— Я просил её присоединиться к нам, но она предпочла ужинать в спальне. Хотела оставить нас наедине для разговора. — Нам есть о чем поговорить? — Думаю, есть. Как, по-вашему? Бокал вина? — С удовольствием, патрон. Не многих людей Хуго Шарпантье называл патронами, но месье Гамаш удостоился этого звания. Араман налил им двоим по бокалу вина. — Зачем здесь эти студенты? — спросил Шарпантье. Именно этого вопроса ждал Арман Гамаш. — Эти четверо были близки к профессору ЛеДюку. Кадеты Клотье и Лорин выпускники и были его протеже почти три года. — Полагаете, он их заразил своими идеями, — сказал Шарпантье. — Слишком близки, и на такое долгое время, к этой чуме ЛеДюку. Гамаш не мог не согласиться. — Двое других — первокурсники. Свежие протеже ЛеДюка. — Почему он их выбрал? — Не знаю. Возможно, мы этого уже не узнаем никогда. — О, ну предполагать-то мы можем, не так ли? Кадет Смит — англо и гей, к тому же очень хочет понравиться. Гибельная комбинация в руках такого, как ЛеДюк. А остальные? Девица-гот. Кадет Шоке. На нее достаточно просто посмотреть, чтобы разглядеть незажившие раны. Подобный ЛеДюку проползёт сквозь них внутрь. Тактик изучающе смотрел на Гамаша. — А теперь вопрос, коммандер. Вы привезли их сюда для их собственной безопасности или чтобы оградить от них остальных студентов? Вы доставили в свою деревню потенциальную жертву или убийцу? — На днях, на одной из вечеринок, я поручил им расследование насчет карты, — сказал Гамаш, предпочтя не отвечать на вопрос напрямик. — Чтобы они оттачивали мастерство сыска. Сегодня утром я сообщил им, что одна из копий карты найдена в прикроватной тумбочке ЛеДюка, и то, что начиналось, как обычное задание, стало частью расследования убийства. — Умно. Это дает вам повод привезти их сюда, и поручить заняться чем-то по-настоящему важным. — Что ж, мои опасения не вполне беспочвенны. — Что вы имеете в виду? — Копия действительно была обнаружена в тумбочке ЛеДюка. Хуго Шарпантье округлил глаза. Сложно удивить человека, специализирующегося на вычислении всех возможных вероятностей, однако он был удивлен. — Как она туда попала? Гамаш пожал плечами. — Чья она? — продолжил Шарпантье. — Одного из студентов? Должно быть, именно так. Но чья же именно? — У Амелии Шоке пропала карта. Шарпантье закивал, его голова задёргалась, как игрушка на приборной панели. — В прикроватной тумбочке, — наконец проговорил он. — Oui, — согласился Гамаш. — Меня это тоже зацепило. Карта просто лежала там, её никто не прятал. — Убийца не искал её, — сказал Шарпантье. — То есть, карта не имела для него никакого значения, только для ЛеДюка. — Но зачем она ЛеДюку? Оба посмотрели на карту. Отсвет огня в камине окрасил карту в розовый цвет. — Имеется еще один вариант, — сказал Гамаш. — Карту поместил туда убийца, чтобы бросить подозрение на одного из студентов, — предположил Шарпантье. — Пропала копия Шоке? Значит, она следующая жертва. Он обставит все как самоубийство. Проблемная, ранимая студентка-первокурсница убивает профессора, а затем кончает с собой, когда следствие приблизится к ней. Данный сценарий Гамаша не удивил. У него уже возникала подобная версия. Именно об этом он и подумал, когда на несколько минут остался наедине с телом ЛеДюка. Каков смысл карты. Куда она может их привести. И что с этим делать. Единственный ответ на всё заключался в том, чтобы спрятать четырех кадетов в безопасном месте. Быстро, по-тихому. Прежде чем убийца приступит к следующей фазе своего плана. — Конечно, есть вероятность, что убийца случайно выбрал её карту, — сказал Шарпантье, размышляя вслух. — Возможно, её копию было украсть проще всего. Ему нужна была любая. Для убийца это было не важно. Просто нужен был козел отпущения. Связать кадета с телом. Расследование завершилось бы её самоубийством. Если только… — Да, знаю, — то была еще одна версия, о которой размышлял Гамаш в те долгие минуты наедине с мертвым телом. — Если только не она убила его. — Или кто-то из оставшихся трех, — сказал Шарпантье. — Тем более, именно они знали, что у неё есть карта. И кому, как не одному из них, удобнее всего оставить там карту, и свалить подозрение на Амелию? И вы привезли их сюда. Всех вместе. — Я поселил их на разных квартирах, — заметил Гамаш. — Разумная предосторожность, — кивнул Шарпантье. — Сложнее будет удушить подушкой среди ночи. Профессор взял карту в руки. — Мы можем предполагать, почему она оказалась в прикроватной тумбочке убитого. Для того, чтобы подозревали одного из кадетов. — Он внимательно посмотрел на карту. — Но зачем тебя поместили в витраж? Шарпантье помолчал, словно ожидая, что снеговик или корова, а то и одна из сосен, ответит ему. Потом Шарпантье улыбнулся и вернул карту Гамашу. — Думаю, я знаю ответ. — Карта рассказала? — В каком-то смысле. Можно мне травяного чая? Он помогает мне уснуть. Гамаш отправился на кухню кипятить чайник, Шарпантье прокричал ему вслед: — Ромашкового, если у вас есть. — Имеется. Послышался звук наполняемого водой чайника, затем стало тихо. В этой тишине прозвучал очередной вопрос Шарпантье. — Вы говорили, что дали им задание на одной из вечеринок? Но мне помнится, вы сказали, что старшие кадеты — люди ЛеДюка? — Так и есть, — долетел из кухни ответ. — Он заставил их посещать мои встречи, чтобы они могли ему обо всем доносить. Гамаш выглянул в дверь кухни, и улыбка появилась на его лице: — Я умнее, чем смотрюсь. — Хвала Господу, — сказал Шарпантье. Гамаш вернулся с травяным чаем и баночкой местного лавандового меда. Шарпантье опустил ложечку в чай и посмотрел в умные глаза собеседника. — Вы собирались рассказать мне, почему карта изображена торчащей из сумки солдата, — напомнил Гамаш. — Oui. Это потому что карты несут в себе волшебство. Если до этой минуты тактику не удавалось привлечь всю полноту внимания коммандера, то сейчас это произошло. Гамаш поставил кружку с чаем на стол и уставился на Шарпантье. — Волшебство? — Да. Карты стали такой обыденной вещью, что о магии все забыли. Карты переносят нас с одного места в другое. Они освещают нашу вселенную. Первыми создавались небесные атласы, как вам известно. Что могли увидеть древние? Место, где живут их боги. Все древние цивилизации рисовали звёздные карты. И только потом опустили свой взор на мир, их окружающий. — Почему? — Именно, месье, — согласно кинул Шарпантье и с возросшим волнением продолжил. — Совершенно правильный вопрос. Почему. И Как. Сейчас все гораздо проще, но представьте первого человека, который нашел способ перенести трёхмерное изображение в двухмерное? Как изобразить расстояние и время? Ради чего столько трудностей? Им и так жилось нелегко. Итак, зачем они стали создавать карты? — Возникла необходимость, — сказал Гамаш.