− Смотря какой. − Ты действительно была в коме несколько недель? − Три недели. Да, была. − А что-нибудь помнишь про это? Видела какие-то сны, потусторонний мир? – он спрашивает вроде бы серьёзно, но мне чудится в его голосе улыбка. − Нет. Не знаю. Не помню ничего, − качаю головой. − И после удара молнии не появилось никаких сверхспособностей? − Нет. А должны были? – фыркаю. А потом и вовсе начинаю смеяться. Надо же. Сверхспособности. – Ты, наверное, забавляешься сейчас. − Нет. Просто пытаюсь поднять тебе настроение, − признаётся мой собеседник. − Что ж… тебе удалось. Спасибо. − Пожалуйста. Между нами снова повисает слегка неловкое молчание. Скорее всего, неловкое только для меня. Но напряжение и правда немного отпускает. Не до конца, но хоть дышать легче становится. − Так странно. Я почти не вижу, что там впереди. Но мне кажется, будто там кто-то есть, смотрит на меня в ответ, − вырывается у меня неожиданно. Сама не знаю, почему вдруг захотелось поделиться этим. Наверное, просто слишком острым, нестерпимым стало необъяснимое ощущение чужого ищущего взгляда. Словно этот кто-то совсем рядом. Но с добром ли? − Хм. Я не вижу никого. Может, это как в пещерах? – спустя минутную паузу отвечает Тимур. − А что с пещерами? Я никогда не была. − В пещерах часто у того, кто идёт замыкающим, бывает ложное чувство, что кто-то смотрит ему в спину. Замкнутое пространство, ограниченный обзор, эхо, всё это действует на психику и вызывает обман восприятия. Возможно, с тобой это происходит из-за проблем со зрением. Ты не можешь рассмотреть, что там впереди, вот мозг и придумывает страшилки, чтобы ты была настороже и точно выжила. − Возможно, − хмыкаю. – Звучит логично. − Хочешь, я тебя обниму, чтобы тебе не было страшно? И холодно… Только теперь я понимаю, что стоит он довольно близко. Гораздо ближе, чем мне казалось. И это… настораживает. − Я не говорила, что мне страшно. Не надо меня обнимать, − мотаю головой, невольно отступая. И надо же мне именно в этот момент зацепиться ногой за что-то на полу. Неуклюже взмахнув рукой, я начинаю падать. Но меня вмиг подхватывают мужские руки, помогая удержать равновесие. − Извини. Я не хотел тебя напугать, − Тимур принимается обратно закутывать меня в плед, слетевший с плеч. − Отпусти, пожалуйста, − прошу напряжённо. – Конечно. Вот. Отпускаю, − он действительно отодвигается. Хоть и остаётся рядом. – Не бойся. Я лишь хотел тебя успокоить. Повернувшись к нему лицом, я напряжённо всматриваюсь в светлый абрис лица. − Извини, − бормочу в конце концов. – Кажется, я слишком бурно отреагировала. Наверное, потому, что не понимаю твоих мотивов сейчас. − Мои мотивы просты. Несмотря на обстоятельства нашего знакомства и козни наших родителей, ты мне очень понравилась, Женя. Ты красивая, умная, настоящая. Тебя, по вполне очевидным причинам, хочется защищать и оберегать. Вот я и поддался этому порыву. Но навязывать своё внимание, конечно же, не буду. − Это… неожиданно, − теперь я ещё больше растерянна. Может, он из тех, кому нравится быть рыцарем, спасающим девушку из беды? Вот только я у него помощи не просила. Мы едва знакомы. Его привела мама, как потенциального жениха для меня. И он вдруг воспылал неожиданной симпатией? Какое тут может быть доверие? К тому же мне начинает мерещиться, будто за спиной Тимура шевелится что-то чёрное. Будто тьма разрастается, обретая смутные очертания. − Я понимаю, Женя. Но всё же надеюсь, что ты решишься дать мне свой номер. Можем как-нибудь… Он умолкает на полуслове, издав какой-то странный хриплый звук. Тьма надвигается на него, будто нападает сзади. И Тимур как-то оседает… мне так кажется… а я остаюсь лицом к лицу с огромным чёрным нечто. − Тимур! Что с тобой? – кусаю губы. Пусть мне это кажется. Пусть это будет глюк. В ответ раздаётся какое-то шипение. Тьма впереди сгущается, полностью поглощая моего собеседника. Доводя меня до дрожи. − Тимур. Ты сейчас меня пугаешь. Объясни, что происходит, − требую снова. Голос уже срывается от ужаса. − Не бойс-с-ся, Ж-шеня, − вдруг слышу я чей-то низкий шипящий голос. − Кто здесь? – отшатнувшись, я налетаю на что-то. Раздаётся грохот. Мне едва удаётся устоять на ногах. − Это я, Ш-ш-шоа-дар, − чёрный силуэт приближается. Тянет ко мне огромные жуткие конечности. – Ну что ты, малыш-ш-шка. Неужели не узнаёш-ш-шь? − Не подходи ко мне! Я кричать буду! Не трогай меня! – кричу, размахивая руками. От паники в голове словно что-то обрывается. В глазах окончательно темнеет от боли. − Она не помнит нас-с-с, − внезапно раздаётся теперь уже позади меня. И на плечи опускаются чьи-то руки. Наверное, руки. Я уже ни в чём не уверена. Нервная система, не выдержав очередного испытания, машет мне ручкой, выключая сознание. Я ещё успеваю заметить, как ко мне устремляется чёрная тень. Чувствую, как тело взмывает в воздух, подхваченное чьими-то руками. Слышу: − Унос-с-си её. Я разберусь с-с-с теми, кто в доме. И тону во тьме окончательно. Глава 6 Я снова вижу этот сон. Чувствую нежные объятия, сворачиваюсь в клубочек ну груди своего мужчины, ища у него защиты и поддержки. Я так скучала… так ждала… Реальность врывается в моё сознание жутким холодом, порывом колючего ветра с запахом хвои и мокрых листьев, который срывает с моей головы… что-то… не знаю, во что я замотана. Неужели в тот самый плед? Расцвеченная болезненно яркими вспышками тьма проносится мимо. Голова снова кружится. Мысли никак не могут собраться в кучу. А ощущения пугают до дрожи. Этого не может быть. Не может. Это безумие. Я наверное всё ещё сплю и теперь вижу кошмары. Мне кажется, что одно из тех чёрных чудищ, которые мне привиделись у маминого дома, куда-то тащит меня. С такой скоростью, что ветер в ушах свистит. Треплет волосы, обжигает лицо, высушивая солёные дорожки слёз. А потом я вспоминаю страшные слова, которые услышала. Второй монстр собирался разобраться со всеми, кто в доме. С мамой. Тамарой Павловной. − Нет! − срывается с губ испуганный крик. Всплеск адреналина мгновенно приводит в сознания, и я начинаю, как безумная, вырываться из лап чудовища, наплевав на пульсирующую боль во всём теле. – Мама? Что с моей мамой? Мой похититель, кем бы он ни был, от неожиданности резко тормозит и немного ослабляет хватку. Но уже в следующую секунду заворачивает обратно в плед, пеленает будто ребёнка, прижимая к себе так сильно, что рёбра трещат. И тащит дальше. − Отпусти, − хриплю, извиваясь и пытаясь выбраться из этого кокона. С замёрзших ног слетают балетки. По ступне лупит что-то похожее на мокрую ветку. − Прекрати, Ж-шеня, − слышу вновь этот жутковатый шипящий голос, который почему-то кажется мне странно знакомым. − Я не хочу с-с-случайно причинить тебе боль, не рас-с-считав с-с-силу. − Тогда отпусти, − всхлипываю. − Не могу. Ты убежиш-ш-шь. Ну надо же какой догадливый. Но может мне удастся как-то его обхитрить? − Как я убегу, если ничего не вижу? Я же почти слепая. А сейчас темно, − подпускаю в голос жалобных ноток. − Тогда мне тем более лучш-ш-ше нести тебя на руках, − замечает незнакомец. – А то еш-ш-щё пораниш-ш-шься. Поразительно заботливый монстр мне попался. И хитрый, зараза. − Мне в ноги холодно, − выпаливаю. – Позволь найти свои балетки. − Я уже наш-ш-шёл, − в наш спор вклинивается ещё один голос. Тоже смутно знакомый. Это же тот, кто остался, чтобы разобраться... − Что с моими родными?! – кричу, принимаясь вырываться с удвоенной силой. От приступа паники в голове снова темнеет. − Всё с-с-с твоими родными хорош-ш-шо, − успокаивающе сообщает второй незнакомец. – И с матерью, и со с-с-служанкой, к которой ты так привязана, тож-ше. Она мне даже вещи твои помогла с-с-собрать. − Тамара Павловна не служанка. И она не могла... − выдыхаю потрясённо. − Могла. Ш-ш-шоа, остановись. Женю действительно нужно укутать лучш-ш-ше, чтобы не замерзла. Люди очень хрупкие. А наш-ш-ша девочка ещё и нездорова. Боже, это точно какой-то бред. Меня прямо из дому похитили какие-то два психа и теперь ведут себя так, будто мы близкие знакомые. Будто имеют на меня какие-то права.