— Быстрее никак нельзя? — спрашиваю у Гриши. — Эта машина представительского класса, Клим Яковлевич. С особенными госномерами. Быстрее не положено. Сползаю по спинке сиденья в полулежачее, широко расставляю ноги и утыкаюсь в телефон, снова врубив трансляцию сегодняшней гонки. Точнее, самый её конец с награждением победителей. Глава 29 Саша Так и не решаюсь показать девчонкам содержимое чёрного бумажного пакета из магазина для взрослых. Чокнутый Рафаэль сделал мне максимально необычный подарок, доставил к ресторанчику и свалил. Обсудив с девочками гонку, собираемся расходиться. Сжимаю в руках верёвочные ручки пакета, закидываю на плечо рюкзак, одёргиваю куртку, шорты и только сейчас замечаю, что моего телефона нигде нет. Проверяю ещё раз. Вот чёрт! Похоже, забыла в машине Рафа. И как забирать теперь? Мне родителям надо будет вечером позвонить. Да и у меня, наверное, как у всех, так много личной жизни спрятано именно в мобильном. Надеюсь, у Рафа хватит такта не лезть внутрь. Почему-то мне кажется, что пароль его не остановит. Это никак не смазывает мои впечатления от гонки. Было захватывающе. Пальчики до сих пор немного подрагивают от потрясающих эмоций, которые больше нигде и никогда не получить. А ещё я заработала свои первые большие деньги, и так гордо за себя становится. Сажусь в машину к охраннику Зориных. Мы так быстро сбежали, что он не успел отреагировать, а догнать Мерседес Соколова не смог бы при всём желании. — Давайте не будем говорить об этом дяде Яше, — прошу его. Ну правда. И ему прилетит за то, что упустил. И за меня они всё ещё отвечают перед моими родителями. — Это было неоправданно рискованно, — отвечает он. — Иногда надо рисковать. Это делает нашу жизнь ярче, — улыбаюсь я. Он усмехается и везёт меня в сторону дома, а я рисую пальцем на стекле и думаю, как буду забирать телефон. Мы незаметно добираемся до моего дома. Сворачиваем во двор и медленно катимся к подъезду. Замечаем автомобиль дяди Яши и того, кто на нём приехал. Клим… Сидит на спинке скамейки, широко расставив ноги и уперев в них предплечья. Гасит и снова поджигает пламя зажигалки. Не курит же. Откуда она у него? — Сейчас выйду, — говорю охраннику. Закрываю глаза, вдыхаю поглубже. В животе всё сводит сильным спазмом, лопается и заливает жаром. Расправляю плечи, делаю ещё один глубокий вдох. Ну больно же мне! Зачем ты приехал? Я же просила время! И взгляд его потемневший мне совсем не нравится. Зажигалка ещё эта… Ладно, не бегать же от него. И глупое, разбитое сердце агонизирует в груди, кровоточит. Выхожу из машины. По коже мурашки, щёки горят. Всё равно иду прямиком к Климу. Порыв ветра вместе с запахом весны кидает в меня запах Зорина, давно выученный наизусть. Древесные нотки, ментол… И больно мне от того, что всё равно родной, как бы я не злилась. Но разочарование не лечится за пару дней. И верить ему… как ему теперь верить? По голубым глазам читаю эмоции. Злится, волнуется и ещё много всего мне незнакомого. На красивом лице напряжение. Губы поджаты. Металлическая зажигалка прячется в кулаке. Клим смотрит исключительно мне в глаза. Наверное, тоже пытается прочитать эмоции. Я не собираюсь их скрывать. В моменте мне сегодня было здорово, я на время переключилась. А сейчас снова тоскливо и больно и в носу щиплет. Зато я не лгу… — Саня, прости меня, — тихо произносит он. — Я был очень сильно не прав. Ты ушла тогда, я не догнал. Надо было догнать… — скрипит зубами. — Прости меня за то, что наговорил тем утром. И выбрал неправильно. Да и не выбирал, Сань! Я не выбирал её! Там в другом совсем был выбор! Не между тобой и ей. Нет… Я подсознательно всегда выбирал тебя. Но я такой тормоз, Сань! Я не понимал этого. И той ночи не понимал, когда меня снова потянуло именно к тебе. Чувств этих… За нашу ночь я не буду извиняться. Это было настоящее. Всё, что у нас было той ночью, было настоящее, Саш. Меньше всего мне хотелось причинить тебе боль, но всё вышло с точностью наоборот. Я знаю, ты просила пока не лезть, но я должен был тебя увидеть и сказать это, глядя в глаза. Я пытаюсь собрать какие-то слова в предложения, чтобы ответить, что за ночь мне не нужны извинения. Что дело не в ней. Дело в его сожалении, дело в словах, произнесённых утром. Дело в вызванном такси. В «накосячил». Вот в этом дело! Он со мной накосячил! Я стала ошибкой и меня выставили за дверь! А потом подобрали как котёнка на улице! И в этом тоже дело! И это то, чего я меньше всего ожидала именно от Клима. Да, тот секс мог быть порывом. Но почему он поступил так жестоко? Всё это очень хочется спросить, но я не могу. Открываю, закрываю рот, как выброшенная на берег рыба. Я просила время. Мне нужно перестать задыхаться от этих мыслей, чтобы превратить их в слова и разобраться. Вот и всё. И плакать при нём в разы больнее, чем при Падших. Братья чужие, им плевать на мои чувства. А Зорин свой. Родная сволочь! Смаргиваю капли с ресниц. Они падают на щёки и катятся до самого подбородка. Вытираю рукавом куртки, пачкая её поплывшей косметикой. — Сашенька, — его тихий, хриплый голос ранит по живому, — Сашуля, Сань… — зовёт Клим. — Я всё тебе расскажу. Всё, как было на самом деле в то утро. — Потом, — выдавливаю из себя. — Я пойду. — Саш… — Мне больно, Зорин! — разворачиваюсь и кричу ему в лицо. — Понимаешь, нет?! Уйди сейчас! Я тебя услышала. Всё. Не готова пока больше. И говорить не готова! Почему ты не слышишь?! А он шагает ко мне и обнимает. Сильные, натренированные руки, из кольца которых не так просто выбраться. Я вырываюсь, он держит. Я кричу и хриплю, а он всё равно держит. — Прости, прости, Саш, — тихо повторяет, дыша мне в волосы. — Я люблю тебя, Санёчек. Люблю тебя. Прости меня… — Отпусти. Он разжимает руки и делает шаг назад. Из-за предательских слёз его силуэт размывается. — Мне нужно время без тебя, Клим, — повторяю ему. — Я не готова говорить. Я — всё ещё тот промокший котёнок, который стал твоей ошибкой. — Ты не ошибка. Ты лучшее, что было в моей жизни. — Если это правда, уйди сейчас. Не трогай меня пока. — Сколько? — спрашивает он. — Я не знаю, Клим. Неделя, две, месяц… Я не знаю… — Неделя… — заглянув мне в глаза, он касается моей мокрой щеки пальцами и отступает. Разворачивается уже у машины. Не садится в неё. Смотрит. — Пока, — произносит одними губами. — Пока, — хрипло отвечаю я. Глава 30 Клим Пнув по колесу и сжав зубы, сажусь в тачку. — В центр меня отвези, — говорю водителю, утыкаясь лбом в холодное стекло и продолжая сжимать в кулаке зажигалку Сокола. — У меня другой приказ, Клим Яковлевич. Извините, — и замки на дверях защёлкиваются. — Ты охренел?! — срываюсь на водителя отца. Он не реагирует на мой выпад. Заводит машину и везёт меня домой. Мля, папа, это реально перебор! Ударившись затылком о подголовник сиденья, закрываю глаза и вдох за вдохом через сжавшееся горло проталкиваю в лёгкие кислород. Он ощущается кипятком в груди, попадает в кровоток и поджигает внутренности. Волосы на всём теле, на затылке встают дыбом от Сашкиного надрывного плача, всё ещё звучащего у меня в ушах. Я так виноват перед ней. Маленькая… Меня никогда не накрывало чужой болью. Не было таких ситуаций, таких людей. Когда-то казались трагедией бесконечные переезды с семьёй и старший брат в качестве единственного постоянного друга.