— Но. Но… — бедная Марго чуть не прослезилась. — Мы же там указали, что нам требуется мужчина до сорока пяти лет… — И все? — уточнила настырная бабка как бы даже с укоризной. — И все, — подтвердила Марго виноватым тоном. — Ну, раз так, — опершись на подлокотник, Шапокляк грузно поднялась с дивана. — А то я думала, у вас солидная фирма… — А с чего вы взяли, что она у нас не солидная? — почувствовала я себя оскорбленной. — А с того, что это несерьезно для солидной фирмы без хорошего секретаря обходиться. А у вас его нет, как я понимаю, — ей-богу, эта Шапокляк была какая-то бронебойная. — Что касается меня, то у меня очень богатый опыт в этой области. Более сорока лет на Кондратовском ликеро-водочном оттрубила! Пять директоров за это время сменилось! — Что вы говорите? — подобострастно заахала Марго. Такое впечатление, что не бабуся к нам наниматься пришла, а мы к ней. — А теперь вы, значит, оттуда уже уволились? — Вынуждена была. Три года назад, — скорбно поджала губы Шапокляк. — Но с моим опытом, сами понимаете… — Да-да, — Марго многозначительно наморщила лоб. — А как вас зовут, извините? — Валерия Леопольдовна, — с достоинством отозвалась старуха. — Ну, тогда, знаете что, — Марго заботливо подхватила ее под локоток, ненавязчиво в сторону прихожей направляя, — оставьте нам, пожалуйста, свои координаты, по которым мы могли вас найти. А то у нас еще штаты окончательно не утверждены. И, помните, мы вам не отказываем, и обязательно рассмотрим вашу кандидатуру на расширенном заседании. Причем, в первую очередь. А я, следуя за ними по пятам, дивилась и строила догадки, кого к нам в следующий раз нелегкая принесет, после желторотого менеджера и спесивой перечницы с большим опытом. Не иначе, какого-нибудь тимуровца. Ну, и на кой ты ее обнадежила? — напала я на Марго, едва она неуемную старуху выпроводила. — Еще будет теперь пороги оббивать! А она меня ошарашила: — Ну, знаешь, такими кадрами, как эта Валерия Леопольдовна не разбрасываются. Может, еще и пригодится. — Да ты че? — ошалела я. — Хочешь эту грымзу на шею нам посадить? Да с ее богатым опытом мы будем у нее на побегушках! — Да нет, я не в этом смысле, — загадочно молвила Марго, — хотя… Она уже три года как уволилась и, скорее всего, далеко не по собственному желанию… А впрочем, чем черт не шутит. Однако этим она мою тревогу не уняла: — Эй, ты не очень-то темни! Давай лучше сразу карты свои выкладывай! — Да в том-то и дело, что нечего пока выкладывать, — грустно пожаловалась Марго. — Я тут ломаю голову, как нам из вражеского логова последние сведения добыть, потому что без этого наше расследование в тупике. Что, что там происходит? И где все-таки Денис? Боюсь, нам этого не выяснить, — мне ничего не оставалось, кроме как по-братски разделить ее уныние. — Они ж там теперь наверняка такую оборону держат. Комар не пролетит! А Марго вдруг снова таинственность на себя напустила: Ну, насчет комара не знаю, а вот кое-кто другой туда доступ имеет. Та же Кира. — А что Кира? — фыркнула я. — Так она нам что-нибудь и скажет! И вообще, она такая зараза! Дремучей лохушкой меня обозвала, прикинь! — Тогда тем более, стоит поучить ее Родину любить, — объявила Марго, чем в тупик меня поставила. — И как же мы это сделаем? — Да очень просто! Вспомни, что Лиза про найденный пузырек из-под аскорбинки рассказывала, — огорошила меня Марго. — Значит?.. Значит, мы можем ее шантажнуть? — вы не представляете, какой елей у меня в душе разлился, когда мне такие светлые перспективы открылись. Поквитаться с этой заносчивой макакой! — А ты думаешь, зря я кастрюли драила? — хмыкнула Марго. — Вот только как бы нам эту Киру заполучить? Где она живет, мы не знаем, а торчать целый день на Заречной в ожидании, когда она к своей подружке пожалует, утомительно и опасно. Охрана может заметить. Вот если б нам ее на нейтральной территории застукать! — Ха! Нет ничего проще! — с большим удовольствием дала я понять Марго, что тоже не лыком шита. ГЛАВА 19 Салон «Мимоза», как и все основные достопримечательности Кондратова, находится на проспекте Демократов. В двух кварталах от барахолки и аккурат супротив бывшей бани с мраморной лестницей, в которой ныне чертова уйма разнообразных контор и конторок, в том числе и «Рабыня Изаура», точнее «Все для вас». Впрочем, я опять отвлеклась. Сейчас ведь речь о «Мимозе». Так вот, скажу вам по секрету, что несмотря на великие рыночные завоевания, она как была так и осталась занюханной цырюльней, специализирующейся на химических завивках. И в ее пыльных окнах по-прежнему висят обсиженные мухами портреты красоток с прическами, вышедшими из моды еще в те времена, когда проспект Демократов назывался проспектом Коммунаров. Да и внутри там мало что изменилось. Подозреваю, что и сервис особенных перемен не претерпел. В чем я. собственно говоря, и убедилась, изучив на скорую руку вывешенный при входе «Прейскурант услуг населению», где на первом почетном месте все та же химическая завивка значилась, по цене от восьмидесяти до трехсот рублей за голову. Ну, а уже за нею шли помывка волос за сорок рублей, стрижка «модельная» за сотню и «пенсионная» за полтинник. Что касается наплыва посетителей, то его в «Мимозе» не наблюдалось. Так, один-единственный дедок в мужском зале. А женский, тот вообще пустовал. Только две парикмахерши от безделья в телик таращились. Правда, с моим появлением они заметно оживились и в четыре глаза теперь уже на меня уставились. Причем, довольно-таки хищно. — Ну, что будем делать? Химию? — с надеждой в голосе осведомилась плотная брюнетка с творческим беспорядком на голове. — Э-э… — честно говоря, к такой жертве я готова не была, — я собственно… У вас тут Вика работала… — Ах, эта! — фыркнула брюнетка и обернулась к своей напарнице, тощей девице с пережженным перекисью мышиным хвостиком: — Слышь, Надюха, тут нашу фифу спрашивают! — Надо же! — девица посмотрела на меня, как психиатр на пациента-хроника. — Да она давно уволилась… Я в притворном расстройстве зацокала языком: — Уволилась? Жалость какая… Тетка с творческим беспорядком и девица с гидроперитным хвостиком весьма красноречиво переглянулись. Нашла о ком жалеть, без труда читалось в их пренебрежительных взорах. Так вы чего хотели? — брюнетка, похоже, не оставляла заветной мечты осчастливить меня перманентом. Ну не могла же я им сказать, что я всего-навсего хотела б посплетничать с ними о той, которую они столь презрительно фифой величали! Притом что они ее белые косточки, небось, по сорок раз на дню перемывают. Только в непринужденной обстановке. И-эх, была не была! Как говорится, где наша не пропадала! Да постричься… Немного… — я как в прорубь бросилась. — Постричься? Это не ко мне. — враз потерявшая ко мне интерес обладательница творческого беспорядка на голове переадресовала меня тощей Надю-хе. Видно, меньше, чем на химическую завивку, размениваться не желала. — Проходите, садитесь, — кивнула на свое кресло Надюха, и я поплелась в указанном направлении, как вы, наверное, догадываетесь, без всякого энтузиазма. А точнее, как корова на бойню. — Ну, как будем стричься? — безразлично справилась Надюха, завязывая у меня на загривке тесемки клеенчатого фартука. — А может… Может, вы меня просто уложите? — запаниковала я при виде ножниц в мозолистых На-дюхиных руках. Уж больно мне не хотелось быть дважды оболваненной в этой «Мимозе». И тут по шло-поехало. Прежде всего Надюха заявила, что сначала мне нужно вымыть волосы, поскольку они, дескать, грязные, а я ведь только вчера купалась! Ладно, это я стерпела, прекрасно осознавая, что на самом деле ею движет естественное желание слупить с меня заявленные в прейскуранте сорок рублей за помывку головы. В дополнение к тем, которые она сдерет за укладку. Черт с тобой, подумала я, так уж и быть, наживайся за мой счет, само собой, рассчитывая при этом на благодарность с ее стороны. Состоящую, если не в качестве прически, то, по крайней мере, в элементарном благорасположении. Только не тут-то было! Намыливая мне голову, Надюха молчала, как партизанка, даже когда я взвыла из-за того, что она меня чуть не крутым кипятком ошпарила. Всего лишь равнодушно осведомилась: «Что, горячо?», покрутила краны и окатила меня теперь уже ледяной водой. Однако я стоически переносила эти мучения, надеясь таким образом контакт с ней наладить. А эта мымра — чтоб ей пусто было — вместо того, чтобы вовсю трепаться, только мурлыкала себе под нос какой-то фальшивый мотивчик! В конце концов, я не выдержала: — Гм-гм… А эта… Вика, она, не знаете, где сейчас работает?.. — Да нигде! — отрезала Надюха раздраженно, и мне почему-то показалось, что на ликеро-водочную королеву у нее зуб имеется. Правда, тут на мое счастье у ее подружки с фантазийным беспорядком язычок развязался. — А зачем ей работать? Она же у нас теперь богатая! язвительно заметила она. — Ага, — недовольно буркнула Надюха, которая, оборачивая мне голову, так орудовала полотенцем, как будто с манекеном дело имела, — богатая… А полтыщи мне так и не вернула! Зараза! — Не тебе одной! — с готовностью подхватила Надюхина напарница. — У меня она тоже стольник брала. На какие-то таблетки для похудания. А я, дура, дала. А толку-то, она, как была бомбовоз, так и осталась! — Зато кошельки у нас похудели! — фыркнула Надюха и врубила фен, который взревел, как взлетающий «Боинг», а потому попытки развить наклюнувшуюся, было, непринужденную беседу о Вике Москалец мне пришлось приостановить до лучших времен. А они наступили нескоро. Минут через двадцать примерно. А до тех пор мне пришлось скрежетать зубами из-за того, что эта фефела со своим феном в самый неподходящий момент встряла. Когда речь о таблетках о похудания зашла, от которых логический мостик к Кире сам собой перекидывался, поскольку как раз таки она этим добром Викторию Москалец и снабжала. В результате я так изнемогла в ожидании, когда прекратится рычание фена, что совсем уже от процесса укладки отвлеклась. А зря, потому что… Потому что, взглянув ненароком в зеркало, потеряла дар речи. Хотя фен наконец заглох, и вроде можно было бы уже и рот раскрыть. Нравится? — спросила Надюха, заметившая, как я в лице переменилась. — М-м-м… — исторгла я из себя невнятное мычание, в смятении всматриваясь в свое отражение, не будучи при этом полностью уверенной, что оно действительное мое. — Вам очень идет, — заверила меня Надюха и для пущей убедительности поддержкой со стороны напарницы заручилась: — Правда, Кать, ей идет?