Иалит никогда не видела родителей Оливемы. Как бы она сама чувствовала себя, если бы кто-то заявил, что ее отец на самом деле ей не отец? Но теперь, когда Матреда заронила в ее сознание эту мысль, нетрудно было поверить, что Оливема произошла от нефилима. У нее был дар целительства – в этом Хам был прав. Голос ее, когда она пела, был прекрасен, как у птички. Она видела то, чего не видел никто другой. Но ведь она, седьмой ребенок своих родителей, тоже отличается от остальных, напомнила себе Иалит. И она хорошо знала, кто ее родители, и знала, что они были разочарованы, получив четвертую дочь вместо четвертого сына. – Ты слышала, я сказала, что Махла обручилась с нефилимом? – спросила она у Оливемы. – Ага, слышала. Махла любит красивые вещи. Жены нефилимов живут в домах из камня и глины, а не в шатрах. Я уверена, Махла очень гордится тем, что выбрали ее. – А что ты об этом думаешь? – спросила Иалит. – Точно не знаю. Я толком не понимаю, как отношусь к нефилимам. Особенно если… – Оливема умолкла, не договорив. – А к серафимам? – спросила Иалит. – И насчет них я тоже толком не понимаю. И Оливема заткнула уши, потому что Хам завопил. У него был очень сильный для такого некрупного мужчины голос. – Села, иди сюда! Раз Оливема не хочет помогать, мне нужен единорог! – Ты же знаешь, что единорог не сможет подойти к тебе! – раздраженно бросила Ана. – Ему и не надо подходить, – буркнул Хам. – Они могут посветить с любого расстояния. А мне только их свет и нужен. – Тебе столько всего нужно!.. – пробормотала Ана. – Иалит! Ты можешь позвать единорога! Или ты, Села! Позови мне единорога! Внезапная вспышка заставила всех зажмуриться – такая яркая, словно под тяжелые шкуры шатра внезапно прорвалась молния, – через отверстие в крыше влетела, что ли? – Убирайся! – закричал Хам. – Ты кто такой? Он имел в виду не мерцающего единорога, стоящего посреди шатра. На шкурах рядом с Хамом лежал совсем юный человек с сильными солнечными ожогами и лихорадочно блестящими глазами. Матреда наклонилась и присмотрелась к мальчику: – Откуда он взялся? Хам, это твой друг? Хам явно был ошарашен. – В жизни его не видал! – Кто он такой? – сердито спросил Сим. Патриарх, обгладывавший баранью кость, покосился на незваного гостя. – Еще одна разновидность великанов, – с отвращением проговорил он. – Кто бы он ни был, ему нужен воздух, – сказала Оливема. – Не толпитесь вокруг него. Видите – у него солнечная лихорадка. Ну и ужасно же он выглядит! Элишива, жена Сима, внимательно вгляделась: – Если это и великан, то очень молодой. Иалит кое-как удалось протолкаться между Матредой и Оливемой, чтобы хоть что-то рассмотреть, и она невольно взвизгнула: – Это мой молодой великан! – Что такое, дочь? – спросила Матреда. – Ты его уже где-то видела? – У дедушки в шатре, когда я относила ему светильник. Патриарх нахмурился: – Если мой отец, Ламех, не пожелал держать великана у себя в шатре, почему это должен делать я? – Папа, ну пожалуйста! – взмолилась Иалит. – Ты вправду уже видела его? – спросила Оливема. – Когда я относила дедушке Ламеху светильник, – повторила Иалит, – у него в шатре был этот молодой обгоревший великан. – Она посмотрела на охваченного лихорадкой юношу. – Хотя я не уверена… А где Иафет? И тут, откинув полог шатра, вошел Иафет. – Ах ты ж! – воскликнул он. – Я-то бегаю по оазису, ищу его, а он тут! Это же День, тот самый, которого я ищу! – Он опустился на колени. – Бескрылая гагарка! Он жив? – Ну-ка все отодвиньтесь! – распорядилась Оливема. Она положила руку на голую грудь Денниса. – Он жив, но у него сильный жар. Ана чуть отступила, грязной рукой убрав рыжие волосы с лица. – А он серафим или нефилим? Иалит покачала головой: – У него нет крыльев. Иафет, как хорошо, что ты вернулся! Ведь правда же, это тот, которого ты искал? – Да, – подтвердил Иафет. – Но похоже, что он обгорел чуть ли не до смерти. Оливема приложила ладонь к покрасневшему лбу, скривилась от его жара и повернулась, выискивая единорога, который потускнел уже почти до полного исчезновения. – Единорог, ты можешь помочь? Силуэт единорога сделался четче. Он нагнулся к лихорадящему мальчику, и изо лба его заструился свет, охлаждая горящую кожу. Хам вскочил со шкур и, пошатываясь, кинулся к единорогу: – Мне! Мне помоги! Я болен! Помоги мне! Его светлые волосы слиплись от пота. В еще более светлых волосах на груди запутались капли. Снова вспыхнул свет, а когда зрение вернулось к ним, единорог исчез. – Болван! – сверкнула зелеными глазами Ана. – Знаешь ведь, что тебе нельзя соваться к единорогу! – Ну и как мы собираемся избавиться от этого недожаренного великана? – спросил глава семейства. – Дорогой, – возмутилась Матреда, – мы просто обязаны оказать ему гостеприимство! – Мой добрый отец Ламех, очевидно, из своего шатра его выбросил! – заметил ее муж. – Нет, отец! – возразила Иалит. – Ты не понял! Этих великанов двое, и у дедушки в шатре второй, и о нем там заботятся. – Что ты такое несешь? Как этих великанов может быть двое? – Ах, отец, если бы только ты сходил повидаться с дедушкой Ламехом! – Я не собираюсь сюсюкаться со стариком. И с его несусветными великанами тоже. У нас и так забот полон рот, не хватало только умирающих великанов. Иалит опустилась на колени рядом с Оливемой и посмотрела на юношу; дыхание его было неглубоким, веки подергивались. Иалит нерешительно протянула руку и коснулась его горящей щеки. – Ты не Сень? Ты его брат? Воспаленные глаза чуть приоткрылись: – Деннис. Деннис. Потом юноша вскинул руку, словно пытаясь прикрыть лицо от удара. Его затрясло. – Что это с ним? – воскликнул Иафет. – Его кто-то обидел. И он не узнает меня. – Он испуган! – потрясенно вымолвила Элишива. – Ну уж дедушка Ламех точно не мог его побить! – возразил Сим. – Конечно нет! – поспешил согласиться Иафет. – Только не дедушка! – одновременно с ним воскликнула Иалит.