Натянув наушники, вышел на волну колонны: – Здесь «Главный», всем номерам. Продолжаем движение. Вперед. И, щелкнув замками, раскрыл вожделенный портфель… Капитану ГБ Шохину. Ваше предложение принято. Продолжайте движение выбранном направлении. Готовим теплую встречу. Помощь воздуха, артиллерии обещаем. По приближении плацдарму выйти на контакт высланной разведгруппой, получить указания и информацию спецпакетом. При невозможности – действовать самостоятельно. Ориентировочное место встречи уточним, подробности следующим сеансом, плюс два часа этой частоте. Командование плацдарма в курсе, готовятся. Удачи. «Центр». Конец связи. «Центр», благодарю. Имею сведения чрезвычайной важности. Ближайшее время, 17–18 февраля, противник готовит наступление на плацдарм районе Станички, цемзавода силами 125-й немецкой пехотной дивизии, 10-й румынской пехотной дивизии. Карты направлением ударов, подробностями при мне. Прошу принять к сведению. Шохин. Конец связи. Капитану ГБ Шохину. Благодарим, важная информация принята сведению. Внесем коррективы первоначальный план. Остальное без изменений, ждите встречу разведгруппой. «Центр». Конец связи. Глава 13. Разговоры Малая земля, 15 февраля 1943 года – Вот такие дела, старшина, – закончил рассказ капитан третьего ранга Кузьмин, бросив поверх расстеленной на столе карты карандаш. – Так что собирай бойцов, готовьте оружие, получайте боеприпасы и сухпаи – и вперед. Выход через полтора часа, покуда еще совсем не рассвело и туман по низинам лежит, больше времени дать никак не могу. «Тропинку» на ту сторону вам обеспечат и фрицев отвлекут. Если вдруг чего недостает – прямо сейчас пиши список, я подмахну, получишь все сполна. Нового радиста тоже пришлю, познакомитесь перед выходом. Вопросы? Левчук неопределенно пожал плечами, шумно отхлебнув из кружки дегтярно-черного, сладкого до приторности чая. Чай у бывшего комбата 142-го отдельного батальона морской пехоты, а ныне – первого заместителя командующего обороной плацдарма, был отличный, крепкий да ароматный. Жаль только, что простыл совсем. – Старшина, чего молчишь? – нахмурился Кузьмин. – Или вопросов не имеешь? Так ни за что не поверю, извини. Давай излагай, о чем еще узнать хочешь? Ситуация нынче такова, что никаких секретов от тебя не имеется. Да и от бойцов твоих тоже. – Почему именно я? – А то сам не понимаешь, старшина, – усмехнулся тот. – Кто, как не ты, лучше других товарища старшего лейтенанта знает? Кто с ним буквально с первого дня плечом к плечу воевал? Притерлись вы с Алексеевым друг к другу, сработались. Да и везет вам, опять же, что уж тут говорить, прямо-таки нереально везет – другие и за год такого не наворотят, что вы за неделю ухитрились сотворить. Будешь спорить? – Никак нет, – снова пожал плечами старшина. – Правильно вы все сформулировали. С Ванькой Аникеевым да теми бойцами, что с нами в разведку ходили, все понятно, мы уж почти неделю не расстаемся, дважды за «передок» бегали, сами знаете. А вот с парашютистами как быть? Согласятся? – Согласятся?! – фыркнул Олег Ильич, поморщившись от боли в потревоженной ноге – осколочное ранение заживало медленно, хорошо хоть нагноения – спасибо медикам – не случилось. – Да младший лейтенант Науменков мне уже три рапорта накатал, как раз таки с просьбой включить его с бойцами в твою разведгруппу! – А вы? – заинтересовался Левчук, не ожидавший подобного ответа. – А я их до поры до времени под сукно, как говорится, поскольку подхарчиться ребятам стоило, силы восстановить, уж больно изголодались, пока по немецким тылам бродили. В местную обстановку, опять же, вникнуть. Зато сейчас – самое время. Возьмешь? – Отчего ж не взять, годные бойцы, коль мой командир с ними от цельного отряда егерей отбился. Возьму, понятно. Тут только вот какой вопрос, тарщ капитан: старшим группы кто пойдет? Кузьмин кивнул – этого вопроса он, разумеется, ждал: – Командиром особой разведгруппы будет назначен младший лейтенант Науменков. Официально. На самом деле принимать решения – любые решения, – счел нужным пояснить бывший комбат, – он станет только после обсуждения с тобой как более опытным разведчиком. Проще говоря, у тебя будет право не согласиться и переиграть по-своему. Спорить Науменков не станет, этот вопрос я с ним отдельно обговорю, он все поймет правильно. Отчего так – сам понимаешь, он все ж таки офицер. Ну, и чего хмуришься? Не вы с лейтенантом первые, не вы последние, кто подобный приказ получает! – Да не хмурюсь я, нормально все, – буркнул Семен Ильич. – Да и не в лейтенанте дело. Бойцов я его в глаза не видел, вот что плохо. – Не переживай, старшина, – отмахнулся Кузьмин. – Сам же сказал, что раз от егерей отбились, значит, добрые бойцы. Познакомитесь по ходу дела, тоже не впервой. Ты мне другое скажи: боевая задача понятна? – Так точно, понятна, – усмехнулся в пожелтевшие от табака усы Левчук. – Не переживайте, тарщ капитан, найду я Степана, куда бы он в очередной раз ни запропастился. Ну, и на плацдарм живым да здоровым доставлю, понятно. А пусть даже и ранят – все одно вытащу. Кузьмин невесело вздохнул: – Что шутишь – это хорошо, это я всячески одобряю. Только имей в виду: операция на контроле на самом верху, – Олег Ильич дернул подбородком в направлении закопченных бревен наката штабного блиндажа. – И ты даже не представляешь, на каком именно! – Отчего же, очень даже представляю… в смысле, предполагаю, – мгновенно став серьезным, ответил Левчук. – Особенно зная товарища старшего лейтенанта. Поди, не зря ж его аж в саму Москву самолетом отправляли. Ну, а что не долетел? Так Степан – он такой, неинтересно ему на одном месте сидеть, вот, видать, и решил новые места посетить, фрица немного побить да в плен кого прихватить. Не волнуйтесь, не подведу! – В то, что не подведешь, – охотно верю. Вот только насчет того, куда именно Алексеев с товарищем контрразведчиком летели, лучше прямо сейчас забудь, бойцам этого знать не нужно. Да и никому не нужно, собственно говоря. – Уже забыл, тарщ капитан. – Добро. И с ракетами разберитесь, последовательность цветовых сигналов каждому бойцу заучить наизусть, чтобы от зубов отскакивало. Не исключено, именно вам и придется бомбардировщики на цель наводить – или наоборот, себя обозначать, чтоб под родные бомбы не попасть. Это, понятно, в самом крайнем случае, но нужно иметь в виду. Да, и вот еще что – нового радиста беречь пуще глаза, поскольку уникальный специалист, буквально на днях с Большой земли прислали. Немецким владеет как родным, знает все особенности ведения противником радиопереговоров, прекрасно ориентируется в применяемых условных обозначениях и ключевых словах. – И что-то мне подсказывает, что спрашивать, как его на самом деле зовут, мне не положено, – задумчиво хмыкнул старшина. – Как и других ненужных вопросов задавать? – Верно понимаешь, – кивнул капитан третьего ранга. – Пусть будет просто «товарищ Иван». Но вернуться он должен целым и невредимым. – А если не свезет нам, если фрицы со всех сторон обложат? – ответ на этот вопрос Левчук, разумеется, прекрасно знал – не первый год воюет. Но и не задать его не мог. – Тогда ты в курсе, как поступить, старшина, не мне тебя учить. К немцам ни он сам, ни радиостанция и шифроблокнот попасть не должны, ни в каком виде. Разберешься по ситуации и примешь решение. Ну, чего замер? Или еще вопросы имеются? Поколебавшись, Левчук кивнул: – Да только один, пожалуй. Степа, то есть, виноват, старший лейтенант Алексеев, порой действует нестандартно, неожиданно для противника – «асимметрично», как он сам выражается. Разрешите в случае необходимости действовать так же? – Вон ты о чем… – протянул Кузьмин, с хитринкой взглянув на Семена Ильича. – А я уж думал, что и не спросишь. Нет, товарищ старшина, не разрешаю. Знаешь, почему? Да потому, что я не разрешаю, а категорически настаиваю, чтобы группа работала именно так – как там ты сказал, «асимметрично»? Удивлен? Не удивляйся, именно потому тебя и посылаю, что только ты и способен понять, что наш старлей выкинет в следующий раз. Ну, уяснил? – Так точно, отлично уяснил, товарищ капитан третьего ранга! – просиял Левчук. – Разрешите выполнять? – Погоди еще минуту, старшина. Ты насчет старлея с Шохиным точно ВСЕ понял? – А чего ж тут не понять? – вполне искренне удивился Левчук. – После установления контакта с партизанами любым способом обеспечить безопасное возвращение обоих на плацдарм. Можно подумать, я б без них вернулся! – Все? – Никак нет… – потупился старшина – то, что хотел услышать комбат, ему категорически не нравилось. А еще больше не нравилось то, что он – в отличие от Кузьмина – на самом деле ПОНИМАЛ, отчего в доставленном из штаба фронта секретном приказе появился этот пункт. А вот Кузьмин – как раз таки не понимал. Но не рассказывать же товарищу капитану о том, о чем ему самому сбивчиво, перескакивая с пятого на десятое, поведал Степан пять дней назад на узкой полоске каменистого пляжа, освещаемой резким светом фашистских осветительных ракет. Хорошо, ежели просто не поверит, а ведь может и от командования группой отстранить, решив, что у старшины Левчука с головой нелады приключились. Да и Степа насчет будущего просил языком особо не трепать… – Ну и? Тяжело вздохнув, Левчук уставился в стену и отчеканил равнодушным голосом: – В случае угрозы их захвата противником любыми способами и средствами воспрепятствовать последнему. При невозможности – уничтожить, не допустив попадания в плен. В случае гибели – убедиться в последнем и забрать с собой или уничтожить на месте любые имеющиеся при них документы и личные вещи. За исполнение данного приказа несу личную ответственность наравне с командиром разведгруппы младшим лейтенантом Науменковым. Невыполнение приравнивается к предательству и карается согласно законам военного времени расстрелом. – Молодец, старшина, все правильно сказал. Да не отводи ты взгляд, не мной придумано! Самому тошно. Понятия не имею, отчего так! Видать, какое-то секретное задание выполняли, везли с собой что-то, что никоим образом к фашисту попасть не должно, – сам же сказал, не просто ж так они в Москву летели. Все, свободен – собирайся, знакомься с десантниками, о готовности доложишь, – комбат мельком взглянул на наручные часы, – через час. И еще с полчаса у нас будет на решение текущих вопросов, ежели таковые возникнут… Дождавшись, когда Левчук покинет блиндаж, Кузьмин поудобнее устроил ноющую ногу и глубоко задумался, вновь склонившись над испещренной цветными пометками картой. Не одной из тех, что имелись у него, а новой, доставленной с Большой земли вместе с секретным пакетом и захватывавшей район аж до Темрюка на севере и Тамани на западе. Несмотря на солидный масштаб, карта оказалась подробнейшей, ничуть не хуже привычных трехверсток. А самое главное, она была вчерашней, откорректированной ночью с учетом свежих данных авиаразведки. Пришедшая ранним утром радиограмма за подписью комфронта Тюленева и командующего Черноморской группой войск Петрова поначалу откровенно повергла их с майором Куниковым в шок. Прорвать фашистскую оборону и совместно с пробивающимся навстречу партизанским отрядом расширить плацдарм?! Сейчас, когда они, намертво вгрызшись в неподатливую местную землю, едва стабилизировали границы оборонительного рубежа, своей и вражьей кровью убедив противника в том, что сбросить их в море не удастся?! Бред какой-то! Третий пункт радиограммы еще больше запутывал ситуацию: вместе с партизанами из немецкого тыла выходили все тот же загадочный старший лейтенант Алексеев и капитан госбезопасности Шохин, самолет которых был сбит где-то над вражеской территорией. Отчего этим двоим командованием уделялось столь серьезное внимание, понятно не было, равно как не имелось и никаких пояснений, только недвусмысленный приказ: любой ценой доставить обоих на Малую землю. Ну, не может же такого быть, чтобы весь сыр-бор возник именно из-за них?! Глупости… Доставленный на катере из Геленджика опечатанный пакет кое-что прояснил. Судя по всему, имело место классическое совпадение, частенько случающееся на войне: нанесшие серьезный урон противнику и захватившие важных пленных партизаны после разгрома своего лагеря просто не имели другого выбора, кроме как двинуться на прорыв вражеской обороны и соединение с обороняющими Малую землю войсками. И по случайному стечению обстоятельств как раз перед этим к ним вышли Шохин с Алексеевым, накануне отправленные самолетом в Москву. С какой именно целью отправленные, Кузьмин, при всем своем умении читать между строк, так и не понял. Так что слова насчет секретного задания или важных документов были не более чем предположением. Самолет сбили немецкие истребители, но пилотам удалось совершить вынужденную посадку в немецком тылу. Собственно, важно другое: командование придавало предстоящей операции огромное значение, обещая всяческую поддержку, в том числе нанесение массированных артиллерийских и бомбовых ударов по указанным координатам. Да и подкрепление уже грузилось на суда, готовясь к отправке из Геленджика и Туапсе. Причем на плацдарм перебрасывали не только бойцов, но и полевую артиллерию с солидным запасом боеприпасов, полковые минометы и даже легкую бронетехнику – легкую, поскольку местный рельеф, мягко говоря, не слишком способствовал использованию танков. Отчего все обстоит именно так, Олег Ильич прекрасно понимал. Несмотря на все усилия, с сентября прошлого года гитлеровцы так и не сумели полностью захватить Новороссийск[13]. А закрепившийся в районе Мысхако десант еще и полностью исключил любое, даже чисто теоретическое использование противником местного порта – пока держалась Малая земля и оборонительный рубеж в районе балки Адамовича и цементного завода, ни один вражеский корабль просто не сумел бы пройти через бухту, будучи неминуемо потоплен перекрестным артогнем. И если сейчас удастся расширить удерживаемые позиции хотя бы на несколько километров направлением на север – северо-запад, положение контролирующих центральную часть города фашистов серьезно осложнится. Настолько серьезно, что можно будет даже осторожно подумать про его полное освобождение! Не прямо сейчас, понятно, поскольку нужно еще подкопить силы (для размещения которых, опять же, необходимы подходящий по площади плацдарм и надежная логистика – морем, разумеется, иначе пока никак), и исключительно в том случае, ежели позволит положение на других фронтах. Но перспективы тем не менее открывались весьма даже многообещающие… Ну, а что до старлея с контрразведчиком? Да просто повезло им оказаться в нужном месте и в нужное время, вот и все! Так что нет тут никаких загадок, исключительно везение. А тот отдельный пункт приказа, который он заставил Левчука процитировать практически дословно? Значит, имеются у командования на этот счет какие-то свои соображения – недаром секретный пакет аж из самой столицы доставили, сперва самолетом в Геленджик, а уж затем морем – к ним. Мало ли какие секретные документы Шохин вез в Москву? Вот это – уж точно не его, капитана третьего ранга, дело – своих проблем хватает, особенно сейчас. А на Левчука положиться можно, надежный товарищ, разберется и глупостей не наделает. Успокоив себя подобными мыслями, Кузьмин снова занялся картой. Согласно полученным указаниям ему предстояло подобрать наиболее подходящий для прорыва район вражеской обороны и спланировать предстоящую операцию. Поскорее бы, что ли, Куников с радиоузла вернулся, в одиночку подобные решения не принимаются… * * * Если бы сбивший беззащитный транспортник лейтенант Шлоссер, благополучно вернувшийся на свой аэродром, знал, к чему спустя буквально несколько дней приведет его атака, он бы, вполне вероятно, застрелился. Но Герман этого так и не узнал. Доложив Staffelkapitän[14] подробности воздушного боя и отметив на карте места предположительного падения как своих, так и вражеских самолетов, он с аппетитом пообедал, помянул неплохим коньяком погибших в неравной схватке с русскими истребителями камрадов и завалился спать, поскольку на сегодня был освобожден от полетов. Спустя три недели, едва успев занять должность командира эскадрильи взамен погибшего гауптмана Клейна, новоиспеченный оберлейтенант Шлоссер сгорел вместе со своим самолетом, не успев выброситься с парашютом, где-то приблизительно в тех краях, где совершил вынужденную посадку изрешеченный его пулеметами Ли-2… Интерлюдия