— Опаньки, — изумленно сказал он, а сигарета безучастно повисла на нижней губе. Так и замер статуей мыслителя. Майка на босу грудь, морда, как и полагается, наглая, щетинистая и неполнозубая. Я приметил еще два тела — один на ковре лежит, отдыхает. Другой у кресла, рядом с шкафом-стенкой валяется. — Иди отсюда, по-хорошему не понял⁈ — пришел в себя Макс, слюни в стороны брызжут, глава навыкат. Рука — раз, и к ножу потянулась, там у него на столе, на газетке перекус разложен был — огурчики, помидорчики из засолки. — Мужики, наших бьют! — заорал Максимка. Это у них, по ходу, клич такой был. Тела, что только что валялись бездыханными, глаза открыли, как на автопилоте начали подниматься, что-то мыча. Один бутылку в руку взял, другой граненый стакан. И вот эта вот троица на меня двинулась, пояснять, что я не прав. — Че, козел, а, — Макс нож из руки в руку перекинул и пырнул в воздух. — Опа! Че ссышь? Я попятился, оглядываясь, уперся в стул со спинкой и им отмахнулся. Чем алкашню только на ответные действия спровоцировал. Они бросились на меня одновременно, втроем, кто чем замахиваясь. От удара бутылки я уклонился, проваливая алкоту, но ударить не успел, второй герой меня стаканом огреть решил — пришлось из рук его выбивать. Я ударил по запястью мужика кончиком ботинка, заставляя разжать руку. Стакан на пол было упал, но я его в воздухе умудрился перехватить и с разворота обрушил удар в висок Максу, исполнив подобие бэкфиста. Макса повело, и тот, теряя равновесие, к окну пошел, словно пританцовывая. Я как будто бы случайно ногу бедолаге подсек, и еще более случайно схватил за шкирку, координируя «полет». Так бы Максимка в стенку головой врезался, а с корректировкой — вылетел в окно. Приземлился с хлопком и воплем: — Моя нога… Живой значит, ну, в принципе, со второго этажа не высоко падать. Я выглянул и обнаружил проблемного жильца в клумбе среди бычков, он за ногу держался и выл. Другие юные таланты снова на меня поперли. Я взял за шкирку того, у кого стакан из руки выпал, и поволок по полу, к второму, который к новой атаке готовился. Второго тоже за шкирку взял и, как два одиночества, позволил им встретиться — головами. Тук… алкаши как подкошенные на пол завалились. А я, отряхнув руки, пошел дверь Лене открывать. — Заходи, хозяюшка. Лена в квартиру залетела с сжатыми кулаками, наизготовку. — Где эта падла⁈ Ой… что они тут устроили! — Да вот решил из окна выйти, — я плечами пожал. — А этих двух в сон потянуло. Хозяйка презрительно на тела посмотрела и к окну бросилась, завидела алкаша. — Живой! Я ему сейчас покажу, кто тут корова! Начала разбросанные по комнате вещи Максима собирать и из окна выкидывать, прямо ему на голову. Я молча наблюдал за происходящим, дожидаясь, когда Лена с арендатором счеты сведет. Свою часть договора я выполнил, а как именно она очистит площадь от чужого барахла — это мне без разницы. Глава 18 — Прости, хозяйка, никакая ты не корова, — это Максимка в себя пришел и смекнул, что произошло. Протрезвел сразу, к окну на коленях подполз, прощения вымаливать. Нога у него оказалась не поломанной, был бы трезвый, убился бы нахрен, а так даже от скорой, которую ему предложила вызвать сжалившаяся Лена, алкаш отказался. — Поздно пить боржоми, когда почки отвалились! С этими словами хозяйка, поднапрягшись, выбросила из окна самогонный аппарат, а следом — целый ящик самогонки. Макс дельцом оказался крупным — целую партию для сбыта приготовил. — Что ж ты творишь, мондовошка! — алкаш за голову руками схватился, видя, как разлетелся на куски, ударившись об асфальт, его самогонный аппарат. Я в их разборки не лез, всё равно мужику облом — хату я обратно не отдам. Придется ему теперь к женушке возвращаться и клясться-божиться, что все осознал, «друзей» из жизни вычеркнул и вообще пить бросит — Давай, гуляй! Будешь знать, как на баб руки поднимать! — Лена занавеску на окне задернула. — А с этими-то что делать? Она всплеснула руками, глядя на два тела, ушедших обратно в «спящий режим». Я пожал плечами, взял товарищей алкашей за шкирку и отволок по очереди в коридор общаги. Не совсем же они недвижимые. Очухаются да пойдут восвояси. Полагаю, желание дальше выяснять отношения у них после моей воспитательной работы пропало. А таких гадюшников, как они в квартире Лены развели, по району еще не с один десяток точно найдется. Каждый уважающий себя алкаш такие же точно посиделки в собственной квартире устраивает… если она у него, конечно, есть. А в эти времена квартиры у алкашей еще были. Не всех черные риэлторы подчистили. — Ну что, Лена, как и договаривались — бухариков я выселил? Жить здесь буду. — Спасибо тебе большое, — просияла Лена. — И Зауру низкий поклон! — Ты лучше мне квартиру в порядок приведи, к вечеру успеешь? Прибраться здесь действительно стоило. Если хозяйка и драила здесь что-то пару дней назад, то алкаши оперативно успели все засрать. Горы немытой посуды, какие-то разводы, еда засохшая на диване — в общем, как в хлеву. — Ну… — Лена огляделась, тяжело выдыхая. — Постараюсь. Грязь, конечно, эти засранцы знатную развели, а у меня, как назло, у сестры день рождения сегодня. Мою голову вдруг посетила одна любопытная мысль. Я к окну подошел, на улицу выглянул и свистнул Максимке, который пытался собрать все запчасти своего самогонного аппарата. — Э! Сюда иди, Урфин Джюс. Алкаш, понимая, что это я его кличу, вздрогнул, голову в плечи втянул. — Не бойся, трогать не буду. Работенка для тебя есть. Она покивал, в подъезд двинулся. Лена на меня вылупила глаза — немая сцена. Не поняла хозяйка, зачем я алкаша обратно зову, если только что под зад ногой из окна выкинул. Поймет сейчас. Максимка, испуганный совершенно, в квартиру всё-таки заглянул, не ослушался. Я пальцем поманил его к себе. — Что, вредитель, кто в хате срач устроил, не в курсах? — спросил я и за плечи «ласково» приобнял. — Короче, Максимка, к вечеру тут надо прибраться, Лене помочь. Бери своих охламонов пропитых и организуй трудовой отряд. Справишься — считай, хозяйке не должен ничего. Еще сверху тебе, на догнаться дам. — Мне такой помощничек сто лет не сдался, я лучше сама все уберу… — прошипела хозяйка, аж пунцового цвета стала от возмущения. — Да пусть сама… — попытался было подхватить алкаш, понимая, куда я клоню. — Это дело бабское, я не… Но запнулся, едва я его крепче обхватил. — А я уже хозяйке сказал, что вы здесь все языком вылижете, ей на день рождения идти, а мне заселяться. Обманул я, что ли, хозяйку? — Вылижем! Помогу, ща только мужиков поставлю на ноги… — Слышала, Лена? Я ключи от хаты возьму, закрыться они не смогут, а дальше мы уже без тебя разберемся, день рождения сестры — это святое, вон Максимка тоже так считает, да? Да поставь свой агрегат, все одно на свалку ему. Вперёд, приступайте к общественно-полезному труду. Макс головой отрывисто закивал. Ну и пошел своих корешей-собутыльников в чувство приводить. Дружки с тех пор, как я их в коридор утилизировал, принялись очухиваться — кряхтели там что-то за дверьми. Лена меня под локоток взяла, в сторону отвела. — Ты уверен? — скривилась она. — Они ж, только ты за порог выйдешь, либо забарикадироваться попытаются и ужрутся, либо из хаты то ценное, что осталось, вынесут. Знаю я таких. — Доверять надо людям, хозяйка, — успокоил ее я. — Тебе-то что переживать, квартиру ты мне передала, взятки гладки. — Ну смотри, тебе же с ними потом сюсюкаться, — после некоторого колебания согласилась Лена. — Держи ключи и делай, что хочешь! Мне правда к сестре пора, двойное тебе спасибо, кстати. Она выдала мне ключи и пошла на выход, явно хотела побыстрее смыться, пока алкаши не вернулись. Я взглядом ее проводил. — Ну че мужики, готовы к труду и обороне? — поторопил я этих синюшников. На самом деле я преследовал более меркантильные цели, чем могло показаться на первый взгляд. Мужики эти, во главе с Максимкой, не были совсем уж пропитыми. Эти из числа тех, кого отмоешь, приоденешь — и вполне себе вид товарный появляется. Так что алкаши алкашами, а Макс с друганами мог мне в будущем понадобиться. Как? Не придумал пока, но преданных сторонников и дешевую рабочую силу в этом мире мне пора набирать. Вот и убраться их я просил для того, чтобы потенциал товарищей оценить. Насколько эти экземпляры надежные и сговорчивые. В квартиру завалились все трое. Видок, конечно, у мужиков жуткий был — глаза косят, волосы торчат клочьями, самих из стороны в сторону бросает от выпитого. Не падают только потому, что друг за дружку держатся. — Ты, Макс, за старшего, я, как темнеть будет, обратно приду и работу приму. — Слышь, Гена, так этот козел нас мутузил? — зашептал один из алкашей, в меня мутными глазами всматриваясь. — Я тебе дам — козел, Ваня! Ить… Максимка на своего другана замахнулся, первым на ус намотал, что восстание против меня не стоит поднимать. Может, кольцо кладбищенских на руке разглядел? — Это уважаемый человек… как вас зовут? Не спросил сразу, — продолжил он. — Бойцом зови, — не стал я называть своего настоящего имени. — Оно понятно, что боец, — сказал Гена, потирая шишку на лбу. — Ты мужикам объяснил, что делать надо? — спросил я. — Хату вылизывать, объяснил. — Еще раз, ты, Максимка, остаешься за старшего. Это означает некоторую ответственность, понял? Гена и Ваня забурчали, убираться они явно не хотели, а что хотели, так это в полубессознательном состоянии на полу лежать, отходняки у мужиков начались. Но вслух и прямо отказываться уже никто не стал. — Ну че, погнали, мужики? — пожал плечами Макс. И алкаши начали прибираться. Я пару минут постоял, посмотрел, как они грязную посуду собирают. Ну и уходить собрался. Но прежде к себе снова Максимку подозвал.