Изогнув бровь дугой, Лев томится в ожидании, но всё же меня не торопит. И благодарна мужу за его спокойствие, за умение ждать. Лишь спустя годы я смогла по-настоящему оценить в нём эти качества, ведь семейная жизнь, где постоянные итальянские страсти, быстро утомляет – об этом мне хорошо известно от близких подруг и родной сестры. У нас с же со Львом маленькая тихая гавань, порой мне даже кажется, мы и скандалить толком не умеем, но не о том сейчас мне хочется думать. Я мысленно заставляю себя проговорить все слова, которые будут правильными в сложившейся ситуации. – Помнишь, что ты мне обещал восемь лет назад, когда предложил выйти за тебя замуж? – произношу ровно, хотя говорить на эту тему ой как непросто. – Помню почти дословно. – Я согласилась выйти за тебя, потому что была в отчаянии. Не знала, что делать со своей жизнью и с жизнью Сони, которую тогда носила под сердцем. – Это я тоже помню. К чему этот разговор, Ась? – похлопав по постели ладонью, Лев подзывает подойти к нему и сесть рядом, а я не могу – не понимаю почему, но сейчас хочу находиться на безопасном от него расстоянии. – У тебя что-то случилось? Киваю. На мгновение прикрываю глаза, вспоминая выражение лица Матвея, когда он сказал: “Ты родила от меня дочь, но дала ей фамилию моего друга. Кто ты после этого, Ася?”. Действительно, кто я после этого? Трусливая дура или же расчётливая сука? Много лет мне не дают покоя мысли, что я допустила ошибку. Если бы не согласилась выйти замуж за Стельмаха, а родила Соню в статусе матери-одиночки, всё было бы лучше или хуже? Не знаю, как было бы, но точно иначе. А я… я просто оказалась в трудной ситуации. К такому меня жизнь не готовила. Больше восьми лет назад, когда я узнала, что Матвей погиб, внутри меня всё оборвалось. Я любила этого мужчину такой безрассудной любовью, что не смогла принять его смерть и даже думала полезть в петлю. Лев спас, оказавшись рядом в трудную минуту, подставил своё сильное плечо. Я не знала, что делать дальше, как жить, а Стельмах замуж позвал. Предложил стать отцом моей девочки, дать ей свою фамилию. Я бы могла тогда отказаться, но не отказалась. Почему-то именно тогда мне очень хотелось спрятаться за спиной Стельмаха, ведь он был так добр ко мне. Принимая предложение выйти замуж, я не знала, что в закрытом гробу были похоронены останки другого человека, не Матвея. А Матвей на самом деле в это время находился в плену. Действительно, я бы могла прийти к матери Матвея ещё до того, как вышла замуж за Стельмаха, и обо всём ей рассказать. Но не рассказала. И даже потом, когда узнала, что Матвей жив, я снова промолчала. Молчала, как трусливая дура, но прошлое не исправить, и я не знаю, как поступила сейчас, если бы снова оказалась в той ситуации. Ведь как показала жизнь, со Стельмахом у нас получилась настоящая семья, где есть взаимное уважение и понимание друг друга, а любовь?.. Да кому она нужна, если от неё только шрамы на сердце остаются? Вспоминая прошлое, чувствую, как в сердце всё отзывается. Зачем тогда Лев так поступил? Не знаю, никогда раньше я его об этом не спрашивала, просто приняла как данность наш с ним брак, а немного позже, когда на сердце немного отболело, у меня появились к мужу первые чувства. – Матвей в город вернулся. Пришёл ко мне на работу и стал требовать, чтоб я ему сказала: кто биологический отец Сони, – выдаю быстро, а непрошеные слёзы по щекам катятся. – Мне страшно, Лев. Я никогда не думала, что такое случится. Он же столько лет не возвращался, а теперь… Договорить не получается. Ледяные щупальца страха заползают под кожу, а шею сдавливает невидимым обручем. В голове много мыслей, все они вихрем кружат. Но озвучить их сейчас я не в состоянии. Этот случай, когда даже подумать страшно не то, что бы об этом говорить. Услышав, как скрипнула больничная койка, я спешу размазать по щекам дорожки от горьких слёз. А Лев подходит ко мне вплотную, в объятия родные сгребает. Его рука гладит меня по спине между лопаток, оставляя за собой табун мурашек. Боже, как же мне страшно думать о будущем! Как же я боюсь, что Матвей может всё разрушить. У Сони замечательная семья, где папа и мама любят её. И вдруг в её жизни появится ещё один папа? Как это воспримет маленькая девочка, разве это не разобьёт ей сердце? – Я рядом. Всегда буду рядом, как и обещал. В обиду тебя и дочь никому не дам. Не бойся, малыш, – успокаивает муж, вселяя в меня крохотную надежду на хеппи-энд. Высказавшись, чувствую облегчение. Слова Стельмаха действуют на меня как мощное успокоительное, я даже не сомневаюсь, что он сказал правду. В обиду нас с дочерью он не даст. А я реально боюсь Матвея и не только потому, что чувствую перед ним вину. В его глазах я увидела гнев необъятных размеров, прочитала обещание не оставить нас с Соней в покое. Выплакавшись, немного отстраняюсь от Стельмаха, продолжая держаться за его сильные плечи обеими руками. Он такой родной, стоит напротив, и взгляда с меня не сводит. – Всё хорошо будет, Ась, – повторяет как мантру, а вокруг его глаз мелкие морщинки собираются, потому что Лев искренне улыбается. Киваю в ответ. Плакать больше не хочется. – Тебя правда скоро выписывают? – спрашиваю я, вспомнив, с чего началась наша встреча – хорошей новости, что муж пошёл на поправку, но я зацепилась за боль, позволила ей себя раздавить морально. – Правда. Надоела эта больница до чёртиков. Домой хочу: к тебе и дочери. – Я очень хочу, чтоб ты поскорее поправился. И больше никогда не попадал в ДТП. – Это глупая случайность. Один ненормальный создал аварийную ситуацию на дороге… От этого никто не застрахован. Но всё обошлось, я жив, почти здоров. И скоро вернусь домой. – Дай бог. Я тоже этого хочу. Замолкаем. Просто стоим, обнявшись, слушаем размеренный стук сердца. Чрез пять минут мне пора убегать на работу. Тепло прощаемся с мужем, обещаем друг другу, что всё будет хорошо. С лёгким сердцем выхожу из больницы. Иду по тротуару, усыпанному пожелтевшими листьями, смотрю на кроны деревьев, через которые пробиваются солнечные лучики, и улыбаюсь. Ничего критичного не случилось. Матвей вернулся, но это ещё ничего не значит. Столько лет прошло, вряд ли что-то можно изменить. У нас теперь у каждого своя жизнь. *** В обеденный перерыв отпрашиваюсь на работе, чтоб забрать Соню со школы и отвезти моим родителям. Обычно мама её забирает после уроков, но сегодня мама себя неважно чувствует. Выскочив из маршрутки, быстрым шагом иду к школе. Десять минут назад у Сони закончился последний урок, я немного опоздала, ведь должна была приехать ещё минут пятнадцать назад как минимум. Переступив школьный двор, спешу к главному входу. Перемена. Дети резвятся. Такой гул из детских голосов стоит, что аж уши закладывает. Взгляд цепляется за красную курточку. Присматриваюсь. Одно мгновение и сердце ухает вниз, потому что в нескольких метрах от меня стоит Соня, разговаривает с чужим дядей. Мужчина повёрнут ко мне спиной. Ускоряю шаг, едва не срываюсь на бег. Пульс тарабанит в висках. Этого не может быть. Не может! Матвей бы не посмел припереться в школу к моей дочери! Но через несколько секунд случается ощущения удара под дых. В районе солнечного сплетения начинает жечь. – Софушка, – присев перед дочкой на корточки, крепко обнимаю малышку: – Ты что на улице делаешь? – Мам, уроки закончились. Я собрала портфель, надела курточку и вышла на улицу встречать бабушку. Я так всегда делаю, – хлопая ресницами, дочка смотрит на меня непонимающим взглядом. А я на Матвея смотрю, который сейчас стоит за спиной дочери. Взглядом колючим в его наглые глаза впиваюсь. От злости зубы сводит оскоминой. На языке крутятся колкие слова, которые очень хочется сказать мужчине, но при ребёнке ни за что не посмею. – Больше так не делай. Если закончились уроки, оставайся в классе и жди меня или бабушку. – Хорошо, мам. – И ещё… – переключаю взгляд на дочку, обеими руками обхватываю её лицо, нежно провожу пальцами по её щёчкам: – Никогда не разговаривай с чужими людьми, чтобы они у тебя не спросили, чтобы не предложили. Это опасно, Соня! Помнишь, я тебе об этом уже говорила? – Мам, прости. Не злись на меня, пожалуйста. Этот дядя только что подошёл, спросил, как попасть в первый “А”. Я хотела ему помочь, – растерянно сообщает малышка, не понимая моей тревожности. Прижав малышку к своей груди, устремляю взгляд, где только что стоял Матвей. Ушёл. Просто растворился, чтоб его чёрт побрал… Глава 5 Через несколько дней Стельмаха действительно выписывают из больницы. Втроём: я, Соня и Валентина Дмитриевна, встречаем Льва в главном холле на первом этаже. Соня стоит со связкой воздушных шариков всех цветов радуги. Глазами блуждает по холлу, на большие настенные часы поглядывает. – Мам, ну скоро уже? – неймётся малышке. – Скоро, зайка. Скоро. Валентина Дмитриевна тоже волнуется в предвкушении встречи с единственным сыном, но в отличие от внучки, свекровь более терпеливая. Она просто сидит на скамье, рассматривает узоры на стенах. – Я сейчас приду, – не выдержав, сама решаю подняться в отделение. Возможно, Льву нужна моя помощь. Взбежав по лестнице на четвёртый этаж, жму на звонок, на двери. Через минуту слышатся шаги, и спустя мгновение дверь в отделение открывается. – Я к Стельмаху из седьмой палаты, – говорю открывшей мне дверь санитарке. Дождавшись, когда санитарка отойдёт в сторону, вхожу в отделение. В коридоре быстро надеваю бахилы, снимаю с себя куртку и вешаю её на руку. Сердце грохочет в груди с повышенной скоростью. Но я зря волнуюсь, со Львом всё в порядке. Он беседует с лечащим врачом. – Помощь нужна? – спрашиваю я, переступив порог палаты, когда врач только что из неё вышел. – Привет, милая, – улыбается Лев, оторвав взгляд от дорожной сумки и переключив на меня. – Да я всё вроде собрал. Сейчас ещё раз хорошенько всё осмотрю. Не желая сдерживать нахлынувших чувств, подхожу к мужу со спины. За широкие плечи его обнимаю, щекой прижимаюсь между лопаток. – Как я по тебе соскучилась. Ты даже не представляешь, – шепчу, но он слышит. – Я тоже соскучился. По тебе. По Соне. По нашему дому. Повернувшись ко мне лицом, Лев тянется рукой к моей скуле, чтоб через мгновение погладить её нежным прикосновением. От удовольствия хочется закрыть глаза, раствориться в этой нежности, забыть обо всём. Крепко держась с мужем за руки, идём к входной двери, но в дверном проёме вдвоём одновременно мы не помещаемся. Приходиться разжать пальцы и выйти по очереди. Зато по лестнице с четвёртого на первый этаж спускаемся также вместе, переплетая наши пальцы в замок. Настроение отличное. Кажется, никто и ничто не способно его огорчить. Мы только успели спуститься на первый этаж и войти в холл, как Соня срывается с места и бежит нам со Стельмахом навстречу. – Папочка! – радостно восклицает малышка, льнёт в объятия отца. Склонившись, Стельмах обнимает дочь. Смотрит на воздушные шарики, которые Соня крепко держит в левой руке, и улыбается. – Это тебе, – Соня протягивает шары, а Стельмах целует её в щеку и видно по его взгляду, что тоже счастлив, как и мы с дочерью. Валентина Дмитриевна присоединяется к нашей троице. И спустя несколько минут мы все вместе выходим на улицу, где нас уже ждёт такси. В доме уютно, пахнет вкусным обедом и свежесваренным кофе. Вчетвером мы сидим в гостиной, болтаем на разные темы. Соня ни на шаг не отходит от Стельмаха. За те несколько недель, что Лев был в больнице, дочка ужасно скучала по папе. И теперь, когда он рядом, не желает с ним расставаться ни на одну минуту. – Папа, а вот это посмотри. Красиво же получилось? – сидя на коленях у Льва, Соня показывает ему альбом со своими рисунками. Буквально полгода назад дочка начала ходить в кружок по рисованию, но уже может похвастаться своими первыми успехами.