— Ричард Гир, метамфетамин, — пояснил я. — И как она отреагировала? — Посмотрела так, будто я дерьмо на ее подошве. — А что, разве не так? — Не много ли понтов для девчонки, которая мыло пьет… Я кивнул: — Перед смертью Мартин Вик сказал мне, что не убивал Муров. Ты провел с ним в камере почти год. Тебе он такое говорил? — Что невиновен-то? — Полубокс ухмыльнулся, потом заржал. — Да если ты этому веришь, то у меня жопа с мишленовской звездой. 9 Из гостиничного номера доносился смех. Рядом с дверью стоял поднос с пустыми тарелками. Мы не знали наверняка, где Слоун, но решили, что он, как и большинство столичных репортеров, приехавших освещать события вокруг смерти Вика, остановился в гостинице «Холидей-Инн» на Оксфорд-роуд. На ресепшене подтвердили догадку и сообщили, что его номер на втором этаже. Наоми ничего не сказала ни про разбитый столик Полубокса, ни про другие эпизоды моего грубого поведения, но, кажется, старалась держаться чуть дальше от меня. Я негромко постучал в дверь. — Никого нет, — отозвался Слоун и пьяно захохотал. — Это полиция, Чарли. Если что, мы попросим и дверь откроют. Послышались голоса, потом шаги. Слоун приоткрыл дверь, я тут же ее распахнул. — Я не один, — предупредил он. В номере царил абсолютный беспорядок. На полу валялись полотенца, постельное белье, одежда, бутылки вперемешку с обертками от фастфуда. Штора была задернута, и свет шел только от беззвучно работающего телевизора с круглосуточными новостями. На кровати в полутьме торопливо одевалась женщина. Она натягивала одежду и возмущенно тараторила на каком-то языке, похожем на румынский. Слоун посмотрел на меня пьяным взглядом: — Все мы люди, все мы грешны… Все так же с руганью женщина подошла к двери, и стало ясно, что она беременна. Слоун не обращал на нее внимания. — Где бумажник, Чарли? Он закатил глаза и кивнул на прикроватную тумбочку. Я достал из бумажника две купюры по пятьдесят и протянул их женщине. Она улыбнулась, сказала еще что-то Слоуну, запихала купюры к себе в сумочку и вышла, на ходу одергивая юбку. Я открыл занавески, распахнул окна. Слоун зажмурился от света. Похмелье ни с чем не спутать, а судя по виду Чарли, у него оно было уже трех- или четырехкратное. С грацией мусорного бака на колесиках он добрался до кровати и распластался на ней, закрыв лицо рукой. — Сочетаете работу с отдыхом? — спросила Наоми, все так же стоя у двери. — Я ей помогал… — Правда? Какой у нее срок? Пять, шесть месяцев? — Считайте это временной нетрудоспособностью. — Лучше не буду. — Похоже, вашу коллегу это задевает. — Слоун, прищурившись, посмотрел на меня. — Ох уж эти сердечные раны, да, Уэйтс? Наоми шагнула к нему: — Поговори еще обо мне так, будто меня здесь нет, и вылетишь из окна, Чарли. Тогда будет не только сердечная рана. Слоун посмотрел на нее; его лицо побагровело. — Как можно насобирать столько дерьма в одном месте? Ты же просто купаешься в нем. Или каким ты там сейчас стилем плавал? — сказал я. — Вы двое — как в дурацкой загадке, — проворчал Слоун. — Черно-белое и брешет. Что это? — Твоя газетенка? — спросила Наоми. — Мы чаще вас бываем правы, — сказал он. — И я домашнее задание сделал, Эйдан Уэйтс. — Он посмотрел на Наоми. — Твой напарник — фигура чрезвычайно многогранная, красавица. Судя по тому, что говорят мои друзья в полиции, у паршивца дюжина обличий. От копа до преступника. — И я их очень легко меняю, так что давай завершим это дело побыстрее. Мало того что ты утаил, кто продал тебе фотографию, так еще и оказалось, что это главная подозреваемая. — Да не встречался я с ней. Откуда мне знать, что она у вас проходит как главная подозреваемая? Честно говоря, я вообще не думал, что вы так глубоко копнете. — Как ты ее нашел? — Не с той стороны заходишь, сержант. Это она меня нашла. Прочла несколько моих статей о Вике за разные годы. Спросила, надо ли мне фотографию его подыхающего. Я ответил, да, большое спасибо, сколько это будет стоить. Она сказала, десять штук, в итоге сторговались на пяти. — Слоун натужно пыхтел; лицо его приобрело цвет сырого мяса. Звучало правдоподобно. И объясняло, как девица умудрилась заплатить Полубоксу целую тысячу. — А потом? Слоун развел руками: — Прислала мне фотографию. — Расплачивался наличными? — Положил в ячейку в супермаркете. — Как узнал, что фотография подлинная? Вика давно не фотографировали… — Девчонка сказала, что нашла человека, который может его опознать. — А кто знал, как выглядел Мартин Вик в последнее время? — Сраная куча вертухаев? Мне наплевать кто, главное, чтоб по-настоящему… — Но она ведь нашла не вертухая? — Какого-то бывшего сокамерника. — Слоун пожал плечами. — Сказала, если я добуду его адрес, она сделает остальное… — Свою часть уговора она точно выполнила. А ты отдаешь себе отчет в том, что если она — наемный убийца, значит ты с помощью своей газеты навел ее на Мартина Вика? Впервые за все время нашего знакомства Чарли Слоун не сразу нашелся что ответить. — И это помимо того, что ты сдал его местонахождение человеку, который покушался на его жизнь за последние полгода. — Не я сдал ему адрес, а она. — По тонкому льду ходишь, Чарли, с твоей-то конституцией… Слоун посмотрел на Наоми: — Слышала, красавица? Он смеется над моим весом. — Нет, смеяться я буду, когда протащу тебя в исподнем и наручниках через вестибюль. — Я подождал, пока Слоун представит картинку. — Не самый удачный способ выйти из гостиницы, кишащей репортерами. Кстати, мы только что навестили сокамерника Вика. Тот еще тип… — Ну-ну, — протянул Слоун. — Оттоптались на каком-то бомже и думаете, он мне теперь шею свернет? Ты забываешь, что я не сводил их друг с другом, а только нашел адрес. Откуда я знал, что все так обернется? У этой девчонки язык хорошо подвешен. Это она пожар устроила? — Хорошо язык подвешен? — переспросила Наоми. — Ты же сказал, вы не встречались. — Есть такая штука. Называется телефон, — парировал Слоун. — Гони номер.