— Мирный, тут прикрывать не тебя надо, а от тебя, — буркнул силовик в ответ. — Что там случилось? — Несу ценный груз, — охотно пояснил я. — Что несешь? — без особого интереса переспросил Лютый. — Императора. В ответ послышался чистый, забористый, благороднейший русский мат. Я же переключился на решение более приземленных вопросов. Например, как протащить здорового, взрослого мужика через половину этажа, лестницы и довольно внушительную часть территории Кремля. Потому что, несмотря на обстановку и отсутствие каких-либо следов на теле, гарантировать отсутствие травм у Его Величества я бы не взялся. Кроме того, император был мужиком, не пренебрегающим физическими нагрузками, и просто закинуть его на плечо я бы не смог, даже уверенный в целости тела. Да и потом, тело всегда тяжелее мешка картошки того же веса. В общем, пришлось немного повандалить в ближайших более-менее целых покоях, чтобы соорудить из створки двери и подранных занавесок носилки с импровизированными ремнями. А дальше — дело техники. То есть магии. Крайне осторожно перенести бессознательного императора на дверь, хорошенько завязать, а затем отправить конструкцию дрейфовать следом за собой. Нести императора и держать вокруг нас двоих воздушный щит оказалось так же сложно, как одновременно рисовать круги и квадраты разными руками. Тяжело. Сказывалось открытие новой стихии, да и в целом денек выдался не из тихих. Так что было тяжело, но не невозможно. Снова помянув Разумовского добрым словом, я подошел к выходу из здания, когда динамик в ухе ожил: — Группа сопровождения ждет у выхода, — сообщил Лютый. — Туман поднимешь? — Или щит, или туман, — честно признался я. — Тогда щит, — быстро сориентировался силовик. Мы с Его Величеством в окружении элитнейшего подразделения силовиков вышли из здания и медленно, но не сказать чтобы печально, двинулись на выход. — С той стороны точно есть медики, — пояснил я, заданное направление. — Годится, — не стал спорить Лютый, которому тоже не улыбалось принимать живого государя, а сдавать бездыханного. Добрались до выхода с территории без особых приключений. Пара подстреленных гвардейцев и пойманных моим щитом пуль — не в счет. Можно сказать, скучный променад вышел. Зато к людям мы вышли с максимальной помпой. Оркестра еще только не хватало, а так все было — зеваки, репортеры, камеры, суетливые медики, шокированный наследник. Иван, кстати, первым оказался возле нас. К чести парня, заламывать руки, грозить смертной казнью или просто бледнеть он не стал. Только посмотрел на меня вопросительным, но таким тяжелым взглядом, что мгновенно стал похож на лежащего без сознания мужчину. — Жив, — коротко ответил я. Цесаревич перевел взгляд на подлетевшего медика. Не знаю, как этот медбрат оказался возле Кремля, но уверен, что карьера у парня теперь попрет вверх. Он на ходу, поскольку наш конвой и не думал тормозить, умудрился проверить у государя пульс, зрачки на реакцию на свет и поводить над телом какой-то ерундой, печально пискнувшей алой лампочкой. — Жив, — подтвердил медбрат. Тут мы дошли до кареты скорой помощи, куда аккуратно перегрузили государя и несколько бойцов. Саму скорую взяли в плотное кольцо охраны и со всеми возможными сиренами и проблесковыми маячками рванули в госпиталь. Иван на мгновение замер рядом со мной, прикрыл глаза и выдохнул так, словно все время, что меня не было рядом, парень не дышал. Затем подозвал Серова и скомандовал: — Пофамильный список медиков и бойцов мне лично до конца дня. — Слушаюсь, — склонил голову Серов. Я поискал глазами Василису, но Иван, закончив с особистом, ответил на мой незаданный вопрос: — Мы увезли их в особняк к ближайшему доверенному роду, — объявил наследник престола, — к Чернышевым. — Ты справишься без меня? — спросил я, внимательно посмотрев на цесаревича. — С тобой было бы лучше, — не стал спорить тот, — но тебе нужен отдых. Встретимся на новоселье. — Думаешь, все так быстро уляжется? — с сомнением спросил я. — Не уляжется, — нехорошо усмехнулся Иван. — Я уложу. Москва, Виктор Сергеевич Нарышкин В страшном сне боярин Нарышкин не мог себе представить то, что разворачивалось сейчас в столице. Конечно, за историю Российской Империи всякое случалось — бунтовали регионы, какие-то отдельно взятые рода, иногда даже полки, но чтобы вот так, разлад в императорской семье? Романовы всегда были едины или старательно казались одним целым. А потому происходящее казалось полным абсурдом — семья, непосредственно сидящая у кормушки, не поделила власть. Как такое вообще могло случиться? Что им там делить-то, они и так с норковых пеленок с золота кушают! Но реальность умела удивлять, и даже на такой вариант развития событий у всех государевых ближников имелся протокол. И согласно этому протоколу, сегодня боярин Нарышкин приговорил много слабых духом и волей людей, по какому-то чудовищному стечению обстоятельств оказавшихся у руля власти. Ничего, кроме брезгливости, Виктор Сергеевич не испытывал, но был очень неприятно удивлен, увидев, кто же решил позаигрывать со своими должностными обязанностями. Нарышкин недовольно дернул щекой. — Виктор Сергеевич, юго-запад садового кольца зачищен отрядами родов Ермаковых и Меншиковых, — отчитался подскочивший боец. От таких новостей боярину показалось, что градус сюра только увеличивается. — Ермаковых и Меншиковых? — переспросил Нарышкин. — Так точно. Ведут отряды юные княжичи, действуют сообща. Дела-а-а… Как бы дальше ни развивались события, баланс сил уже изрядно нарушен. Однако строить прогнозы боярин не стал — телефон пиликнул входящим сообщением о прямой трансляции из Кремля. С замиранием сердца Виктор Сергеевич открыл ссылку и увидел Ивана Романова. Цесаревич был собран, хмур и суров, насколько это вообще возможно в столь юном возрасте. — … Наша страна в очередной раз столкнулась с чужой жаждой власти, — говорил наследник престола. — Личные амбиции готовы были столкнуть нас в братоубийственную войну ради выгоды предателя. Были предприняты чудовищные попытки обезглавить нашу с вами Империю, посягнув на жизнь государя. Но им это не удалось. Император жив и скоро вернется к выполнению своих обязанностей. Верные короне рода выступили единым фронтом и удержали столицу от погромов. Мы, как и всегда, выстояли и дали отпор вероломному врагу. Российская Империя сильна в своем единстве. Так было, есть и будет. Нарышкин не стал дослушивать речь наследника, ему и так все было более чем понятно. Ему и всем тем, кто умеет читать между строк. Император жив, но править не в состоянии. Аристократы зачистили улицы, потому что армия пробуксовала. Сейчас все будет успокаиваться, а потом начнется раздача всем сестрам по серьгам. И никто не уйдет обиженным. Но это будет потом, а сейчас у боярина есть еще дела. — Ты, ты и ты — едете со мной, — скомандовал боярин. — Остальные — на отдых. — Куда едем, Виктор Сергеевич? — Завершать дела, — коротко ответил Нарышкин, садясь в бронированный автомобиль. Нужно забрать императрицу из бункера и предъявить ее людям. Самое время государыне покататься по госпиталям и продемонстрировать чудеса сочувствия. Удержать власть — лишь половина дела. Успокоить бойцов с разгоряченной кровью — вот задачка со звездочкой, и справиться с ней может только женщина. Центральная Россия, трасса, автомобильная колонная без опознавательных знаков Сидящий на заднем сиденье мужчина тяжело дышал. Непросто дались ему эти сутки и морально, и физически. Но возможности заехать в какой-нибудь санаторий, чтобы поваляться на перинах и отдохнуть, у него не было. Да, наверное, уже и никогда не будет. Мужчина бы злился, если бы у него были на то силы. Планы, конечно, созданы для того, чтобы им не следовать, но все-таки он надеялся, что все пройдет если не гладко, то хотя бы успешно. Впрочем, он выжил, а это означало, что еще есть шансы отыграться. Пока он жив, шансы всегда есть. На экране телефона крутилось выступление цесаревича, сменяемое кадрами погромов в Москве, и Виталий Романов недовольно цокнул. Щенок решил поиграть в политика? Или брат не пережил их столкновения? Но император стоял, когда Виталий покидал дворец. Отпустил? Или просто не хватило силы добить? Дмитрий никогда не отличался мягкостью характера. Мог бы добить — добил. Добил бы? Неделю спусти, Москва, имперская высотка, Александр Мирный Все-таки чего у женщин не отнять, так это таланта сделать уютным любое помещение. А уж если дать им карточку и полную свободу действий, результат превзойдет самые смелые ожидания. Гости были того же мнения. Ну, девушки, по крайней мере. Писки и визги на тему стен, полов, потолков и каждой завитушечки раздавались регулярно, пока мы с парнями, совершив стратегическое отступление в мой кабинет, уговаривали бутылку отменного коньяка, который принес Меншиков. — У тебя не будет репутационных рисков за вечер в такой компрометирующей компании? — спросил у Максима Лобачевский, задумчиво разглядывая содержимое своего бокала.