— Вы жестоки. — Не больше, чем вы. Продолжайте рассказ, Нойтер. — Юра стал свидетелем смерти одного ученого. Он все рассказал моей дочери, и они оба, конечно, стали для нас угрозой. — Дайте догадаюсь о том, как вы узнали, что Юлиэтта в курсе. Вы поставили на одежду Юры прослушку. Губы Нойтера коснулось что-то наподобие улыбки: — Прослушка была на его телефоне. Стоило только держать его включенным. Я хотел только убрать ненужные воспоминания из их памяти. Я столько лет работал над этим средством. Оно было безопасным. — А как же головные боли? Обмороки? — Это ерунда — мои первые опыты приводили к моментальной остановке сердца. — Доброта не ваш порок, — Александра доела картофель и откинулась на спинку стула, — Юра стал сопротивляться и поэтому… погиб. Но почему опыты с памятью привели к слежке и убийству психолога? И зачем вообще была эта игра в психолога? — В моем бизнесе предостаточно влиятельных людей и не всем понравилось то, что я придумал, ведь обычно свидетелей мы просто убираем. Оставить в живых — это серьезная угроза. Вы не представляете, скольких людей мне пришлось убеждать в правильности своей идеи, а ведь я не мог сказать, что она моя дочь. Это сразу подвергало ее жизнь опасности, ведь у меня есть конкуренты, а еще враги. Знаете сколько раз по их вине закрывались мои филиалы? — Опасности?! — Александра подалась вперед и грудью двинула поднос. — А вы не подвергали ее опасности?! — Я уже сказал, я ее защищал. Сами бы вы что выбрали: потерять память или стать трупом? — Жить честно. Наступила тишина. Затем Нойтер продолжил: — Вы можете считать меня зверем, убийцей, кем угодно, но я люблю свою дочь. Александра закатила глаза. Как же часто преступники произносили прекрасные слова, но разве это меняло суть их поступков? Если ты убил, то убил и не важно, какие тебя при этом преследовали мысли. Нойтер отхлебнул воды: — Этого ничего не было, если бы Ирчин прислал мне на проверку биографию Юры, как это делал с другими кандидатами, но в этот раз он просто положился на слова Королька. Старик вздохнул и продолжил: — Я убрал все воспоминания Юлиэтты, в частности, о ее семье и уничтожил все личные вещи, которые хоть как-то могли напомнить о муже или дочери. Я вложил ложные воспоминания и, по сути, дал ей новую жизнь. Сделать это было просто, ведь из родственников у нее остались только две тетки, проживающие в Калининграде, они общались иногда по скайпу. У Юры никого не было. Некому было их искать. Да, знаю, в новой жизни у моей дочери не было ни мужа, ни дочери, но зато моя дочь была жива! И жила она на своей настоящей квартире, между прочим. Александре было настолько противно сидеть за одним столом с этим "праведным" чудовищем, что она еле сдерживалась, чтобы не встать и уйти, но Нойтер ответил еще не на все вопросы. Она решила ускорить разговор. — Мужа вы убили, дочь забрали. Где она была все это время? — Она была у моей матери под Питером. Это же все-таки моя внучка, я не мог ей навредить. И Ирчин не мог — он обожает детей. — Повезло малышке, — с сарказмом произнесла детектив. — Моя мать была прекрасной прабабушкой. Я звонил ей каждый день и узнавал, как Катюшка. Поверьте, у нее все было хорошо. Моя мать каждый день пекла пироги, блины, варила компот, а ведь ей почти девяносто! Александра молчала. Есть совсем расхотелось. Неужели этот старик действительно считал, что они с матерью совершают добро?! — Я знал, что рано или поздно память начнет возвращаться, — продолжал Нойтер. — Задача моих людей была в том, чтобы, скажем так, исправлять эти воспоминания. И все шло нормально до того дня. — Когда вы зачем-то убили психолога, — подсказала Александра. — Это дело вообще никак не связано с моей дочерью, — вздохнул Нойтер и пояснил. — У Ромы и Ани был роман, но Аня нравилась еще одному из наших. Неуравновешенный тип был, хотя и когда-то работал в ФСБ. — И я так понимаю в порыве ревности, он убил психолога и администратора и искать его нет смысла. — Да. Он сам рассказал о случившемся и о том, что использовал наградное оружие. Так сказать, вспомнил прежние забавы… А мне ничего не оставалось, как убрать его, ведь он убил своих. Кто знает, что еще он мог натворить. Александра с презрением отметила, что для Нойтера — убить это просто что-то натворить. Надо будет так и сказать родителям, когда они в очередной раз спросят какая цель ее работы — ловить преступников, которые что-то натворили, например, убили. Всего-то. — Но почему он не убил вашу дочь? Она была в кабинете и могла видеть, что произошло. Могла его опознать. Нойтер ответил с грустной улыбкой: — Счастливый случай, невероятно счастливый. Он осознанно шел на убийство и подготовился. Моя дочь в его планы не вписывалась. От машины мы, конечно, тоже избавились, — продолжил Нойтер. — Но появилась новая проблема. Королёк взбесился, ведь убили его родную сестру. Должен сказать, что она всего год назад приехала в Питер. До этого жила в Москве, и они с братом практически не общались из-за каких-то семейных неурядиц. Но когда она переехала сюда, их отношения наладились. К тому же Королёк помог ей с работой. Я хорошо плачу. Его губ коснулась легкая улыбка, Александру передернуло. — Королёк возненавидел меня и переметнулся к Ирчину, к тому же ему всегда было мало денег. А работа на два фронта — и деньги лопатой. Я знал, что мой самый близкий друг устраивает мне подставы, но не думал до чего это может дойти. Он сделал паузу и тихо добавил: — Я думал, что его имени в названии компании будет достаточно. Оно даже идет перед моим! Я не думал, что он может так далеко зайти. А потом Ирчин начал меня шантажировать, говорил, что, если я не отдам ему свой бизнес, моя дочь умрет. Я думал, он меня пугает, все-таки мы со школьных лет были друзьями. — Но вы совсем не знали своего друга. — Оказалось так. И, конечно, я не знал о том, что Ирчину известно кто такая Юлиэтта. А потом он сообщил о том, что держит ее в лаборатории. Нойтер замолчал. История закончилась, и он впервые за все время разговора притронулся к оливье: вилкой накалывал кусочки колбасы и отправлял в рот. Затем поднял глаза и спросил: — Это все? Или вы хотите узнать что-то еще? — А зачем вы так часто обращались к Алексееву? — К тому доктору? Вы должны понимать, работа в лаборатории связана не только с лекарствами, но и с… — Химикатами, — догадалась детектив. — Именно. Сначала у нас в штате были свои врачи, но не сложилось. А вот с доктором Алексеевым, — он ухмыльнулся, — договориться оказалось несложно. Мы должны были быть уверены, что нашему здоровью ничего не угрожает, ведь в наших условиях любая царапина могла стать последней. Он устало вздохнул: — Теперь все? — И последнее, — Александра откинулась на спинку стула. — Ради любопытства ответьте, документы с именем Мария вы сделали из-за широкой распространенности этого имени? — Нет, это имя моей матери. — А девочке вы сообщили, что вы ее дедушка? — Нет, и я, и мать молчали. Я ведь все-таки не дурак. — Это как посмотреть. Нойтер устало вздохнул. Его лицо было бледным, а когда он снова заговорил, голос звучал совсем тихо: — Теперь вы разрешите мне побыть с дочерью? Александра поднялась из-за стола. Не вызывал этот человек в ней больше ни жалости, ни сострадания. Она представила, как тяжело было маленькой девочке без родителей, и как больно Юлиэтте осознавать, что теперь она будет воспитывать дочь одна, и без колебаний ответила: — Она считает, что ее отец умер. Так и есть. В вас уже давно умерло все человеческое. Вы лишили собственную дочь мужа, разлучили с ребенком и чуть ее саму не лишили жизни. Вы мертвы и для нее, и для общества. Я знаю, вас вряд ли посадят. Ваши связи, Нойтер, признаться, весьма обширны, но одно могу сказать точно — вас ждет одиночество. — Вы не в праве лишать меня… — он вскочил, побледнев еще сильнее и прижав руку к груди; неожиданно для всех свершилось правосудие — сердце старика остановилось. Глава 30 Она заклинала себя не плакать, чтобы не пугать ребенка, но как только в палату вошла Александра, а из-за ее спины выскочила Катюшка, не выдержала. — Мама! Мамочка! — девочка вскарабкалась на койку и крепко обняла Юлиэтту. — Я так соскучилась! Мама! Мамочка! Я была у одной бабушки, и она мне готовила блины с шоколадом, представляешь! А еще пекла пироги с яблоками и каждое утро покупала новые заколочки. Смотри, видишь какие красивые черепашки у меня на голове? А еще есть с дракончиками, котиками и уточками. Мама, почему ты плачешь? Ответила Александра: — Твоя мама приболела и пока не может говорить. Она тоже очень по тебе скучала и ей нравятся черепашки. Юлиэтта благодарно улыбнулась, вытерла не иссякающие слезы и снова прижала дочь к груди. — Ты меня задушишь, мамочка! Давай ты больше не будешь меня отправлять к этой бабушке. У нее очень вкусные пироги и мне нравится ее кот Ванька, но я хочу быть с тобой и папой, договорились? А где папа? Юлиэтта задрожала всем телом, рыдания душили.