— Так точно, сэр! — Натэниел, округлив глаза, перешёл на английский. — Хорошо. А сейчас еще раз: как ты поступил со своей копией карты? — Не помню. Смотря в лицо коммандеру, он снова покраснел. — Правда, не помню. Не думаю, что выбросил. Она где-то в моем столе в спальне. — Иди и найди ее, пожалуйста, — сказал Гамаш, поднимаясь. — И у меня еще один вопрос. — Да? — Бывал ты хоть раз в спальне профессора ЛеДюка? — Что вы имеете в виду? — Вы знаете, кадет, что я имею в виду. Ни в чем вас не виню. Ни юридически, ни морально закон не нарушен. По крайней мере, с твоей стороны. Но мне необходимо знать. — Нет, сэр. Я никогда не был в его спальне. Гамаш изучающее смотрел на молодого человека, выглядевшего сейчас так, словно голова его пылала в огне. — Каковы были твои отношения с профессором ЛеДюком? — Что вы имеете в виду? — Я знаю, тебе страшно. И у тебя есть все причины держать личное при себе, особенно в этих стенах. В прошлом Академия не была толерантным учреждением. И я считаю, что ты очень смелый, раз поступил сюда. — Не понимаю, о чем вы. Гамаш улыбнулся и кивнул. — Просто помни, сейчас здесь расследуют убийство. Твои секреты всё равно выйдут наружу. А я даю тебе шанс рассказать мне всё с глазу на глаз. — Нечего рассказывать. Гамаш понизил голос, хотя они были в комнате одни. — Я пойму, — сказал он. — Доверься мне, пожалуйста. Натэниел Смит посмотрел ему в глаза, вдохнул легкий аромат сандалового дерева и розовой воды, хотя никогда не умел различать нюансов. Аромат ему понравился. Он успокаивал. Как и эти глаза. А потом вспомнил предупреждение профессора ЛеДюка насчет коммандера Гамаша. А потом вспомнил мертвое тело ЛеДюка. — Можно мне вернуться к себе в комнату? — спросил он по-французски. — Могу поискать карту, раз вы хотите. Гамаш еще мгновение удерживал его взгляд, потом кивнул. — Минуту. Он поднял трубку и сделал звонок. Вскоре в дверь постучали, за ней ожидал один из преподавателей. — Пожалуйста, сопроводите кадета Смита в его комнату, потом проводите в столовую. — Что мне сказать остальным? — уже у двери спросил Натэниел. — О профессоре ЛеДюке? Каждый захочет узнать. — Расскажи им правду. Дверь закрылась, Гамаш секунду смотрел на нее, потом перевел взгляд на карту в рамке. Разводы бурого цвета могли быть грязью. А могли не быть. Старая и затрепанная. Тонкие контурные линии, как морщинки на прожившем жизнь лице. Реки и долины. Корова, пирамида и три крохотные сосны. И снеговик, победно воздевший руки. А может, он сдается. Гамаш выдохнул неосознанно долго удерживаемый в легких воздух. Карту спрятали с какой-то целью, говорит Рут. Замуровали в стену. Гамаш взял свой кофе и подошёл к окну. Он думал и думал, потом позвонил мэру и шефу полиции. А потом оправился по пустынным коридорам обратно, к телу убитого Сержа ЛеДюка. К этому времени они должны обнаружить то, что он увидел в прикроватной тумбочке ЛеДюка. Копию карты. Глава 13 Доктор Шерон Харрис за свою бытность коронёром видала вещи и похуже. Значительно хуже. Отвратительные, ужасающие вещи. И если уж говорить об телесных повреждениях, то данный случай был довольно скучен. Если не переворачивать тело и не замечать снесенного черепа. И если не поворачивать собственной головы в поисках останков его черепа. Она, конечно же, голову повернула. Доктор Харрис поднялась на ноги, стянула латексные печатки, отошла от тела Сержа ЛеДюка и присоединилась к Жану-Ги Бовуару и Изабель Лакост. — Он был уже мертв, когда рухнул на пол. Предположительно, чуть раньше полуночи. Единственный выстрел в висок и больше никаких ран. Похоже на экспансивную пулю. Из тех, что называют пулеметными, по понятным причинам. Им не нужно было снова обращаться к телу, чтобы понять причины. — Пулю нашли? — спросила доктор Харрис. — Нет, — ответил Бовуар, показывая на противоположную стену. — Все еще ищут. Тут раздался стук в дверь и вошел Гамаш. Они с доктором Харрис поприветствовали друг друга как старые друзья, сотрудничавшие по многим делам в прошлом. — Я как раз сообщила, что причина смерти не вызывает сомнения, — заявила она. — Его смерть была быстрой, можно сказать, милосердной. — Выглядит так, словно профессор ЛеДюк просто стоял тут и ждал, когда всё произойдет, — заметила Изабель Лакост. — Ни следа борьбы. Что бы это значило? — Может быть, он не верил, что убийца нажмет на курок? — предположила коронер. — А может, думал, что пистолет не заряжен, — сказала Лакост. — Может, убийца не собирался стрелять в ЛеДюка, и бросился бежать, как только понял, что сделал. Бовуар отошел к членам судебно-медицинской команды, желая отвлечься на время от всех «может быть» и поговорить о фактах. Он знал, что мотив очень важен, но зачастую следователи и близко не подбирались к сути дела, никогда так и не узнав реальных причин, по которым отнималась жизнь. Причины эти глубоко скрыты и слишком сложны, даже сам убийца иногда их не понимает. А вот хорошие, твердые улики? То, благодаря чему убийцу находят и ловят. Ложь и ДНК. Раскрытые секреты и обнаруженные отпечатки пальцев. И все же, годы работы рядом с шефом-инспектором Гамашем приучили Бовуара признавать, что чувства играют не последнюю роль в формировании убийцы. И, возможно, играют роль в его поимке. Но не настолько важную, как факты. К ним присоединилась Изабель Лакост, чтобы обсудить подвижки в этом деле с главой экспертной бригады, оставив коронера с коммандером возле тела. Доктор Харрис переводила взгляд с Гамаша на жертву преступления и обратно. На лице ее появилась тень удивления, перешедшая в изумление. — А вы не жаловали его, так ведь? — поинтересовалась она. — Это так очевидно? Она кивнула. Такой вывод она сделала не потому, что что-то отразилось на лице Гамаша. Как раз наоборот — его лицо не выражало никаких эмоций. Не доставало сочувствия. — Я его оставил, — едва слышно произнес Гамаш. — А мог бы уволить. — Так значит вы НЕ не любили его? — снова спросила Шерон Харрис, потеряв нить разговора. Но ей лучше, чем кому-либо, было известно, насколько эмоции не простая штука. Они замыкаются окружностями, идут волнами, прерываются в точках и ломаются треугольниками. Эмоции редко бывают прямолинейны. Изо дня в день она расчленяла конечный результат некой неуправляемой эмоции. Гамаш присел рядом с телом, и стал разглядывать рану на виске ЛеДюка. И гораздо большее по размерам выходное отверстие. Потом проследил взглядом за осколками черепной коробки, отлетевшими в другой край комнаты, где агенты прочесывали пространство в поисках пули.