? Может ей и не стоит заходить в этот дом? Но пока разум и совесть пребывали в нерешительности, голос сердца шептал, что это ее шанс узнать правду, и она в очередной раз принималась за работу. И когда казалось, что хуже уже и быть не может, зарядил дождь, да такой сильный, что без зонта она промокла в считанные минуты. Решимость все больше отступала, и сомнения становились все сильнее. Мария стояла на коленях и глядела на камень, а потом вдруг вспомнила свой последний визит к психологу, два распростертых тела и слова Виктора Андреевича: "Рано или поздно она все равно все вспомнит. Память уже возвращается. Пока она жива, мы в опасности". И начала разгребать мокрую землю пальцами. Камень засел глубоко, но мокрая земля оказалась податливой, и, наконец, заветный предмет оказался у нее в руках. Камень был небольшим, размером с коробочку из-под печенья, круглую жестяную с фотографиями счастливых детишек. Мария вспомнила, как подарила такую же своему отцу. Он был большим ценителем сладостей. Печенье было двух видов: сахарное и с шоколадной глазурью. Она вспомнила, как они вдвоем сидели на диване в гостиной и лакомились кругляшками печенья, запивая его горячим чаем с лимоном. Она не отказалась бы от такой трапезы и сейчас. Насквозь промокшая, продрогшая Мария держала камень, не решаясь выполнить задуманное, и умирала от голода. А ела ли она с утра? И с ужасом поняла, что последний раз у нее во рту побывал всего лишь ломтик батона, и было это вчера днем. И откуда у нее только берутся силы? Но размышлять по этому поводу не было времени. Наверняка она стоит здесь с этим чертовым камнем уже не меньше часа. На самом деле прошло не более трех минут, но в сознании Марии время текло непостижимо медленно. Ей казалось, что целую вечность она бьет по мокрому замку, но было всего три удара; что он настолько прочный, что скорее у нее отвалятся руки, чем эта чертова железка, хотя он был настолько хлипким, что его можно было легко сбить простым ударом ноги. Казалось, что грохот стоит такой, что слышно в самом начале улицы, что тоже было неправдой. Наконец, как в замедленной съемке она ступила на мокрую дорожку из гравия и оказалась на территории настолько знакомой, что перехватило дыхание. Мария помнила дощатый настил, змеей тянущийся вдоль дома и знала, что под одной из досок валяется упаковка из-под мармелада, которую каждый раз забывала выбросить. Узнала и высокую зеленую железную бочку, потому что сама красила, зеленый цвет был любимым, и, спустя какое-то время, хотела ее оживить, подрисовав глаза, нос картошкой и улыбку. Мария в нерешительности сделала еще шаг, и тут же воспоминания посыпались на нее стремительнее, чем схождение лавины в горах, и, если от последнего можно было как-то спастись, то от прошлого нет.