— Кто? — застонала я, с трудом продрав глаза. — Да Лиза, конечно. Кто же еще! ГЛАВА 3 — А ты проверила, она ничего у нас не свистнула? — первым делом осведомилась я, высунув нос из-под одеяла. А Марго, та сразу на меня вызверилась: — Ты что совсем сдурела? Девчонка ушла посреди ночи неизвестно куда! Да она, наверное, слышала, что ты про нее говорила! — Вот и хорошо! — зевнула я и повернулась к стенке. — По крайней мере, теперь она знает, что мы не такие идиотки, какими на первый взгляд кажемся. — Да что ты плетешь? — вместо того чтобы спокойно улечься баиньки, Марго продолжала меня трясти. — Ты хоть понимаешь, в каком она сейчас положении? — Слушай, отстанешь ты от меня, или нет? — потянула я на себя одеяло. — Я спать хочу! — Значит, ты в состоянии сладко дрыхнуть в тот момент, когда судьба бедной девушки висит на волоске? — нависла надо мной глыбой неугомонная Марго. — Да, я в состоянии! — рявкнула я, притом что, на самом деле сна у меня уже ни в одном глазу не было. — Еще как в состоянии! — Что? Что такое? — выглянул из детской Стас. Просто удивительно, как это он проснулся. Его же обычно из пушки не добудишься! — Что-что!.. — огрызнулась Марго. — Лиза куда-то ушла! — Как? — Стас картинно за сердце схватился. Типа, совсем от горя убитый. — Почему? — А она нам записки не оставила, — внесла я ясность в этот вопрос и, завернувшись в одеяло, отправилась на кухню. Посмотреть, что она из себя представляет после Лизиного бегства. Оно, конечно, сомнительно, чтобы наша сиротка на кастрюли позарилась, но бдительность никогда не помешает. Особенно после уже известного вам случая с Сонькой. И потом, не стоит забывать про жестяную коробку из-под импортного печенья, в которой мы средства на текущие расходы храним. И которую я, между прочим, на месте не обнаружила! Вот! Полюбуйтесь! — скрежетнула я зубами, указав на опустевшую верхнюю полку, когда на кухню вслед за мной Марго со Стасом пришканды-бали, и еще с минуту наслаждалась их скорбно вытянутыми физиономиями. Пока Стас близоруко в угол не уставился: — А это что там? — Где? — одновременно вскричали мы с Марго. — Да вот же! — Стас наклонился и поднял с полу крышку от жестяной коробки, а за ней и саму коробку с тонюсенькой пачечкой бумажных купюр на дне. — Кот! Это кот… 3-зараза! — свалила все на нашего безответного матраса Марго, разглядев возле мойки еще и россыпь монет, и мстительно на меня посмотрела. — А ты пересчитай! Пересчитай на всякий случай! — я не собиралась сдаваться без боя. — И не подумаю! — назло мне заупрямилась Марго. — И так вижу, что ты против Лизы настроена и готова всех собак на нее повесить. И даже кошек! — Ну, а как насчет закромов родины? — ревниво намекнула я на тщательно охраняемое Марго энзэ, к которому даже я доступа не имела и которое моя глубокомысленная компаньонка вознамерилась на расширение наших штатов пустить. В результате чего к нам разные менеджеры таскаются. От горшка два вершка, а уже туда же, поруководить мною мечтают. Но Марго мне так ничего и не ответила, а вот Стас настоящую истерику закатил. С показательным заламыванием рук. — Довели! Довели девчонку! — заметался он по кухне. — А если она что-нибудь с собой сделает? — А затем в два прыжка подскочил к вешалке в прихожей и плащ на себя натянул. Прямо поверх майки и семейных трусов. — Так, а ты куда собрался? — всполошилась Марго. — Куда-куда, Лизу искать! — гордо провозгласил Стас. Еще чего! — Марго кинулась прятать его ботинки. — А кто потом тебя искать будет? — Но Лиза! Как же Лиза? — дал петуха Стас. — Что с ней будет? Ну вот, а теперь полюбуйтесь на заботливого четвероюродного дядюшку, который еще вчера даже не подозревал о существовании своей любимой племянницы и ничего, как-то без нее обходился. По крайней мере, вопрос, где она шляется по ночам, его нисколько не занимал. И разве кому-то от этого было плохо? — Все! Осточертело! — объявила я этим глубоко обеспокоенным родственником и, сграбастав со стула одежду, укрылась в ванной. И уже почти что оделась, когда Марго в дверь поскреблась: — Эй, что ты там делаешь? — Собираюсь, — буркнула я, натягивая через голову свитер. — Куда? — тут же раскудахталась Марго. — За вашей заблудшей овечкой, разумеется, ударом ноги я так резко распахнула дверь, что Марго еле-еле успела отскочить. — Только не вздумайте меня отговаривать! Это я так пошутила, потому что отговаривать меня, как вы, наверное, уже догадываетесь, никто и не собирался. Я вам больше скажу, эти двое тут же на меня набросились со своими наставлениями и предположениями, где в данный момент может их драгоценная обиженная сиротка находиться. — Сначала на вокзал! — твердили они в две луженые глотки. — Потом на автостанцию, затем в больницу… — А потом в морг, — логически продолжила я этот ряд. — Типун тебе! — побледнела Марго, а Стас уже второй раз за последние полчаса за сердце схватился. Ну, просто смотреть на них тошно было! И только, чтобы не смотреть, я из дому и сорвалась. Ну и чтобы не слушать заодно. А кроме того, спать они мне все равно бы не дали. Хоть бери в другой раз и в машине ночуй. И на кой только черт я свою квартиру квартирантам сдала? Опять же по совету Марго. Сейчас бы сидела на законной жилплощади и в ус не дула. А тут срывайся в ночь-полночь… Ну и досталось же моей «пятере», потому что я. за неимением более подходящего объекта, все скопившееся во мне раздражение на ней выместила. Обозвала ее коровой и старой рухлядью и всего лишь за то, что она завелась не с первой попытки, а с седьмой. А разве она виновата, что я такая дура? Вместо того чтобы торговать на барахолке лифчиками, все время ищу приключений на свою худую задницу. И подружка у меня такая же. Только еще и с принципами. К примеру, никогда не выходит из дому. И это никогда уже три года длится. С тех самых пор, как мы столкнулись с ней в коридоре детской поликлиники, когда привели к «ухо-горло-носу» наших вечно сопливых отпрысков. Да, между прочим, кроме непрактичности и соплей, нас с Марго еще и крах в семейной жизни объединяет. С той разницей, что у меня он неприкрытый, а у нее — закамуфлированный. Ибо я со своим бывшим супружником Ванькой давным-давно расплевалась, в то время как она продолжает из себя заботливую женушку корчить. Правда, на расстоянии. Поскольку Стас в основном на фазенде обитает, в дачном домике, и этой маленькой притворе бедной Лизе сильно повезло, что она его по месту прописки застукала. Кстати о Лизе. Хотела бы я знать, где ее черти носят. Хотя бы для того, чтобы довести до ее сведения, что, какой бы фокус она не задумала, со мной он не прохиляет. А заодно настоятельно порекомендовать ей оставить нас в покое. Потому что у нас и без нее проблем хватает. Короче, вы теперь знаете, какие чувства переполняли меня на подступах к нашему кондратовскому вокзалу, куда я первым делом устремилась. Да только Лизы в нем не оказалось. И вообще народу там мало было. В основном спящие на полу бомжи. А чего вы хотите, если до Кондратова один-разъединый поезд ходит. И тот через день. Не считая, пары проходящих. В общем, я совсем уже было засобиралась перенести Лизины поиски в район автостанции, но тут мне показалось, что за вокзальным окном со стороны перрона мелькнул знакомый унылый силуэт. Но что поразительно, когда через какую-то минуту я выскочила на улицу, четвероюродной Стасовой племянницы там уже не наблюдалось. Я завертела головой, кинулась туда, сюда и вдруг увидела одиноко стоящий посреди перрона чемодан. Подбежала к нему, осмотрела со всех сторон, а затем, почуяв тревожный толчок в сердце, на цыпочках подобралась к краю перрона и заглянула вниз. Так и есть: Лиза лежала на рельсах, мечтательно уставившись в стылое февральское небо. * * * — Ну и что ты там делаешь? — вкрадчивым тоном поинтересовалась я у неугомонной голубоглазой сиротинки. — Поезд жду, — сообщила она и предприняла попытку поудобней расположиться на рельсах. — И какой, если не секрет? — хмыкнула я. — А без разницы, — равнодушно молвила четвероюродная Стасова племянница. — Какой первый придет… — Ну-ну, — покачалась я с носка на пятку, — мое дело, конечно, маленькое, только я на твоем месте для начала бы все-таки с расписанием ознакомилась. — А что? — Лиза-подлиза тревожно вытянула шею. — А то, что ближайший поезд, к твоему сведению, только в десять утра будет, — известила я ее, зябко поежилась и подняла воротник. Февраль у нас в Кондратове обычно почти весенний месяц, но в этом году все наперекосяк. Холодюга собачья, одна радость — снег стаял. Ну и плевать, — буркнула шальная Лизавета и отвернулась. А мне тем более, — я стала пританцовывать, чтобы немного согреться. Нет, но скажите мне на милость, с какой стати я глухой февральской ночью мерзну на кондратовском вокзале вместо того, чтобы мирно дрыхнуть на диванчике? — Ну, так уходите, я вас не держу, — глухо вякнула с железнодорожного полотна Стасова племянница. — А ты мне не приказывай! — рявкнула я на нее. — А я и не приказываю! — вяло огрызнулась Лиза и снова затихла. А я еще немного постояла и в сердцах пихнула ногой ее чемодан: — Эй ты, униженная и оскорбленная, быстро вылезай оттуда! На что ответа с рельсов не последовало. — Слышала, что я сказала?! Вставай сейчас же! — меня трясло от холода и злости, а эта упертая девица даже не шелохнулась. Совсем, типа, оглохла.