Визгливо взвыл электромотор, башня судорожно дернулась… и осталась на месте. Твою ж мать, заклинило! Видать, та болванка, что в них попала, не в рикошет ушла, а воткнулась где-то в районе погона, намертво заблокировав возможность разворота. Ну, просто супер! Теперь у него не танк, а самоходка, поскольку прицеливаться придется всем корпусом, блин! Что с его способностями наводчика делает дальнейшее использование башенного орудия по прямому назначению, мягко говоря, малоэффективным. Да уж, по ходу, танкистское ремесло – определенно не его… Эх, ему бы сейчас в экипаж Толика Мелевича, вот тогда б они точно дали фрицам жару! И неважно, что младший сержант мехводом воевал – с танковой пушкой уж всяко получше его бы справился. Но нету больше Толика, погиб в бою с горными егерями… – Леха, башня не крутится, подверни меня еще немного вправо, попробую прицелиться! – Понял, – на удивление спокойным голосом сообщил осназовец. – Вы там как, целы? – Нормально. Давай разворачивай! Хотя стоп, отбой. – В прицел Степан разглядел, как к немецкому танку подбежал партизан со связкой гранат в руке. Коротко размахнулся, забросив ее на крышу МТО, и щучкой нырнул в сторону, пережидая взрыв. Сверкнуло, почти сразу же повалил густеющий с каждой секундой дым. Обреченная бронемашина резко дернулась и заглохла, из раскрывшихся люков полез наружу экипаж, тут же срезанный кинжальным огнем из нескольких стволов. – Так нужно или нет? – на всякий случай уточнил мехвод. – Нет, спалили фрица. Давай тихонько назад, метров на двадцать, чтоб на открытом месте не торчать. Мотор не глушить, пулеметчику – поддерживать атаку огнем. Только аккуратно, своих не перебить, они тоже в немецкой форме. Напоминаю, у кого бинт на левом рукаве – те наши. Встретившись взглядом с перепуганным заряжающим, отиравшим рукавом кровоточащие царапины, Степан подмигнул: – Все, Егорыч, по ходу, отстрелялись мы. Да не лапай ты раны, грязь попадет. Перевязочный пакет есть? – Ч…чего? А, понял… так точно, тарщ командир, имеется, перед боем всем трофейные выдали. – Вот и займись, а нормально уже после перевяжемся. Только пушку сначала разряди, толку от нее теперь. Как справишься – лезь к спаренному пулемету, ежели кто сунется, пуганешь, а я пока огляжусь немного, а то в этой коробке ничего толком не понятно. – Тарщ старший лейтенант! – заволновался на своем месте Гускин. – Опасно наружу лезть, бой идет! – Да я и не лезу, Леша, не переживай. – Отсоединившись от ТПУ и подхватив автомат, морпех осторожно выглянул из бокового люка, оценивая окружающую обстановку. Недолгий бой, судя по всему, подходил к завершению, все дальше смещаясь к балке. Оба обогнавших машину морпеха танка выдвинулись метров на сто, периодически останавливаясь и стреляя по обнаруженным целям. Самоходка вперед не лезла, прикрывая тылы, – Ардашев понимал, что шансов у неповоротливой «Штуги», управляемой бывшим трактористом, в бою против панцера с профессиональным экипажем не много. Долбило, не жалея боеприпасов, несколько пулеметов, видимо, наших, гулко хлопали карабины, рвались ручные гранаты. Мимо танка, пригибаясь, пробежали несколько партизан, кто в трофейных шинелях, кто в родных ватниках или бушлатах. Один из бойцов мимоходом улыбнулся щербатым ртом, приветственно махнув рукой: – Спасибо, братцы, поддержали огоньком, дале мы уж сами справимся! Только, чур, в спину не стрельните! – Не стрельнем, – усмехнулся старлей, развернувшись в сторону хвоста колонны. Ну, здесь тоже все в порядке, и грузовики целы, и драгоценный радиоброневик в зоне прямой видимости отсутствует, будучи укрыт под крайними деревьями лесной опушки. Поколебавшись, Степан убрал голову обратно под защиту танковой брони, аккуратно прикрыв за собой створки люка и с иронией подумав, что стал просто до неприличия послушным и осторожным. Раньше бы наверняка ломанулся наружу, поскольку терпеть не мог, когда боевая движуха происходила без его участия. А сейчас – хренушки. Поскольку, во-первых, командир танка, пусть даже и слегка каличного в плане основного вооружения, а во-вторых – обещал Шохину без крайней необходимости на рожон не лезть и вообще взяться за ум. Вот, кстати, насчет вооружения… Снова высунувшись наружу, морпех осмотрел скулу заклинившей башни. Ну, примерно так он себе и представлял: вражеский снаряд, не сумев пробить брони, не ушел в рикошет, а воткнулся на излете под погон, вклинившись между башней и крышей корпуса. Хорошо так вклинившись, намертво – без лома и кувалды однозначно не выковыряешь. В принципе, и то, и другое (и еще какая-то непонятная хрень, видимо, домкрат) у запасливых панцерманов имеется, будучи аккуратно пришпандорено специальными зажимами к надгусеничной полке, поскольку орднунг. Вот только в одно рыло никак не справишься, да и вылезать придется, а снаружи пули летают, не так чтобы шибко густо, но тем не менее… короче, переждать нужно. – «Главный», «Второму», – раздался в наушниках слегка встревоженный голос контрразведчика. – Почему в бою не участвуешь, подбит? Доложи обстановку? – Здесь «Второй», башню заклинило, экипаж цел. – Выйти из боя, отойти на исходную, доложить лично. Выполняй. – Леха, приказ слышал? Врубай заднюю, отползем еще метров на полста. Пока буду с командиром говорить, займитесь башней, шанцевый инструмент в наличии, дальше сами разберетесь. Пока танк возвращался «на исходные позиции», а проще говоря, лязгал траками в направлении оставленных грузовиков и ожидавшего личного доклада особиста, Степан прокручивал в голове события, предшествовавшие недавнему бою. Собственно, что там прокручивать? Оные события можно было описать фразой из старого советского мультика «мы строили-строили – и наконец построили». Или перефразируя детскую классику, «ехали-ехали – и наконец приехали». Часа через полтора после Гостагаевской моторазведка доложила, что дальше дороги нет. Не в прямом смысле, понятно, в переносном: в полукилометре впереди остановилась на привал или техобслуживание еще одна колонна, численностью раза в полтора побольше – три танка, столько же полугусеничных бэтээров и с десяток грузовых машин, примерно половина – с пушками на прицепе. Двигавшаяся в том же самом направлении, что и они, то бишь в сторону Новороссийска. Поскольку никаких объездных путей в округе не имелось от слова совсем, решение командования группой прорыва оказалось предсказуемым: атаковать с ходу, пока противник этого не ожидает. Вперед отправили танки, которые должны были по возможности выбить вражескую броню («по возможности», поскольку и Шохин, и Ардашев с Филимоновым трезво оценивали боевые навыки своих эрзац-наводчиков, поэтому партизаны загодя приготовили связки из трофейных гранат, усиленные двухсотграммовыми тротиловыми шашками) и поддержать атаку артиллерийским и пулеметным огнем. Еще и с местом для внезапного нападения повезло: слева – поросшая лесом пологая гора, справа – достаточно глубокая балка с крутыми, обрывистыми склонами. Понятно, что вражеская техника располагалась исключительно справа, на более-менее ровной тридцатиметровой площадке между склоном балки и обочиной шоссе, что лишь упрощало задачу атакующих. Как развивалась неожиданная атака, Степан наблюдал воочию: два вражеских панцера, БТР и несколько грузовиков удалось спалить огнем башенных орудий в первые же минуты боя, остальными занялись партизаны. Потерь в бронетехнике – если не брать в расчет заклинившую башню его собственного танка – не было: правило «новичкам везет» порой действовало и на войне. Гитлеровцев, как немцев, так и румынских пехотинцев, которых оказалось большинство, постепенно оттеснили к балке, где и перебили из пулеметов и закидали гранатами, потеряв при этом всего пятерых бойцов убитыми и с десяток – ранеными, на чем короткий бой, собственно говоря, и закончился. Уцелевшие бэтээры и грузовики вытолкали танками поперек шоссе и подожгли, предварительно взорвав стволы буксируемых ими орудий. С идеей затрофеить в свое пользование еще парочку автомашин пришлось расстаться, поскольку у всех оказались пробиты пулями и осколками скаты, а времени на ремонт не было буквально ни минуты: после столь шумного начала прорыва следовало немедленно двигаться дальше. Но дорогу перегородили намертво – объехать рукотворную «пробку», спасибо местному рельефу, теперь никакой возможности не имелось. А на то, чтобы освободить проезд, растащив по обочинам десятки тонн горелого железа, потребуется не один час – да и то лишь после того, как прекратят взрываться боеприпасы в кузовах и все это добро окончательно догорит… Глава 15. Разведчики Северо-западные окрестности Новороссийска, 15 февраля 1943 года, утро – Хороший мостик, лично мне оченно даже нравится, – задумчиво сообщил Левчук, протягивая бинокль товарищу. – Согласен, Ванек? На, сам погляди. – Мост как мост, всего-то два пролета, видали и побольше, – хмыкнул Аникеев, наводя оптику на расположенный в полукилометре автомобильно-железнодорожный мост. – Не понимаю, тарщ старшина, с чего он вам так уж по вкусу пришелся? Нет, ежели его рвануть, чтобы пакость фрицам устроить, – тогда совсем другое дело, тогда и мне он, глядишь, тоже б понравился. А так? Просто мост, через балку перекинутый. Иначе пришлось бы дорогу вкругаля вести, потому и построили, чтоб напрямки проехать. Искоса взглянув на младшего товарища, Левчук качнул головой: – Не понял ты меня, Ваня! Мостик этот мне оттого по душе, что он в этом квадрате единственный! И дорога, что к нему ведет, тоже одна-одинешенька. Ну, в смысле, дорог-то, понятно, две штуки, одна для поездов, другая – автомобильная. Вот только первая нас нынче вовсе не интересует, а вот вторая… ну, допетрил, о чем речь? Или еще подсказку дать? – Допетрил… то есть понял, тарщ старшина, – погрустнел Аникеев, возвращая бинокль. – Виноват, протупил малехо. Должен был сразу догадаться. Плохой из меня разведчик, да? – Нормальный из тебя разведчик, просто подучиться еще малехо требуется. Так что мотай на ус, покуда возможность имеется, в будущем, глядишь, сгодится. Вот, к слову: как мост обороняется, запомнил? – Так точно, – немного повеселел тот. – Все пулеметные точки заметил, как учили. И линию траншей тоже. Могу хоть счас зарисовать! Старшина усмехнулся в прокуренные усы: – Вот прям таки все? А слева от насыпи что находится? Ну, там, где дерево кривое? – Зенитчики там обосновались, малокалиберная скорострелка-автомат на четыре ствола. А вторая ихняя позиция еще метров на полста дальше. Обе окопаны и маскировочными сетками на шестах сверху прикрыты, при необходимости вся эта секретность в пару секунд сбрасывается, и стреляй скока влезет. Там еще и третья имеется, покрупнее калибром, по ту сторону от моста, просто отсюда разглядеть сложно. Ага? – Молодец, все верно описал. А сейчас ползи тихонечко обратно да отправь сюда товарища лейтенанта, нам с ним посоветоваться нужно. Остальных предупреди, что скоро уходим, понадежнее местечко подберем. О том, что прикрывающая мост батарея ПВО насчитывает вовсе не три, а четыре артпозиции, последнюю из которых Аникеев так и не заприметил, Семен Ильич решил промолчать. Не столь оно и важно, им мост штурмом не брать, покрайней мере, прямо сейчас, а парнишка снова расстроится. Если что, потом скажет. А в остальном? Пусть учится, война, коль старлей Алексеев ничего не напутал, еще не скоро закончится, так что будет из бойца толк, определенно будет! Таким разведчиком станет, что всех прочих разведчиков за пояс заткнет! Вспомнив о бывшем командире, Левчук тяжело вздохнул и нахмурился: удастся ли вовремя перехватить его группу, передать пакет? Но нет ведь тут другой дороги, никак они мимо этого моста не пройдут, особенно с танками и грузовиками! Да и в радиограмме им должны были именно это направление указать. Значит, все правильно, незачем и сомневаться. Главное, что через немецкую линию обороны разведгруппа незамеченной пробралась, фашистов не всполошив, – не подвел товарищ Кузьмин, отвлек фрицев, как и обещал. Хорошо так отвлек, устроив недолгий, но плотный артналет, заставивший гитлеровцев сначала прятаться, а затем готовиться к отражению внезапной атаки, которой, понятно, не последовало. Вот под это дело разведчики на вражескую сторону тихонечко и просочились, благо не впервой. Осталось окружающую местность на предмет неприятных сюрпризов разведать да подхода партизан дождаться. Младший лейтенант Науменков со старшинскими выводами полностью согласился, тем более карту он помнил: находящийся западнее Цемдолины мост и на самом деле был единственным в этих краях. Потому и охранялся со всем тщанием, поскольку стратегический объект, одна из главных транспортных железнодорожных артерий, ведущих в Новороссийск. Судя по обилию вокруг оплывших воронок и поломанному горелому лесу на ближних подступах, наша авиация неоднократно пыталась его разбомбить, но до конца дело так и не довела, хоть на дне балки и валялись какие-то искореженные обломки, видимо, все, что осталось от упавшего вниз вагона и нескольких платформ. Да и с зенитным прикрытием дело у фашистов обстояло серьезно, помимо замеченной разведчиками батареи мост охранялся еще и истребителями, готовыми немедленно вылететь с полевых аэродромов под Анапой и Крымской. – Как думаете поступить, товарищ старшина? Подберем местечко поукромней, затаимся и подождем подхода наших? Левчук отрицательно мотнул головой: – Нерационально, тарщ младший лейтенант. Предлагаю разделить группу. Вы с вашими бойцами останетесь у моста, присмотритесь и прикинете, как его лучше после прохождения партизанской колонны уничтожить. Главное, зенитчиков с гарнизоном охраны нейтрализовать и связь нарушить, чтоб авиацию вызвать не сумели, а уж дальше или сами рванем, или наши бомбардировщики помогут. А я с ребятами километров на несколько вдоль шоссе прогуляюсь, тоже осмотрюсь да место, где с товарищами партизанами на контакт выйти, подберу. Вернемся вместе с ними. – Согласен, – практически не раздумывая, кивнул Науменков. – Сам хотел подобное предложить, только думал, что в немецкий тыл мы пойдем. Хотя вы правы, старшина, вам местность лучше знакома, так что спорить не стану. С радистом как решаем? – Радист однозначно остается, у партизан своя связь имеется, как только встретимся, свяжемся, частоты и позывные я помню. Ну, вроде все что хотели выяснили, возвращаемся? – Да, все. Ползите следом, я первым. Удалившись метров на двадцать, поднялись на ноги – теперь их уже нельзя было разглядеть от моста, поскольку разведчики расположились в неглубоком овраге. Науменков неожиданно придержал морского пехотинца за плечо, пошел рядом: – Кстати, старшина, спасибо! – За что, тарщ лейтенант? – искренне удивился тот. – Да за то, что с собой взяли, а то засиделись мы на плацдарме, честное слово! Я уж сколько раз к товарищу Кузьмину обращался, а он все ни в какую: сидите, мол, рано пока, навоюетесь еще. Вы, если что, не думайте, мы не подведем! – Ну, так прав он, – пожал плечами Левчук. – А в том, что не подведете, нисколько не сомневаюсь. Я, так уж вышло, от самой Москвы досюдова дотопал, и ничего, живой пока. Научился в людях разбираться. Так что и в вас, и в бойцах ваших полностью уверен, о чем товарищу капитану третьего ранга сегодня прямо и сообщил. – А еще вопрос можно? – поколебавшись, решился десантник. – Да хоть два, – хмыкнул старшина, поддернув на плече ремень пистолета-пулемета. – Я про бывшего вашего командира спросить хотел, про товарища старшего лейтенанта Алексеева. Что он вообще за человек? – Так вы ж с ним совместно воевали? – делано удивился Левчук, скрыв улыбку: в том, что мамлей рано или поздно об этом спросит, Семен Ильич не сомневался. – Вон сколько егерей побили. – Воевать-то, понятно, воевали, – кисло согласился Науменков. – Недолго, правда, да и с егерями нам помогли, сами ведь знаете. Вот только встретились мы как-то нехорошо – я ж ему сперва сапогом в бок заехал, а после так и вовсе едва не застрелил как фашистского шпиона. Хорошо, бойцы вовремя признали. Вот только поближе познакомиться нам так и не удалось, времени не было. Так, поговорили немного ночью. – Сапогом? – На сей раз Левчуку не пришлось разыгрывать удивление. – И вы, тарщ младший лейтенант, после этого еще живы? Свезло. – Это в каком смысле свезло? – не понял тот. – В таком, что Степа в подобной ситуации обычно или сразу ножичком кидается – он в этом деле большой мастер, сам видал, – или стреляет. Причем что первое, что второе – завсегда без промаха. Ладно, шуткую я, тарщ командир. А какой он человек? – Старшина ненадолго задумался. – Надежный, опытный и непредсказуемый, наверное, так. Но самое главное, на него в любой ситуации однозначно положиться можно, в этом у меня ни малейших сомнений не имеется… * * * – Это точно не наши, рановато, – сообщил замаскировавшийся в придорожных кустах старший сержант Баланел, проводив взглядом последний прошедший по шоссированной дороге грузовик. – Между прочим, уж вторая колонна за неполный час. И все в сторону города. Готовятся фрицы к чему-то? – Готовятся, – не стал спорить Семен Ильич. – Видать, снова собираются на плацдарм навалиться, вот силы и подтягивают. Только и на этот раз ничего им не обломится, когда уходили, я краем уха слыхал, что нам еще войск подбросили, причем с артиллерией и легкими танками. Так что не переживай, Никифор, найдется чем гадов встретить. Нехай себе кучкуются поближе к передовой, нашим же бомбардировщикам проще будет всех разом накрыть. Да и вообще, забыл, зачем мы здесь? – Да я и не переживаю, с чего бы вдруг? – фыркнул Баланел. – Мне того, что командир наш в прошлый выход рассказал, достаточно. Сказано, что к следующей весне Бессарабию от румына освободим – значит, так тому и быть. Я ему, тарщ старшина, отчего-то сильно верю. Долговато, конечно, ждать, но что уж тут поделать, товарищу старшему лейтенанту виднее. Искоса взглянув на старшего сержанта, Левчук негромко произнес: – Да и я ему тоже верю, Никифор. Вот только ты про тот разговор поменьше болтай, добро?