— Что? Куда?.. — не понял принц. — За мной, говорю! Выхватив меч из ножен, я поспешил к крепостной стене, откуда доносились громкие деловитые окрики, отчаянный мат и лязг мечей. Когда мы приблизились к стене, у меня аж дыхание перехватило — дым, черными клубами расползавшийся в стороны, оказался жутко едким. Что за хрень они тут активировали? Конструкт вонючей бомбы? Вытирая слезы с глаз, я опустился на одно колено, сосредоточился и затаил дыхание. Мне нужны были паучьи сети. Много сетей. Настоящих, крепких, как у Арахны. И для этого мне надо создать соответствующих пауков. Много пауков! Крупных таких, хороших, настоящих! Не открывая глаза, я снова и снова рисовал меняющиеся перед глазами символы — до тех пор, пока не почувствовал, как Альба судорожно вцепился мне в спину. — Даня… Это мгновенно выдернуло меня из сосредоточенности. Я поднял голову… И чуть не сел на задницу. Вокруг нас с Альбой на крепостную стену медленно текла паучья река. Она постоянно пополнялась из огромных белых коконов, которых я насоздавал вокруг штук двадцать. Самые маленькие твари были размером с мой кулак. Большие — ростом со спаниеля. Ну а самая крупная с лицом Арахны сейчас смотрела на меня сверху вниз, слегка раскачиваясь на мохнатых лапах. — Эль, — монотонно проговорила она. — Мы с детками хотим вкусный темный эль… — Хорошо, — проговорил я, стараясь на всякий случай не делать резких движений, говорить плавно и не смотреть ей в глаза. — Ты же нас угостишь? — угрожающим шепотом проговорила псевдобогиня. — Конечно, без сомнения, — заверил я самодельную Арахну. — Только солдат отвлеки? — Зачем? — по-совиному мигнув круглыми глазами, спросила паучиха. — Иначе они выпьют весь твой эль, — ляпнул я. — А этот? — повернув голову почти на сто восемьдесят градусов, ткнула она в Альбу пальцем. — Он плохо на нас смотрит. Он хочет наш эль! Принц побледнел. — Нет-нет, тебе показалось! Он вообще не пьет! — заверил я, строго зыркнув на Альбу. — Сейчас он сделает лицо попроще, посмотрит на тебя хорошо — и ты поймешь, что он очень хороший парень. А эля я потом наделаю, сколько захочешь! Только отвлеки их там, если вдруг нас заметят, ладно? — Это мы можем, — все так же монотонно протянула Арахна. И все остальные пауки будто эхом повторили: «Можем, можем!» Вот тут уже и у меня по спине мурашки поползли. Но я с видом довольного придурка продолжал дружелюбно улыбаться. А моя хендмейд-богиня начала трансформироваться. Худое синюшное тело расперло от железных мускулов, лицо вытянулось, рот превратился в зубастую пасть. Конечно, она едва вмещала в себя и пятую часть всей красоты истинной Арахны, но принцу и того, что было, оказалось многовато. По крайней мере мне так показалось по выражению его лица, которое он их последних сил старался не потерять. Все-таки хрупкие они, аристократы. Сразу несколько золотистых канатов перелетели через стену, и Арахна устремились по ним. В этот момент какое-то неприятное чувство шевельнулось у меня в груди. Все-таки она была так похожа на настоящую богиню! А я отправил ее как пушечное мясо… Тут в крепости послышались первые испуганные вопли. — Чудовище!!! — завопил кто-то. — Где? — Да вон там, в дыму!.. Умри, тварь! За короля Георга — А-ААА! Фанатская речевка сменилась истошным воплем, за которым тут же последовал влажный хруст. У меня сразу как-то отлегло и на душе стало легче — все-таки это была фальшивка, не имевшая никакого отношения к оригиналу. Ведь настоящая Арахна не грызет своих жертв, а заворачивает в кокон, где они «приготавливаются». Но все равно, как вернусь в Вышгород, сделаю ей бочонок самого вкусного эля и отнесу в храм! — Пошли, — сказал я Альбе и принялся карабкаться вверх, цепляясь за паутину. Поднявшись на стену, я припал к ней животом и по-быстрому осмотрелся. В крепости сверкали конструкты. Вокруг творилось что-то безумное: воины бились, трупы — кровоточили, пауки копошились в растаявшей грязи внутреннего двора. Дым ел глаза, а Арахна — какого-то лысого мужика в вычурных доспехах. Просто отлично. Почти в самом центре двора зияла двухметровая воронка — это из нее и валил черный смрад. Въездные ворота и часть стены просто отсутствовали — вместо них висела дымовая завеса, из которой с радостными воплями один за другим в крепость вбегали солдаты Георга. А ближе к тюремному корпусу виднелась клетка с начертаниями на металлических подвесках, закрепленных по углам. И в ней сладко спал наш медведь, развалившись на спине. Тут до меня добрался Альба. Пора было двигаться дальше. Я бесшумно соскользнул по паутине вниз и метнулся вдоль стены к клетке. — Та’ки! — полушепотом позвал я, отпирая задвижки. — Эй, давай просыпайся! Медведь приоткрыл один глаз, посмотрел на меня — и продолжил спать. — Давай вылезай уже! — возмутился я, и, сунув руку в клетку, принялся толкать лежебоку. Медведь очнулся, Заворчал. Приподнялся. А потом приподнял хвост и… прогадился. Прямо у меня на глазах. Как самая последняя скотина! — Ты совсем, что ли, одичал за решеткой? Гадить-то на людях! Но Та’ки моя лекция была глубоко до лампочки. Он почесал себе брюхо и принялся вылизываться. И только тут до меня дошло. Наш панда действительно был просто пандой! Божественной, конечно, но все равно лишенной человеческого разума. Ведь человеческая сущность наставника сейчас дремала в истерзанном теле в подземелье! Твою жеж мать. И как мне теперь совладать со зверюгой? Он же никуда со мной не пойдет, а так и будет спать, гадить и лизать себе зад! Хотя… Присев возле клетки, я закрыл глаза и мысленно представил себе любимые дурманные стебли, которые Та’ки жрал целыми днями. Пожалуйста, пусть мне и в этот раз повезет! Конечно, везение не бывает вечным, и очень скоро мне прилетит такой откат, что я, небось, неделю буду сидеть в комнате, обитой одеялами, чтобы не убиться на смерть на ровном месте. Но прямо сейчас мне должно повезти. Ради всех нас, ради «Грифа»! Потому что какой мы «Гриф» без пьяного Та’ки? Я повторил возникший перед глазами символ… И тут в глазах у меня потемнело. В ушах невыносимо громко застучал пульс. В груди все как будто каменной плитой придавило, не вдохнуть, не выдохнуть. Господи, только не это. Я не могу помереть от сердечного приступа прямо сейчас, это слишком комично! Надо мной же все ржать будут — скажут, не вынесла его нежная душа вида наставнической кучи… Что-то меховое ткнулось мне в руку, и я сквозь мутную пелену увидел медведя. Он выбрался из своей клетки и пытался взять у меня из руки дурман. Альба понял, что со мной что-то не то, и поспешил на помощь. Но стоило ему протянуть ко мне руку, как медведь вдруг оскалился. Серьезно? Панды, оказывается, умеют скалить зубы? Кто бы мог подумать… — Спокойно, он свой, — сдавленным голосом проговорил я, давая Та’ки откусить кусок стебля. Опираясь на плечо принца, я с трудом заставил себя сделать вдох. Все, на сегодня хватит призывов. А то я реально ноги протяну. И тут в опустевшую клетку врезался здоровенный булыжник, отлетевший в сторону от боевого конструкта. — Уходим! — скомандовал я. Пригнувшись, двинулся в сторону входа в тюремный корпус, но поскользнулся на растаявшей липкой глине и рухнул в нее всем прикладом.