— Зорин, ты просто пьян, — от волнения вжимаюсь в стену. И такое с ним впервые. Я вдруг каждой клеточкой своего тела чувствую, что нахожусь в квартире не лучшего друга, а парня, в которого по ушли влюблена. И чувство безопасности меняется на ощущение полной уязвимости перед ним и перед собственной влюбленностью. — Ложись спать, Клим. Я поеду домой, — говорю ещё тише, почти шёпотом. — Не уходи… — просит он. Поднимается и тянет меня к себе, скользя своими горячими ладонями под мою рубашку по оголённой талии. — Очень красивая, Сашк, — склоняется и дышит прямо мне в губы. — Зорин, что ты делаешь? — упираюсь ладонями ему в плечи. В наушниках для нас продолжает играть музыка, а его губы становятся всё ближе. Глава 18 Саша Треки к главе: «Мурашками» МОТ — (играет у Саши в наушниках) «Настоящую» WHITE GALLOWS Пять, четыре, три… Зорин целует, а мне вдруг хочется плакать. Это ни на что не похоже. Его губы обнимают мои, оставляя влажные следы, и, повинуясь треку в наушниках, по коже рассыпается множество мелких мурашек. Они вонзаются во все нервные окончания своими крохотными невидимыми лапками, и в вены за секунду вбрасывается кипяток, стремительно растекающийся от затылка до пальчиков на ногах. Они поджимаются, я делаю упор на пятки, отталкиваюсь от пола и приподнимаюсь на носочки, продолжая опираться на сильные плечи парня, от которого давно кружится голова и сердце бьётся чаще. Сейчас оно сходит с ума. Я схожу с ума, теряясь в ощущениях и эмоциях. Я целуюсь с Зориным! Это правда? Он сказал, что я красивая. Мне же не послышалось? — Санька, — он кусает мои губы, а я не дышу. — Санечка, ты такая… — сглатывает. — Родная моя, — уперевшись лбом в мой, давит на нижнюю губу пальцем и ведёт вбок, сминая её, будто смазывает помаду. — Маленькая, лучшая, — хрипло шепчет он, и я чувствую, как горячий язык оказывается у меня во рту одновременно со стоном Зорина. Завожу руки ему на шею. Тут же оказываюсь плотно прижата к крепкому, натренированному годами телу. Отвечаю, как умею. Мне неловко от того, что почти в девятнадцать совсем нет опыта. Клим подчиняет, ласкает, кусает. Его пальцы гладят меня по позвоночнику, поднимаясь выше, под топ. Вздрагиваю, почувствовав, как ослаб бюстгальтер и пальцы Зорина рисуют по коже там, где была застёжка. Внутри меня словно заработал какой-то скрытый механизм. Всё тело начинает покалывать тысячами маленьких иголочек. Клим отпускает, но лишь для того, чтобы стянуть резинку с высокого хвоста и рассыпать волосы по плечам и спине. Смотрит поплывшим, возбуждённым взглядом. — Вау… — выдыхает он. Стягивает с себя футболку, оголяя гибкий торс с красивым рельефом. Закрываю глаза. — Сань, Санечка, всё же хорошо. Смотри на меня, — просит Зорин. Медленно открываю глаза и, как всегда, тону в его голубых омутах с чёрными зрачками. — Всё хорошо, — повторяет он. — Нам хорошо. Стягивает с меня рубашку, обнимает. Целует ещё и ещё, всё глубже, всё горячее. Его губы спускаются ниже, прямо по подбородку на шею, заставляя меня откинуть голову. Я дрожу и принимаю. Его язык оставляет след на коже, зубы впиваются в изгиб шеи, а ладонь движется по рёбрам под топ. Пальцы толкаются снизу под тонкую чашку лифчика. — Клим… — подбираюсь. Меня никто никогда так не трогал. Мне не хватает воздуха, и голова кружится сильнее. Я так люблю его. Всего, вот такого, какой он есть. Немного безбашенного, но принципиального, улыбчивого или грустного, взрывного, милого и уютного, сильного на ринге, азартного в гонке. Моё сердце сейчас горит от переизбытка чувств, а бабочки уже давно не умещаются в животе. Прикосновение к сжавшемуся соску пронзает меня, как остриё стрелы умелого охотника. Зорин такой. Девочки всегда попадали в капкан его озорных улыбок и голубых глаз. Я долго держалась… Он берёт в ладонь мою грудь и мягко сжимает, кусая собственные губы и гипнотизируя взглядом. Снимает с меня топ и бельё. Прижимается губами к груди, втягивает в рот сосок и касается его горячим языком. — Мамочки… — едва слышно шепчу я. А его губы двигаются ниже. Зорин присаживается на корточки, удерживает меня за бёдра и покрывает поцелуями животик, рисует вокруг пупка кончиком языка и линию вдоль пояса брюк. Ловко расстёгивает пуговичку, ширинку. Свободные штаны легко съезжают по ногам на пол. Я машинально прикрываюсь ладонями. Он убирает мои руки и бессовестно смотрит прямо туда, где становится всё жарче. На простые хлопковые трусики с самолётиком на лобке. Я же не знала, даже не предполагала, что всё будет так этой ночь. Я просто спала, а теперь стою почти голая на кухне его съёмной квартиры. Указательным пальцем Клим очерчивает самолётик и гладит прямо по губкам, спрятанным под бельём. Я снова сжимаюсь. Он поднимается, улыбается. — Мне нравится. Это круче дурацкого кружева, Сашк. Ловко поднимает меня на руки и уносит в спальню. — Нам нужен свет? — спрашивает, укладывая нас на кровать. Мне не нужен. Я все чёрточки твоего лица знаю наизусть. Отрицательно кручу головой, заодно пытаясь спрятаться от него в собственных волосах. Он убирает их ладонями, целует в веки, в нос, щёки, вдавливаясь твёрдым пахом в низ моего живота. Встаёт на колени, спускается с кровати и снимает с себя джинсы. Мне начинает казаться, что я тоже пьяная. Не могу отвести от него взгляда. Смотрю на грудные мышцы, на пресс, косые мышцы, уходящие в пах, широкую красную резинку чёрных боксеров и даже в темноте вижу рельефы эрегированного члена, обтянутого тканью белья. Он подрагивает от возбуждения, я горю от смущения. Как только Клим цепляется пальцами за резинку своих трусов, жмурюсь и слышу тихий шелест сползающей с него одежды. Следом летит моя. Зорин ложится сверху. Я чувствую его горячий член, зажатый между нашими телами. Он трётся им об меня. Стонет. Давит коленом между бёдер и ладонью уводит одно немного в сторону. Вынимает из-под подушки презервативы. Зубами вскрывает блестящую упаковку, приподнимает бёдра, ныряет рукой между нами и раскатывает латекс по стволу. Два, один… — Мммкхмхммм … !!! — выгибаюсь, прикусываю кончик языка и хнычу, впервые ощутив внутри себя такую тугую наполненность с болью и жаром, разлившимся по всему телу. Удар внутри. Ещё один. Ещё… Клим расходится, жадно забирая себе мою невинность, мой первый секс. Он втрамбовывает меня в матрас, впиваясь потемневшим взглядом в глаза. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Охуеть, — дрожит от напряжения. — Как хорошо. Как я соскучился, — сжимает зубы, вбиваясь в меня ещё быстрее и резче. Наши губы сталкиваются. — Солёная и сладкая. Вкусно. — довольно урчит он. Опираясь на локти, со стоном ловит мой сосок. Перекатывает его на языке. Отпускает и новым рывком выбивает из меня всхлип. Вздрагивает всем телом, дышит чаще, глубже, сжимает зубы, закатывает глаза, закрывая их, и мощно пульсирует внутри меня. Я чувствую, как сперма выбрасывается в презерватив, как по его телу идут вибрации оргазма. Зорин опускается лбом мне на плечо. — Пять минут, — хрипло смеётся. Я не совсем понимаю, про что он, пытаясь прийти в себя от произошедшего. Клим скатывается с меня, ложится рядом и снимает резинку. Обнимает, целует, ластится, как довольный кот. Горячо дышит мне прямо в ухо. Играется языком с мочкой, прихватывает зубами. — Ай, — тихо пищу. — Иди сюда, — ложится на спину и легко сажает меня сверху. Я чувствую, что он снова хочет. Про это «пять минут», да? Зорин ловко вскрывает новый презерватив. — Хочешь сама? — протягивает мне. Отрицательно кручу головой. Ссаживает меня с пресса на свои бёдра и кивает вниз, мол, смотри как надо. А я смущаюсь уже от того, что сижу на нём голая. Только слушаю, как надевает резинку сам. — Трусишка, — тихо смеётся. Гладит меня ладонями, задевая все чувствительные точки. Кладёт их на бёдра, приподнимает меня. Одной рукой придерживает член, второй помогает мне аккуратно опуститься сверху. — Сссххх, как тесно, — рычит Клим. — Вот так, — опускает меня ещё немного, пока я не сажусь на него полностью. Двигается пальцами к лобку и ещё ниже, по раскрытым губкам, между ними. Там горячо, влажно и ещё больно. Наполненность внутри никак не даёт расслабиться. Я привыкаю к этому ощущению, стараясь ровнее и глубже дышать. Зорин бессовестно ласкает меня там, продолжая нагло смотреть на моё смущение. Сильнее вдавливается снизу. — Ай, ммм… — хнычу, приподнимаясь. — Всё хорошо, хорошо. Просто расслабься, — просит он. — Ты же уже кончала, Сашк? — Замолчи, пожалуйста, — умоляю его. Я и так сгорю сейчас.