— Мне известно только про власть Чаши. — Чаша — это подделка. Суррогат. Заменитель. Хлыст надсмотрщика в руках у того, кто сам должен был наравне со всеми подставлять свою спину. — Но тогда что — настоящее?.. — То же самое, что и у смертных. Три неотвратимости. Смерть. Любовь. И удача. Их власть никто из богов не мог отменить. Боги умирали. Совершали безумства ради любви. Страдали от неудач и радовались внезапному везению. Эти уязвимости делали их человечней. Но потом появился запрет на убийство богов, а любовь превратилась в похоть. Сердца бессмертных очерствели. Неподвластной оставалась только удача. До тех пор, пока не представился повод избавиться от Фортуны. Таким образом их главная цель была достигнута, а старые законы попраны… — он повернулся ко мне и улыбнулся. — А потом появился ты. Вооруженный способностью убивать богов и укрытый щитом удачи. Шестерка козырей, способная побить и короля, и туза. Против тебя бесполезны любые расчеты и бессильно любое преимущество. Оракул с трудом поднялся на ноги. Костяная россыпь под его ногами жалобно хрустнула. — Они еще не поняли, насколько ты непредсказуем, — сказал он. — Но даже когда поймут, все равно ничего не смогут сделать, если Фортуна не отвернется от тебя. Такова ее власть. Поэтому я и выбрал тебя. Я затушил папиросу и поднялся следом за ним. — И чего же ты от меня хочешь? — Я уже говорил: вернуть память брату Сототу. — Что это изменит? Лицо Оракула прям-таки засветилось изнутри, на губах заиграла зловещая улыбка. — Это изменит все. Но сначала нужно вырастить врата. — И я опять должен сделать выбор?.. — Нет, уже не нужно. Я выяснил все, что хотел. — То есть ничью голову ты использовать не собирался? А просто тестировал меня? — Ну почему же. Какая-нибудь пустая голова нам все-таки пригодится. Оракул подхватил с земли маленькую черепушку с уцелевшим клювом и зажал в ладони. Яркий свет полыхнул промеж сжатых пальцев, и костяной черепок превратился в медальон из темно-зеленого металла. — Носи на шее, не снимая. А когда придет время, просто отдай Сототу это. Я взял из его рук медальон, будто великую святыню. Вот это, блин, флешка. Сколько же на ней информации? Вот бы взглянуть хоть одним глазком, что там внутри! — Вот и все, — сказал Оракул. — Теперь мы закончили. — Хорошо, но сначала еще один вопрос, — попросил я, не в силах унять свое любопытство. — Можно?.. — Допустим. — Почему ты не сделал этого раньше? В смысле, не вмешался в ход событий?.. — Ты невнимательно меня слушал. Я сказал: у всего есть свои ограничения. У меня — тоже. Уходи. Тебе пора. Я кивнул. Повернулся к девочке и окликнул ее. — Лидия, нам пора домой! — Она остается, — с невозмутимым видом сказал Оракул. — Уходишь только ты. Ну вот, опять двадцать пять. А ведь мне показалось, что мы наконец-то начали говорить на одном языке и понимать друг друга! — Так не пойдет, — решительно заявил я. — Зачем ты хочешь удержать ребенка? Что еще тебе нужно⁈ Оракул с безразличным выражением лица взглянул на меня. — Мне просто стало ее жаль. Но, вероятно, это лишнее. Только купи ей завтра белое платье. Жриц полагается хоронить в белом. Он развернулся и двинулся к выходу. Птицы потянулись за ним следом. А у меня аж в горле пересохло от услышанного. — Подожди. Пожалуйста, постой! — позвал я Оракула. Тот остановился, не оборачиваясь. — Лидия должна… погибнуть?.. — спросил я, запнувшись на последнем слове. — Как, когда? — Вариантов много, итог один, — отозвался Оракул. Я тихо выругался. Вот за что мне это все? Врет он, или говорит правду? Оставить Лидию здесь, или все-таки забрать с собой?.. — Хорошо, пусть она останется с тобой, если это сохранит ей жизнь! — крикнул я ему в спину. И пусть Камилла сожрет меня с потрохами, но я почему-то верил Оракулу. Тот обернулся. — Готов мне довериться? — спросил он. — Не знаю, — с мукой в голосе ответил я. — Но тебе придется, — задумчиво проговорил Оракул. — И в этом вопросе, и во многих других. Иначе у нас ничего не получится. — Это верно, — вздохнул я. — Не беспокойся. Я позабочусь о ребенке, — заверил он меня, и было что-то такое в его тембре и выражении лица, что от моих сомнений не осталось и следа. На этом мы и расстались. Он ушел неизвестно куда в сопровождении своих птиц и с Лидией. А меня до городских ворот сопровождал один только Кир. По пути он молчал. И только когда он провел меня через портал, каменное выражение его лица изменилось на обычное человеческое. И я в первый раз за все это время услышал его голос. — Спасибо, что помог, — сказал он. Я кивнул. — Трудно было выбраться из крепости?.. — На самом деле довольно легко. А вот открыть двери в камеру казалось невозможной задачей. Так что… Я тебе должен. Меня разобрал смех. — Честно говоря, я уже сбился со счета, кто кому и чем обязан. Так что не парься по этому поводу. Но я правда рад, что ты уцелел. Кивнув еще раз на прощанье, я направился в «Лося» — мимо все еще спящих домов и желтых фонарей, отражавшихся в лужах. Оракул сказал, что с каждым новым днем у нас все меньше шансов на благополучный исход. А значит, теперь каждый час на счету. Нужно действовать, не откладывая. Прямо сейчас, немедленно. Вот только как же мне ускорить рост врат? Нергал говорил, что это невозможно, и надежда только на Сотота. Вот только… Только… Идея шандарахнула меня так резко и мощно, будто к ней Зевс свою руку приложил. Я застыл посреди дороги, снова и снова мысленно перебирая известные мне факты, и улыбка на лице становилась все шире и шире. Потому что это могло сработать. Даже нет, не так. Это обязательно должно сработать! Осознав свою внезапную гениальность, я так обрадовался, что почти бегом бросился в «Лося». Между тем никто из наших не спал. Когда я влетел в харчевню, напряжение от ожидания новостей достигла того уровня, когда воздух начинает искрить, а тишина становится оглушительной. Дверь распахнулась с таким грохотом, будто пушка выстрелила. Друзья повскакивали со своих мест. Вопросительные взгляды устремились на меня. — Все прошло нормально, расслабьтесь! — первым делом заявил я. — Ты уверен? — озадаченно переспросил Азра. — Просто по твоему виду такого не скажешь.