— А ты хотела другого? — спрашивает он со странным блеском в пустых глазах. — Может быть, что-то извращенное? — Еще чего. Не буду отрицать, что такие мысли действительно посещали мою голову после того, как он устроил засаду перед особняком Язычников и привел меня сюда. Он определенно дал понять, что в этой его игре есть что-то большее. А может быть, это еще один способ запудрить мне мозги, и мне нужно перестать нервничать. — Вот тебе совет, — он поглаживает коня, которого съел несколько минут назад, между пальцами. — Не обязательно спорить со мной по любому поводу. Хотя это и заводит во время секса, в остальное время меня это не волнует. — Вот это новость. Меня не волнуют твои предпочтения. — А стоило бы. Учитывая, что в дальнейшем они будут занимать центральное место в твоей жизни. — Не много ли высокомерия? — На мой взгляд, в самый раз. — Твое мнение, как и вся твоя личность и существование, ужасно несовершенно и нуждается в отчаянном переосмыслении. — О? — он зажал коня между указательным и средним пальцами. — А я-то думал, что до сих пор прекрасно справлялся. Я с невинной ухмылкой сбиваю его ладью. — Ты ошибался. Но никогда не поздно начать быть порядочным человеком. — Мысль о порядочности надоела мне до слез, поэтому я склонен проигнорировать это предложение. — Почему? — Я не придерживаюсь праведных взглядов, к которым стремится большинство людей. — Мне ли не знать. Ты больше заинтересован в хаосе и беспорядке. Улыбка растягивает его губы, и я на мгновение отвлекаюсь от доски. Все, что мне остается – это смотреть, как в его обычно мертвых глазах мерцает свет, посылая в них яркие искорки. И эта уже не та его обычная дразнящая ухмылка с примесью сардонической иронии. Пожалуй, это самое близкое подобие улыбки на его скульптурном лице. И я имею в виду не то, что у него острая челюсть, а то, что он действительно так же холоден и безэмоционален, как и его статуи. — Туше. Я прочищаю горло, а затем показываю: — Как насчет того, чтобы для разнообразия заняться чем-нибудь другим? Ты можешь начать с маленьких шагов. — Например? — Может быть, перестанешь похищать людей и увозить их против их воли? — Но как еще я смогу заполучить все твое внимание, которое не будет запятнано нянченьем с Майей или преследованием Язычников, как будто ты потерянный щенок? — он толкает свою вторую ладью, снова ставя ее в явно уязвимое положение. — Не говоря уже о ненужном времени, которое ты проводишь с моим братом. Спойлер: девушки предпочитают меня ему. — Ну, они совершили ошибку всей своей жизни. Брэн гораздо симпатичнее тебя. На самом деле, вы на разных планетах и даже не сравнимы, — я сузила глаза на ладье. Во что он играет? Должен быть какой-то тайный ход, который он пытается провернуть, но какой? Он уже потерял одну ладью, а жертвовать второй сразу после первой – просто безрассудство. — И все же ты кончила на мои пальцы, и это моя сперма украсила твое милое личико. Я рывком поднимаюсь, мое внимание переключается на него. Его черты заслоняют тусклый свет свечей и чистый садизм. Нагловатая ухмылка снова сползает с его лица. Внезапно он кажется крупнее и мрачнее, чем я помню, как будто за несколько секунд он прибавил в росте несколько сантиметров. — Перестань говорить со мной в таком тоне, — показываю я. — В каком? — Как будто я твоя игрушка. — Я предпочитаю «будущая кукла для траха». — Скорее, твой Мрачный Жнец, потому что я перережу тебе горло, пока ты спишь. Он смеется. — Ты такая грозная, что я хочу тебя съесть. — У тебя будет несварение желудка, придурок. — Оно того стоит, муза. — Не уверена, что ты будешь думать так же, когда будешь захлебываться в луже крови. — Кровь. Пальчики оближешь. Ты сегодня продолжаешь ставить галочки в списке моих извращений, — он притворяется шокированным. — Ты все-таки навела обо мне справки? — Нет, даже если бы ты был последним доступным мужчиной. — Последний доступный мужчина для других? Нет. Для тебя? Весьма вероятно. Я качаю головой, даже когда делаю свой ход, решив не сбивать ладью, чтобы не попасться в его возможную ловушку. Мое тело наполнено необъяснимой энергией, которой у меня никогда не было во время игры в шахматы, даже с самыми опытными игроками, с которыми я имела честь сталкиваться. Сильные эмоции чуть не лопаются по швам с каждой секундой, и это пугает меня до чертиков. У меня не было такой интуитивной реакции с того ужасного дня. Только теперь это принципиально другое и сбивающее с толку волнение. На самом деле, чувство похоже на то, когда я ахнула, отшатнулась и довела себя его пальцами до оргазма. Или когда он входил и выходил из моего рта и использовал меня, чтобы достичь своего пика. Я нуждаюсь в этом захватывающем безумии, но все еще корю себя за то, что хочу этого от психопата Лэндона. — Не льсти себе, — показываю я. — И еще, зачем все эти свечи? Они для твоих друзей-демонов, которые сидят у тебя на плечах и нашептывают гадости? — Они для моей сквернословящей демонической леди. Я хмурю брови. — Я не люблю свечи. — Но тебе не нравится темнота – часть информации, которую я обнаружил прошлой ночью, когда ты на мгновение растерялась. Полагаю, это связано с причиной, по которой ты отказываешься позволить миру услышать твой голос. Мои губы приоткрываются, и я смотрю на него так, как будто он инопланетянин, пришедший с единственной целью уничтожить человечество. — По твоему лицу видно, что ты удивлена, откуда я знаю об этом. Для меня читать людей естественно; они довольно предсказуемы и ужасно скучны, — он делает паузу, поджимая губы, как будто не хочет признавать того, что последует дальше. — Ты не такая. Предсказуемая и скучная, я имею в виду. Потому что, хотя я и уничтожил твой страх, я все еще не могу понять его причину. Я впечатлен. Другие на твоем месте не продержались бы и нескольких часов, но ты по-прежнему держишься стойко. Я одобряю твою решимость. — Должна ли я чувствовать себя польщенной? — Желательно, — он опирается локтями на колени и складывает пальцы домиком у подбородка. — Но сначала давай разберемся с этой тайной. Я съедаю его коня. — Если под тайной ты подразумеваешь ситуацию с оторванными яйцами, от которой ты будешь страдать к концу сегодняшнего вечера, то конечно. Давай попробуем. — Прекрати хотя бы на секунду думать о насилии, — он выдвигает своего ферзя, чтобы защитить свою ладью. — Меня больше интересует инцидент, из-за которого у тебя пропал голос. Расскажи мне побольше. — Нет. — Пожалуйста? — Нет. — Как насчет милая, пожалуйста? — Все еще нет. — Жаль. Я думал, ты сломаешься из-за моего тщательно созданного очаровательного образа, но тебе не нравятся милые и обаятельные, не так ли, маленькая муза? У меня такое чувство, что ты предпочитаешь, чтобы за тобой гнались и загоняли в угол, пока ты борешься за свою жизнь. Я сбиваю его королеву с широкой ухмылкой, затем бросаю ее в него. Он ловит ее, лукаво изгибая свои великолепные губы. — Давай попробуем еще раз, и мне нужно, чтобы твой разум был открыт для других вариантов, кроме «нет», — он гладит свою мертвую королеву так, как гладит свои бесчувственные статуи. — Ты можешь рассказать мне о причине твоего молчания, или, как второй, менее предпочтительный вариант, мы можем обсудить твои извращения. — Как насчет «нет» на оба варианта? — Давай заключим пари, — говорит он, полностью игнорируя мои слова. — Если я выиграю, мы поговорим о ситуации с молчанием. Если выиграешь ты, то об извращениях.