– А у Лоры… – Сьерра ищет мое имя в списке. – Тиреоидэктомия. Удаление щитовидной железы. Недурно. – Подождите. Информация обновляется, – говорит Грант. – Лора, у тебя допуск к еще одной операции, а именно – на сердце… – Он в потрясении поворачивается ко мне. – Оперировать будут Рию, – растерянно бормочет он, и у него на глаза наворачиваются слезы. Наклоняюсь к экрану. И правда! «Пересадка сердца. Рия Томас». В следующую секунду у меня в кармане оживает пейджер. Глава 20 Лора До сих пор не могу прийти в себя от событий последнего часа, но понимаю одно: Рия получит донорское сердце. Сердце подходит по всем параметрам, его везут сюда. Формальности уже улажены. Каждой клеточкой тела ощущаю эйфорию и счастье. И в то же время – печаль, смешанную с благодарностью. Печаль о потерянной жизни, благодарность, что погибший человек решил стать донором. Во время работы в больнице сталкиваешься со случаями, которые заставляют сомневаться во всем. Но происходит и то, что наполняет тебя трепетным благоговением. Это как раз такой случай. Рия не вылезала из больницы, прогнозы оставались пессимистичными, но теперь ситуация полностью изменилась. Мы с Нэшем стоим перед кроватью Рии, по обе стороны от нее сидят родители, держа девочку за руки. В глазах у них слезы надежды. – У вас остались вопросы, мистер Томас, миссис Томас? А у тебя, Рия? – спрашивает Нэш. Я жду. – Нет. Спасибо, что подробно рассказали обо всех рисках, связанных с операцией. И что заботились о нашей девочке, пока она была здесь. Все улыбаются, палата бурлит от чувств, которым, кажется, вот-вот не хватит места и они снесут стены. – Перед операцией мы перепроверяем результаты анализов. К сожалению, придется еще немного подождать. – Мы так долго ждали. Что такое еще несколько часов? – смеется мистер Томас. «Ничто», – мысленно отвечаю я, пытаясь побороть эмоции, пока наблюдаю за семьей, которая получила второй шанс. Несколько часов – это ничто… по сравнению с целой жизнью. – Хорошо, – кивает Нэш. – Перед операцией к вам зайдет доктор Гарднер. Оперировать будет он, а мы с доктором Коллинз выступим в роли ассистентов. Рия подмигивает мне, и я подмигиваю в ответ. Девочка слаба, ей трудно дышать, но видно, что она очень радуется предстоящей операции. Как врач, я не должна поддаваться эмоциям. Мне известно, как это рискованно – и во время операции, и после. Столько всего может произойти… Но я не хочу об этом думать. Не позволю, чтобы что-то пошло не так. Я пообещала. – Скоро увидимся, – говорю, обращаясь к Рие, и киваю ее родителям. Нэш тоже прощается. Когда мы выходим из палаты и за нами захлопывается дверь, чувствую себя так, словно пробежала марафон. Сердце выпрыгивает из груди, дыхания не хватает, щеки горят, а по венам разносится адреналин. Я следую за Нэшем. Мы идем по коридору, то и дело здороваясь с кем-то. Наконец я набираюсь смелости и задаю вопрос, который хотела задать уже несколько дней, но случая не выпадало. – Как прошла ваша с Джексом прогулка? Нэш с удивлением смотрит на меня, словно не ожидал, что я спрошу. – Хорошо. Джекс ужасно устал, но был доволен. – Здорово. Нэш держится отстраненно – не враждебно, но так, будто не горит желанием разговаривать со мной. – После твоего ухода он еще долго дулся. – Выражение его лица теряет суровость, и я чувствую, как узел у меня в груди немного ослабевает. Я осознаю, насколько была напряжена и какое облегчение испытываю теперь, когда понимаю, что в наших отношениях все хорошо. Думаю о том, что произошло с тех пор, как начала работать в Уайтстоун. Думаю о жизни, о будущем, о Нэше… Вспоминаю слова Джесс и Йена… Между мной и Нэшем что-то происходит, но я не хочу торопить события. Пусть все идет своим чередом. – Спасибо, что разрешил мне присутствовать на операции. – Рия и твоя пациентка тоже. – И все же это особая операция, и я… – Никто не даст тебе оперировать. Твое дело – смотреть и учиться. Ты заслужила присутствовать на операции, но только потому, что хорошо работаешь! В противном случае я бы без малейших колебаний выбрал другого интерна. От неожиданности я замираю на месте. – Эммм… я сделала что-то не так? – Нет. Просто не хочу, чтобы ты или кто-то другой думал, что у меня к тебе особое отношение. – Из-за жарких ночей, которые мы провели вместе? – язвительно усмехаюсь я, чувствуя нарастающую злость. – Что ты такое говоришь? Упираю руки в бока. Нэш вздергивает подбородок, как это обычно делаю я, и не отвечает. На его скулах проступают желваки. – Не знаю, нравлюсь ли я тебе как коллега, как человек или как женщина, но «особое отношение» – это твои личные заморочки. Твой страх. Ты боишься, окружающие допустят мысль, что ты можешь быть предвзятым. – Я тяжело сглатываю, опускаю руки и смотрю Нэшу в глаза. В них бушует буря. – Но хуже всего другое. Ты думаешь, я бы воспользовалась своим телом, чтобы получить привилегии. – Ничего не могу поделать: мой полный обиды голос с каждым словом звучит тише, и между строк читается: «Я не ожидала от тебя такого». Ухожу, оставляя Нэша в коридоре, посреди рабочей суеты. Мы увидимся на операции, а пока мне нужно отвлечься, привести мысли в порядок, а затем принять факт: как это ни печально, не все могут быть моими друзьями. По пути мне встречается Йен. – Я хотел спросить, как дела, но теперь у меня другой вопрос: кто прикончил твоего любимого котенка? – интересуется он, засунув руки в карманы. В его взгляде читается тревога. – Никто. Тебе что, делать нечего? – огрызаюсь я, потом делаю глубокий вдох. – Извини. Я просто устала. Давай поговорим попозже? – Брось, Лора. Не хочешь рассказывать – не рассказывай, но врать-то зачем? – Я немного разозлилась, но теперь все в порядке. Йен озирается по сторонам. Его взгляд останавливается на чем-то, выражение лица меняется – смягчается и становится понимающим, и я догадываюсь, что он увидел. А точнее – кого. Замечательно. – Что он сделал? – Йен, скрестив руки на груди, серьезно смотрит на меня. – Ничего. – Как же. И поэтому ты сразу поняла, о ком речь. Так что он сделал? Пытаюсь обойти его, но он преграждает мне путь. – Ну хорошо! Он сказал то, что мне не понравилось. Доволен? Йен лишь приподнимает бровь и выжидающе молчит. Я продолжаю, внезапно решив выговориться: – Он подчеркнул, что допустил меня до операции только потому, что я хорошо работаю, а не потому, что у него ко мне особое отношение. Кто бы там что ни думал, – я улыбаюсь преувеличенно радостно. – Вот фигня, – бормочет Йен, потирая лоб. – Иногда он нечто… ты тут ни при чем. – Все хорошо. Нэш – мой босс. Не то чтобы мы встречались или спали вместе… Я раз переночевала у него, а до этого мы выпили в баре. Ничего между нами не произошло! – тараторю я, боком пробираясь мимо Йена. – Он не хотел тебя обидеть. Невольно замираю. – Почему ты так его защищаешь, Йен? Почему думаешь, что… Ладно, забей! Все хорошо, – повторяю я, спеша в процедурный кабинет. Три часа спустя мы с Нэшем так и не помирились, но это не имеет значения. У нас есть дела поважнее – например, новое сердце Рии, которое прибудет с минуты на минуту. Я не впервые оказываюсь перед дверью с табличкой «Посторонним вход воспрещен», но впервые переступаю порог. Здесь царит оживление, а воздух пропитан сосредоточенностью. Начинаем! Пути назад нет. Захожу в санпропускник. Сердце бьется так громко, что, кажется, его слышат все вокруг. Отчетливый стук вторит моим шагам, пока я иду в туалетную кабинку. Я была в туалете трижды, прежде чем отправиться в операционную, но нервы давят на мочевой пузырь. Вернувшись, снимаю обувь и форму, заплетаю волосы в аккуратную тугую косу. Вещи убираю в шкафчик. Я стою в одном нижнем белье и тяжело дышу, мой пульс и мысли мчатся наперегонки, а страх их догоняет. Вдруг я напортачу? Вдруг выставлю себя дурой? Вдруг… Столько вопросов и вариантов развития событий, но есть лишь один способ найти ответы. Я делаю глубокий вдох, закрыв на секунду глаза, потом дезинфицирую руки. Меня ждет зеленая хирургическая форма – шапочка, под которую я прячу волосы, штаны, туника, носки, специальная обувь и маска с фиксатором для носа. Подгоняю маску по форме лица. Закатываю рукава до плеч.