Катрина оглядела холл с чувством удовлетворения, почти перевесившим ее усталость — почти. Как она и предполагала, чтобы вовремя вернуться в музей, ей пришлось выдержать настоящую гонку. Но она успела, и у нее оставалось еще двадцать свободных минут, и теперь она тешила себя бокалом шампанского «Перье-Жуэ Гран Брют», слава богу! От дешевого алкоголя у нее болела голова. Прихлебывая шампанское, она помахала рукой проходившей мимо владелице известной галереи. Здесь присутствовали сливки нью-йоркского общества. Они заполнили холл, и от мраморных стен отражался их возбужденный разговор, звон бокалов, смех. В нише играл струнный квартет. Катрина не сомневалась, что это Брамс, и улыбнулась. А начал квартет с Бартока. Рэндалл тогда скривился и, подойдя к музыкантам, вполголоса переговорил с ними, после чего они переключились на Моцарта и другие, более мелодичные произведения. Катрина подавила зевок, с теплотой и гордостью думая об удивительной работе, проделанной Рэндаллом, включая такие мелочи, как выбор шампанского и музыкальных произведений для струнного квартета. Он действительно сотворил чудо. Даже Эрику не к чему было придраться. Повернув голову, она увидела Эрика, важно кивающего конгрессмену, который, без сомнения, появился здесь в преддверии избирательной кампании. Но где же Рэндалл? Он исчез несколько минут назад. Катрина не знала, зачем и куда он ушел. Здесь, в холле, его не было видно. Она оглядывала толпу в поисках сверкающей бритой головы, но напрасно. А потом ей на плечо опустилась надушенная рука, и Катрина на время забыла о поисках. — Катрина, дорогая, какое чудо вы сотворили! — проворковал голос, и, обернувшись, она увидела напыщенную пожилую женщину, известную в художественных кругах вездесущую сплетницу. Брат Тим называл ее вдовствующей императрицей. — Галатея, я так рада, что вы пришли! — произнесла Катрина, отвечая на объятие женщины и чмок в щеку. А потом Катрина оказалась в ловушке словоохотливой Галатеи, надеясь лишь, что Рэндалл скоро ее спасет. * * * Анжела допила бокал шампанского — третий по счету. Многовато, если она хочет сохранить ясную голову — она это понимала, — но на самом деле она не хотела сохранять ясную голову, поскольку тогда ей пришлось бы трезво взглянуть на то, во что она позволила себя впутать. Это даже нельзя было назвать связью. Не более чем череда торопливых объятий едва ли не в каждой кладовке или темном закоулке музея. Она позволяла использовать себя — и что еще хуже, ей это нравилось. Прежде Анжела не испытывала ничего подобного. Такое было просто невозможно для довольно непривлекательной британки ее темперамента из Мидлендса. Подобные вещи обычно с ней не случались или потому, что женщины вроде Анжелы не рассматривают саму возможность, или, что более вероятно, их никто не просил. И все же она без малейших возражений пошла навстречу желаниям Уолтера. Если быть честной, она согласилась с энтузиазмом, хотя понимала, что это глупо, неправильно, развратно… Анжела взяла у проходящего официанта очередной бокал шампанского, отхлебнула и взглянула на часы, испытывая сладостную дрожь в животе. Она снова договорилась встретиться с ним — сегодня вечером, через пять минут, здесь, на приеме, посреди большой толпы, в разгар официального мероприятия. Это было безумием, глупостью, абсурдом, но дико волновало ее. Медленно потягивая шампанское, Анжела продвигалась к дальнему краю холла. Дойдя до большого арочного дверного проема, она допила шампанское, поставила бокал и выскользнула из помещения. * * * Катрине наконец удалось сбежать от вдовствующей императрицы, и, чтобы прийти в себя, она пустилась на отчаянные поиски Рэндалла или хотя бы бокала шампанского. Ее мужа по-прежнему не было видно, и она как раз успела схватить бокал шампанского, когда неожиданно разверзся ад. В конце коридора раздался громкий БАХ, сопровождаемый вспышкой ярко-голубого света, и оглушительно завыла сирена, замигали яркие красные лампочки. На какое-то мгновение в холле все замерли. Потом разнесся невнятный ропот разговоров с вкраплениями высоких нот, когда напуганные люди пытались угадать, что случилось и что с этим делать. Но затем прозвучал второй взрыв, и свет погас. Кто-то завизжал, и ошеломленные гости в панике бросились к выходу. Кто-то толкнул Катрину, и она сильно ударилась о мраморную колонну локтем, пролив себе на платье шампанское. Ей очень хотелось побежать по коридору, чтобы посмотреть, что случилось. Ею двигало чувство долга вперемешку с тревогой за Рэндалла, который мог оказаться там, его могло ранить. Но толпа пригвоздила ее к колонне. Катрина пыталась вырваться, но не смогла. И довольно долго она так и простояла. Потом в этом диком бегстве наступила небольшая пауза, и Катрина сумела выскользнуть из толпы и броситься к коридору, откуда раздался взрыв. В коридоре было довольно темно, но аварийные лампы все же освещали его тусклым светом, и Катрина смогла разглядеть по меньшей мере с десяток охранников — как американцев, так и иранцев, бегущих в дальний конец коридора. Она помедлила, спрашивая себя, не нарывается ли она сломя голову на опасность. Но тут же напомнила себе, что она из Эберхардтов и это ее музей, и поспешила вслед за охранниками. В конце коридора она увидела всех охранников, стоящих полукругом около подсобки. Дверь была приоткрыта. Из-за охранников Катрина не видела, что там происходит, но слышала доносящиеся из подсобки приглушенные звуки — какие-то истерические всхлипывания и причитания. — Пропустите меня, пожалуйста, — говорила Катрина, проталкиваясь сквозь охранников, пока не оказалась у открытой двери подсобки. И тут остановилась как вкопанная. На полу подсобки стояла на коленях Анжела, засунув себе в рот кулак и, видимо, пытаясь таким образом заглушить рыдания. Рядом с ней на полу было распростерто тело крупного мужчины. — Анжела? — охнула Катрина. Анжела, убрав от лица кулак, испустила громкий стон: — Он мертв. Уолтер мертв!.. И она продолжала выть. * * * В коридоре еще раздавались отзвуки первого взрыва, а охранники уже были в выставочном зале. Отключив сигнализацию, они быстро рассредоточились по залу с автоматами наперевес, находясь в полной боевой готовности. Со своего поста напротив двери лейтенант Сабо крикнул: — Рид! Снайдер! Тримейн! Проверьте все! — И махнул в сторону взрыва. Троица немедленно рванулась вперед, а вслед за ними и несколько стражей исламской революции. Остальные бойцы стояли на изготовку — их было четверо, включая Сабо, плюс шестеро стражей исламской революции. Надо отдать должное их выучке, поскольку, когда в следующее мгновение в зал вбежал мужчина, не раздалось ни одного выстрела. Сабо сразу узнал мужчину. Это был мистер Миллер, куратор. — Не стрелять! — прокричал Сабо. — Он сотрудник музея! Охранники, как иранцы, так и американцы, вернулись в положение полной боевой готовности, держа ситуацию под контролем. Сабо жестом подозвал к себе Миллера: — В чем дело? Что произошло, черт возьми?! — Аварийная система отключена! — взволнованно произнес Рэндалл. — Введена в действие резервная, — ответил Сабо. — Что это был за взрыв? — Полагаю, отвлекающий маневр, — ответил Рэндалл. — Кто-то пытается украсть драгоценности! — И много этих «кто-то»? — спросил Сабо. — Должно быть, немало, — ответил Рэндалл. Сабо кивнул, он был согласен. Все газеты пестрели рассказами о количестве вооруженных охранников и совершенной электронике. Люди, предпринимающие серьезную попытку выкрасть драгоценности, должны располагать хорошо вооруженными силами. Сабо прекрасно знал, что нашлись бы люди, полагающие, что попытка того стоит. Он быстро оглядел зал. В нем было только два входа — главный и пожарный. — Хорошо, — сказал Сабо. — Давайте… Его прервал второй взрыв. Он оказался гораздо ближе первого, и когда в коридоре погасли светильники, Сабо начал действовать. — Перекройте двери! — прокричал он, помахав рукой своей команде. Краем глаза он заметил, как музейщик Миллер огляделся по сторонам и быстро подошел к центральной витрине — той, в которой находился огромный долбаный алмаз. Сабо нахмурился. Миллер всего лишь штатский, но заметил что-то, упущенное Сабо. Поскольку все его охранники стояли, повернувшись лицом наружу, эта центральная витрина оказалась вне поля их зрения. Он указал на одного из бойцов и прокричал: — Браун! В центр! Браун сейчас же выбежал на середину зала и занял позицию у витрины с «Морем света». Иранский командир что-то выкрикнул, и два иранца присоединились к Брауну. Другие охранники успели разделиться на две группы и встали, повернувшись лицом к дверям. «Блэк хэт» и иранцы были вместе. Замигало аварийное освещение, затем оно включилось, и охранники заняли свои позиции, замерев на месте. Между тем напряжение росло. Целых три минуты ничего не происходило. Сабо огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что ничего не пропустил. Его бойцы стояли на изготовку, как и иранцы. Сабо заметил, что Миллер по-прежнему находился в центре зала, чуть позади охранников, как раз рядом с витриной с этим гигантским алмазом. У Миллера был такой же настороженный вид, как и у команды Сабо, — казалось, он готов броситься на любого, кто попытался бы пройти мимо него, и Сабо едва не улыбнулся. Послышались шаги, и в зал вошел один из команды «Блэк хэт», Снайдер. — Вам лучше самому пойти посмотреть на это, — сказал он. * * * Анжела продолжала рыдать, и Катрина, повинуясь инстинктивному порыву, подошла к ней, чтобы обнять плачущую женщину. Они не были подругами, были едва знакомы, но Катрине это показалось правильным. — Все в порядке, — обнимая Анжелу, сказала она. — Все в порядке, — повторила она, удивляясь, почему люди говорят это расстроенному человеку, хотя ничего в порядке не было. — Пойдем, — добавила Катрина, подталкивая Анжелу к двери, прочь от тела. Выйдя, Катрина оглянулась назад. В маленькой бытовке могли стоять лишь двое, но только если они были в очень хороших отношениях. На задней стене размещался небольшой металлический шкаф с автоматами защиты, дверца которого была в тот момент распахнута. Один из рубильников, вытащенный из панели, висел на проводе. Провод был оголенный, небольшая втулка с расплавленной изоляцией вокруг конца оставалась подсоединенной к рубильнику. Другой конец свисал, словно указывая тонкой почерневшей стрелой на лежащее внизу тело. Большой мужчина растянулся, прислонившись спиной к стенке шкафа. В правой руке у него была зажата отвертка. Кончик ее почернел, как и свисающий провод, словно они попали в огонь или в разряд электрического тока. Лицо мужчины было искажено смертью и, вероятно, сильным ударом тока. Однако Катрина узнала его. Это был человек из команды секьюрити, который так странно подступался к Рэндаллу со своей зловещей угрозой «вспомнить». Тот, кого звали Шефом. И он был, вне всякого сомнения, мертв. Через кольцо зевак протиснулся мужчина. Утонченное лицо, идеально уложенные седые волосы и смокинг, как определила Катрина, известного итальянского бренда, возможно «Дзенья». Нахмурившись, он взглянул на тело, потом поднял глаза на Катрину, и она узнала в нем комиссара полиции. — Я уже позвонил в участок. Полицейские прибудут через пять минут, — сообщил он. — Спасибо, комиссар, — ответила Катрина.