Сейчас нет времени на скромность. Я говорю ему. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня так сильно, как только сможешь — без пощады. — Я не услышал волшебного слова. — Пожалуйста, - выдыхаю. Я снова задыхаюсь, когда он отрывается от моего тела, используя головку своего члена, чтобы нажать на мой клитор. — Как пожелаешь, - говорит он, входя так сильно, так неистово, что я прижимаюсь к изголовью кровати, мои руки вытягиваются, чтобы зацепиться за простыни. Он жесток, быстр и сильно насаживает меня на свой толстый член, не замедляясь и не сбавляя темпа, пока мы оба сильно не вспотеем, - животные, одним словом. — Блядь. - Это всё, что я могу пробормотать, слово слетает с моих губ постоянной мантрой. Любой контроль, который, как я думала, у меня был, быстро исчезает. Я жажду его плоти больше всего на свете. Я жажду этого, нуждаюсь в этом, как в воздухе для легких. Он вонзается в меня снова и снова, сила каждого толчка вдавливает меня в матрас. Он хватает меня за волосы одной рукой и оттягивает мою голову назад. — Сильнее, - умоляю. - Пожалуйста, - я на грани слёз, но хочется гораздо больше. Я почти вижу свет, сгущающийся на периферии моего сознания, и потребность освободиться. Его пальцы впиваются в мои волосы, и следующим толчком он полностью погружается в меня. — Да, - произносит он сквозь стиснутые зубы. - Возьми мой член. Прими всё в свою мокрую грёбаную киску. Я никогда не думала, что есть время или место для подобных разговоров, но я не могу насытиться. — Сильнее! - кричу, и слеза бежит по моей щеке. Он отстраняется и прижимает моё тело к себе. — Кончи для меня, - говорит он. - Обхвати мой член. Этих слов достаточно. Моя кульминация настолько всеобъемлюща, настолько мощная, что тьма исчезла, а на её месте появился новый и чуждый мир света и красок, ощущений настолько сильных, что я даже не уверена, что всё ещё жива. Я слепо хватаюсь за него, нахожу его плечи, бедро, впиваюсь в них, в то время как он прижимается своим мокрым лбом к моему и замирает внутри меня. Каким-то образом я сжимаю его член изо всех сил, пока за потоком ненормативной лексики не следует его собственное горячее высвобождение. Он падает рядом со мной, тяжело дыша. Проходят минуты, прежде чем мы возвращаемся к какому-либо подобию нормальности. — Ты не трахнул меня в задницу, - замечаю я. Он смеётся, всё ещё пытаясь отдышаться. — У меня не было возможности. — Ещё один раунд? - спрашиваю. Он тянется к своему члену, который уже твердеет в его руке. — Дай мне пять минут. ГЛАВА 26 БОББИ Я сижу на кровати и наблюдаю за Жизель добрую часть часа, просто отмечая мелкие детали её лица и плеч. То, как изящно её пальцы касаются подушки. Ни одна женщина раньше не захватывала меня настолько, как она. Впервые в своей жизни я сомневаюсь в себе и в том, смогу ли справиться с этим. Это пугает и возбуждает в равной мере. Я помню, как в одном баре в городе раньше висела вывеска с надписью: "Заходите, это 3D Тиндер". Раньше я от души смеялся над этим, зная, что мне даже не нужно было заходить внутрь, чтобы потрахаться. Девушки сами приходили ко мне, но Жизель? Она, должно быть, знает, сколько женщин у меня было, но знает ли, что она первая, кто на самом деле значит нечто большее? На моём мобильнике срабатывает будильник и я вскакиваю с кровати, пытаясь отключить его до того, как она проснётся. Каждую пятницу я отправляюсь в бесплатную столовую в округе Коулсон и помогаю, надеясь искупить прежние ошибки, но там это, к счастью, никого не волнует. Тем не менее, я прихожу, чтобы насладиться этим. На самом деле с нетерпением жду этого. Я целую Жизель в щеку и закрываю дверь номера мотеля так тихо, как только могу. Достаю свой сотовый и отправляю ей сообщение, говоря, что уезжаю из города и вернусь днем. Нет необходимости говорить ей, куда я иду. Я всё равно сомневаюсь, что она мне поверит. В мгновение ока проходит полдня. Я покидаю столовую и направляюсь к реке, на скоростном катере переправляюсь на остров и нахожу дорогу к хижине. Прежний туман рассеялся, но в этом месте всё ещё чувствуется что-то странное, потустороннее. Во всяком случае, я мог бы арендовать это место для съемок фильмов ужасов. Я вхожу в хижину и нахожу коробку со снастями. Сегодня утром у меня было время подумать. Жизель права. Не очень хорошая идея оставлять такие важные документы где попало, где на них может наткнуться кто или что угодно. Но когда я открываю коробку, документы отсутствуют. Я действительно замираю и продолжаю смотреть вниз, в пустую коробку. Какого хрена? Я стою, всё ещё уставившись вниз, в пустое пространство. Думай. Думай. Я, конечно, их не вынимал… что оставляет только один варинт. Тебя разыграли, Бобби. Она играла с тобой, как на грёбаной скрипке, которой ты и являешься. — Нет, - говорю я вслух. Рациональная часть меня пытается придумать вескую причину, почему это не могла быть она, но я знаю, что другого объяснения здесь нет. Она забрала их, может быть, раньше, может быть, рассказала кому-то ещё, и они исчезли. Тем не менее, я проверяю хижину, смотрю коробки и оборудование, снимаю отцовские безделушки с полок, переворачиваю всё вокруг, пока всё не превращается в гигантский грёбаный беспорядок. Ничего. Я пинаю стену хижины, и вся конструкция раскачивается. — Дерьмо! Я вдыхаю и выдыхаю так глубоко, как только могу, но чувствую, как во мне поднимается ярость и раздражение из-за того, что меня так используют. Я должен был догадаться. Мне следовало быть мудрее, но нет. Мой кулак поднимается вверх. Я постукиваю им по своей голове сбоку. — Ты грёбаный идиот, Бобби. Ты блядь ёбаный идиот. Я расхаживаю вокруг сарая, обливаясь потом, и пытаюсь успокоиться, но знаю, что нужно делать. Я бегу к лодке и прыгаю в неё, на полном ходу переправляясь на другой берег реки. *** Я с визгом въезжаю на парковку мотеля. Через несколько секунд я выхожу из грузовика и стучу в дверь комнаты Жизель. — Открывай! - кричу я. Дверь открывается, на пороге стоит сонная Жизель и зевает. — Куда ты ходил? Она тянется ко мне, но я отталкиваю её руки, захожу в номер мотеля и начинаю обыскивать всё пространство. Я не собираюсь ничего здесь оставлять без внимания. — Бобби? - спрашивает она. - Что происходит? Я прекращаю поиск и бросаюсь к ней. — Что, блядь, ты с ними сделала? Я знаю, что в тот момент, когда я это говорю, она понимает, о чём я говорю, но на её лице нет ни тени сомнения, никакой уязвимости. — Они в безопасности, и это всё, что имеет значение.