Какая-то глупая карта, но есть в ней что-то печальное. И это странно, думала Амелия. Может поэтому карта ей так понравилась. Гамаш заметил собравшуюся компанию, и, подойдя к ним, снял карту со стены. Он посмотрел на рисунок, потом перевел взгляд на уставившиеся на него в ожидании глаза. — Тут есть какая-то тайна, — сообщил он им. — Есть мысли по этому поводу? Он вручил карту Хуэйфэнь. Та посмотрела на рисунок внимательнее, потом передала по кругу. — Зачем вы повесили ее на стену? — спросил Жак. — Не вижу в ней ничего выдающегося. — Тогда чего ты на нее уставился? — спросил его Гамаш. Староста кадетов имел примерно такой же рост, как и Гамаш, но уступал коммандеру в комплекций — был не настолько крепким. — Нет ничего стыдного в проявлении любопытства, — сказал Гамаш. — Фактически, это необходимое для следователя качество. Чем больше ты интересуешься окружающими тебя вещами, людьми, тем лучше ты будешь делать свою работу. Посмотрев на карту, коммандер продолжил: — Это место, где живём мы с мадам Гамаш. Этот рисунок — подарок друзей. Затем, чуть подумав, коммандер осторожно вынул карту из рамы. — Ставлю перед вами задачу, — сказал он четверке кадетов. — Разгадайте тайну карты. — Но тут нет состава преступления, — сказал Натэниел. — Так ведь? — Не каждая тайна — преступление, — ответил коммандер. — Но каждое преступление начинается с тайны. С секрета, с тщательно скрываемых мыслей или чувств, с желаний. С чего-то не совсем законного, что со временем превращается в преступление. Каждое убийство, мной расследованное, начиналось с секрета. Он смотрел на них серьезнее, чем обычно. — У каждого из вас есть секреты. И вы бы сильно удивились, как много из них мне известно. — А вы, сэр? — спросила Хуэйфэнь. — У вас есть секреты? — Множество, — улыбнулся Гамаш. — Я кладезь чужой неосмотрительности. — Имелись в виду ваши собственные тайны, — уточнила Амелия. — Конечно, есть вещи, которые я предпочитаю хранить для личного использования, и да, у меня есть несколько секретов, — он повернулся от Амелии к трем остальным. — Большинство наших секретов довольно безобидны. Это вещи, о которых стыдно рассказывать другим, чтобы не выглядеть в их глазах плохо. Но случается и пара-тройка подобных гнойникам, эти в конечном итоге нас пожирают. Именно такие мы, как полиция, и призваны вскрывать. Мы расследуем преступление, но прежде всего мы расследуем человека, и то, что он скрывает от остальных. Секреты вовсе не сокровища, вы должны это усвоить. Секреты не принесут вам власти. Они сделают вас слабыми. Уязвимыми. Он снова посмотрел на рисунок в своих руках. — Чтобы расследовать преступление, вам нужны те же навыки, что понадобятся для разгадки тайны этой карты. Я хочу, чтобы вы поработали вместе, как команда, и отыскали ответы. — Вместе? — переспросил Жак. — Может, нам разбиться на команды? — предложила Хуэйфэнь. — Старшекурсники против новичков. — Погодите, — начал Натэниел. — Так не честно! — Почему? — спросила его Амелия, хотя уже знала ответ. — Как насчет мальчики против девочек? — предложил в свою очередь Натэниел. — Не будет никаких «против». Вы сделаете это вместе, — отрезал Гамаш. — Как команда. В Сюртэ нам не приходится выбирать себе напарников. Их назначают. Привыкайте. — Зачет поставите? — уточнил Жак. — Нет, это практические занятия для приобретения опыта. Если не хотите выполнять это задание, просто освободите себя от занятий. Для меня это будет равнозначно. Жак еще раз взглянул на карту, и понял, неожиданно для себя, что очень хочет найти ответ. — Я в деле. — Bon. Я сделаю копии карты и раздам каждому из вас до конца завтрашних занятий. Остальную часть вечера студенты провели, собравшись в кучку и обсуждая стратегию. На следующий день все четверо получили по копии карты, а еще через день в дверь кабинета коммандера Гамаша постучали. — Oui, — прокричал он из-за стола. Вошли Хуэйфэнь, Жак, Натэниел и Амелия. Гамаш снял очки и предложил четверым кадетам сесть. — Мы разгадали тайну, — заявил Жак. — Ага, особенно ты, — проговорила Амелия. — Я был занят. — Ага, ты же староста. Я слышала. — Большую часть работы сделал я, — заговорил Натэниел. — Да как ты… — начала Хуэйфэнь, но Гамаш поднял руку и призвал всех к тишине. — Итак? — обратился он к Жаку. — Итак, этого места не существует, — Жак пренебрежительно махнул в сторону карты. — Оно не может быть вашим домом, если только вы не живете в норе или в дупле дерева. Там нет никакой деревни. Ничего, только лес и горы. Мы сверились с Google Maps и GPS. — Я даже нашел несколько старых бумажных карт поселений, — сказал Натэниел. Вильямсбург там есть, Сент-Рэми. Кауэнсвилль. Но ни следа деревни, которая нарисована на этой карте. — «Три сосны», — сказал Гамаш. — Вы лжете, — заявил Жак. — Следи за тем, что говоришь, кадет, — тихо проговорил Гамаш. — Но в этом же и есть тайна, разве не так? — сказала Хуэйфэнь. — Это карта выдуманного места. Зачем кто-то ее нарисовал? Вы же именно этого от нас и хотели, так ведь? Гамаш поднялся и указал им на выход из кабинета. Они оказались в коридоре перед закрытой дверью. — Мы где-то лоханулись, — проговорила Амелия, клацнув пару раз сережкой. — Не самая умная мысль — назвать его лжецом, — сказала Хуэйфэнь. — Зачем ты так сказал? Он же коммандер. — Номинально, — сказал Жак. — А этого разве не достаточно? — спросил у него Натэниел. — Ты не поймешь. — Возвращаясь к карте, — прервала их Амелия. — Мы правы, так? Места не существует. — И при этом коммандер Гамаш говорит, что живет там, — сказала Хуэйфэнь. — Да он на**вает нас, — возмутился Жак. — Дюк же предупреждал. — Значит, есть только один способ узнать правду, — заключила Хуэйфэнь. * * * Арман взглянул в зеркало заднего вида. Они все еще были там. Ранний вечер, но уже почти стемнело. Он засёк их сразу, как только выехал со стоянки Академии, направляясь в сторону дома. Сначала он решил, что его преследует только одна машина, но, проехав несколько километров, заметил вторую, держащуюся значительно дальше. Он одобрительно кивнул. Кое-кто внимательно слушает его лекции. Март был в самом начале, и зима еще не ослабила своего господства над Квебеком. Фары высвечивали рваные края снежных завалов по краям обочин второстепенной дороги. Он ехал сквозь чистый, хрустящий морозом вечер, два автомобиля висело у него на хвосте.